СНТ
Шрифт:
Раевский вспомнил, как играл в детстве с радиолампами, оставшимися от прадеда, и сосед поддержал эту тему. Ещё бы, Раевский специально кинул коротковолновику эту кость. Он рассказал про радиорынок, причём довольно смешно.
Ели и пили обильно, и под вечер Раевский осоловел. Он выпал из дома на волю, в осенний космос, холодный и сырой.
За спиной его стал коротковолновик Перфильев.
– А вы ведь авиационный заканчивали? Или Бауманку?
Раевский кивнул, будто имел два диплома.
– Это в прошлом.
– Нет никакого прошлого, – строго
Они шли пустынной улицей дачного посёлка, и по тайному свету в окнах было видно, где сидят старики. Они не зажигали свет, в их домах тускло светились телевизоры.
Калитка у коротковолновика оказалась электрифицированной, кажется, там был кодовый замок, что Раевского удивило. Тут и дома-то перестали запирать, выходя в гости.
Они прошли по дорожке вперёд, и датчики движения включали свет с лёгкими щелчками, будто гигантские сердитые светляки.
Хозяин обвёл Раевского вокруг дома и открыл дверь погреба. Старик в галстуке спускался первым, и куда более ловко, чем гость.
Они оказались в помещении, которое было больше похоже на бомбоубежище. Банки с огурцами, впрочем, присутствовали. Именно в том виде, как это представлял Раевский, – на аккуратных стальных полках, лёжа рядами, как боеприпасы в бункере.
Точнее, это больше похоже на бункер.
Вдруг хозяин замер и повернулся к Раевскому лицом. Доставать банку с полки он не спешил, и внезапно Раевского окатила волна страха. Вот сейчас коротковолновик стукнет его лопатой, и он навек останется в этом погребе. Нет, он же коротковолновик, так что воткнёт ему шокер под рёбра… Всё равно маньяк. И галстук этот дурацкий вместе с пиджачком-курточкой. Ну нет, все видели, что они вместе ушли… Нет, никто не видел, да что же это такое…
– С тяжёлым сердцем я начинаю этот разговор, – произнёс хозяин. – Хотя я вас и проверял, но доля риска всегда есть. Я собираюсь завещать вам своё место. Ну и дачу, конечно.
Глаза Раевского стали размером с помидоры, глядевшие на них из банок.
– Мне надо кому-то передать вахту, – продолжал коротковолновик Перфильев. – Я умираю, а вахту кто-то должен нести.
«Так. Он свихнулся, я это должен был предполагать, – выдохнул Раевский. – Он меня не убьёт, это понятно, но будет целый час выедать мозг какими-нибудь лептонными потоками, а там я вырвусь и уеду утренней электричкой».
– Вы очень молоды, но образование у вас ещё приличное. Вы ведь помните историю лунохода? Все мечтали тогда о Луне, космическая гонка и прочие глупости. Но политики дают деньги, а инженеры делают приборы. Так происходит всегда и везде, чуть-чуть по-разному, потому что политики хоть и одинаковые, но экономики разные.
С Луной мы гонку проиграли, но закинули туда луноход. Этот луноход был везде, много лет самая популярная детская игрушка – такая пластмассовая кастрюля, что смешно двигалась на батарейках. Обрезиненные сапоги так звали. Но потом все забыли. Забыли даже то, что луноходов было три.
Первый луноход оказался на нашем спутнике через год после того, как оттуда улетели американцы, а второй – через четыре.
Они ведь были живые. Впрочем, третий луноход и сейчас жив, он как младший брат, которого не взяли на войну. Сидит в музее, как в клетке. Первый умер на Луне, а второго убил я. Я убил его десятого мая семьдесят третьего года. Вот этими руками.
Раевский посмотрел на руки Перфильева. Руки как руки. Его даже галстук перестал так пугать.
– Я был водителем второго лунохода и выполнил глупый приказ. Луноход заехал в свежий кратер и при маневрировании уткнулся солнечной батареей в склон. Часть грунта осыпалась, и электричества не хватило.
Если бы я не выполнил приказ и сложил батарею перед движением, мой подопечный был бы жив.
Раевский смотрел прямо в глаза хозяина и видел, что он не врёт. Это невыдуманная жизнь, это трагедия прошлого. Сколько таких трагедий! Но что в них? Сюжет для небольшого рассказа.
– Вы хорошо слушаете, – сказал коротковолновик. – Я вижу, как в нужных местах вы волнуетесь, в тех, где я ожидаю, вы считаете меня сумасшедшим, а иногда жалеете меня.
Так вот о главном. Луноход жив. Я говорю с ним.
И ровно в тот момент, когда Раевский облегчённо подумал: «Точно, спятил», хозяин подмигнул ему и открыл железную дверь в торце подвала.
…Что-то попискивало, моргала жёлтая лампочка на пульте. Экран был вполне современным, но остальная аппаратура выглядела украденной из музея. Оказалось, что старик вывез её из Крыма в девяносто первом, на двух грузовиках, продав квартиру. Жена ушла, сын погиб на войне десятью годами раньше.
У него не было никого, кроме Лунохода, сигнал которого коротковолновик поймал совершенно случайно. Какая квартира может с этим сравниться?!
Всё это время мёртвый Луноход стоял в кратере. Прошло несколько десятилетий, пока рядом не ударил метеорит. Лунотрясения слабы, а вот волна от удара о поверхность оказалась достаточно сильной. Грунт просел, Луноход встряхнуло, и мусор осыпался с солнечной батареи. Одинокий аппарат, который оставили, как раненого солдата на поле битвы, копил силы и ждал. И наконец его водитель случайно поймал его дыхание, экспериментируя с направленной антенной.
Они разговаривали – два старичка, вышедшие из употребления, два осколка мира, о которых забыли все.
Самым сложным было довести Луноход до американского модуля и заставить его найти чужую электронику. Луноход медленно колесил по поверхности соседней планеты в поисках запчастей. Дело пошло на лад, когда он распотрошил своего мёртвого индийского собрата. А уж когда Луноход нашёл обломки российской станции, он поумнел настолько, что стал шутить. Под руководством старика, сидевшего в дачном подвале в четырёхстах тысячах километрах, он собирал себя из того, что недавно и давно было в употреблении, но забыто и брошено.