Сновидец
Шрифт:
— Мне придется оставить тебя, любимый, — сказала Ахана. Её лицо горело от лихорадки, но говорила она ровно. — Мы всё равно однажды встретимся — там, где нет темноты… и я буду до срока приходить в твои сны, — она попыталась улыбнуться, но вышло нечто жалкое. — Прощай!
Они попрощались — так, как прощались Глаза Неба. Здоровой рукой Ахана достала свой нож и опустила его острие в сосуд с ядом. Затем уколола себя в бок.
Этот яд убивал очень быстро. Через восемь секунд её не стало.
Вайэрси ещё несколько секунд смотрел в её глаза, затем отвернулся. Лицо у него было ничего не выражающее, мёртвое — казалось, их непобедимый вождь сейчас упадет. Последуй он за Аханой, никто не удивился бы. Вайми встретил взгляд его мучительно расширенных глаз.
— У меня есть ещё ты, брат, — Вайэрси опустил голову, — не бойся, я буду жить… пока жив ты. Сейчас мы пойдем к реке — найры наверняка разбили там лагерь…
Почти все они бросили бесполезные без стрел луки и изломанные копья. В сущности, у них остались лишь ножи, но никто не возразил — зачем дальше растягивать это напрасное мучение? Смерть среди тел врагов вряд ли станет тяжёлой, да и думать там будет особенно некогда…
Вайми подумал о Туманной долине — почему бы им не пойти туда? Кто-то же должен её защищать… впрочем, зачем? То, что они делали сейчас, тоже можно ведь назвать защитой…
Они задержались лишь затем, чтобы заложить тело Аханы камнями — очень осторожно, словно она просто спала. Когда курган достиг высоты пояса, Вайми на миг недоуменно замер, не зная, реальность это или сон. Вот только что была сильная живая девушка — а сейчас нет ничего, лишь воспоминания о ней. Разве так бывает?
Они беззвучно пошли к селению, и в каждом сердце затаился страх. Их осталось тринадцать, а это несчастливое число.
Они шли вдоль русла ручья. Под сводом леса ночью царила кромешная тьма, и идти там нельзя — разве что на ощупь, рискуя в любой миг упасть в яму, напороться на сук или на заросли огневика, чьи листья пушились смертельно жгущей бахромой. Вайми возглавил отряд — он лучше всех видел в темноте. Поздняя луна плыла где-то за кронами, а здесь, на дне стиснутого стволами ущелья, был только слабый шум воды, да бледная полоска неба над головой. Изредка доносился крик зверя, и всё время, то громче, то затихая, где-то высоко наверху шумел лес, вторя неспокойному ветру.
Глава 21
Они вышли к лагерю найров уже на рассвете, издалека заметив зарево его костров. Армия заночевала напротив захваченного селения, на берегу реки. Деревья вокруг срубили, их стволы громоздились косматой баррикадой. Но после их позорного бегства никто не ждал нападения. Редкие часовые спали или почти спали, подчиняясь таинственной силе последнего предрассветного часа.
— Похоже, судьба повернулась лицом к нам, брат, — тихо сказал Вайэрси и вдруг слабо улыбнулся.
Никто из часовых не успел даже вскрикнуть — Глаза Неба, бесшумные, как тени, вышли из темноты и закололи их — каждый своего. Когда они поднялись на вал, им открылась внутренность лагеря — среди пней, среди угасающих костров спали люди. Шатры предназначались для знати и стояли наверху, в особо охраняемом месте. Рядовые воины спали под открытым небом — на своих одеялах или на грубой подстилке из веток, без верхней одежды, без брони, составив оружие в аккуратные пирамиды. Глаза Неба видели тысячи распластанных людей в белых нижних рубашках. Найры стонали и метались во сне. Их лагерь походил на беспокойное кладбище.
— Похоже, это их судьба, — совсем негромко сказал Вайэрси. — Спускайтесь и старайтесь убивать тихо…
Глаза Неба беззвучно скатились с вала и пошли — каждый в свою сторону. Они склонялись над спящими — и те рывками вздрагивали, прежде чем затихнуть навсегда…
Лишь Вайми замер перед первой жертвой — молодым найром в одних коротких белых штанах. Он лежал на спине, откинув голову, но юноша вдруг понял, что у него не поднимается рука — всё равно, что зарезать ребенка. Маленький и хрупкий, найр походил на мальчишку из племени — впрочем, он и был почти мальчишкой…
Внезапно проснувшись, он взглянул на Вайми — и не решился даже закричать, глядя на него безумно расширенными глазами. Но юноша уже знал, что не тронет его.
Взгляд найра испуганно скользнул в сторону — на остальных Глаз Неба, беззвучно совершавших свою страшную жатву — потом вновь вернулся к громадным, странно блестевшим в темноте глазам Вайми. Страх вдруг исчез из него, он стал ясным. В глазах юного найра не было злобы, только удивление.
— Послушай… — шёпотом начал Вайми и сбился, подбирая нужные слова. — Если хочешь жить — беги из лагеря в лес, а потом к себе домой. Ясно?
Найр мгновенно вскочил — и исчез за валом быстрее, чем прошелестел бы порыв ветра. Его босые ноги ступали очень ловко даже во тьме, и Вайми вдруг улыбнулся. Потом сел под наваленными стволами и стал ждать, когда поднимется шум.
Найте поначалу не мучили никакие сомнения. Дело оказалось простым — левой рукой зажимаешь рот, правой втыкаешь нож под челюсть, прямо в мозг. Второй найр, третий… после шестого он замер, чувствуя, как его охватывает паника. Они умирали очень быстро: вздрагивали от боли, потом небольшой спазм — и всё кончено. Он поднимался и переходил к новому найру. Ничего страшного, ничего трудного — просто он чувствовал, что делает что-то непоправимо чудовищное, недопустимое…
Он заставил себя убивать дальше. Седьмой найр, восьмой… Найте замер, отчаянно борясь с желанием всадить нож в собственное сердце. Нет, так нельзя, он же тоже человек… ему захотелось заорать во всё горло… и тут действительно раздался крик.
Кричал крепкий найр, возможно, десятник или сотник. Он сел на постели, разбуженный кошмаром, ставшим вдруг реальностью — и завопил скорее от ужаса, чем из чувства долга. Лагерь зашумел, словно по нему пронёсся порыв урагана.