Снутти и Уснутти
Шрифт:
Энка прищуривается.
– Откуда ты знаешь, что не следят?
– Ну… слушай, тьфу на тебя, вот теперь нам теперь везде будет слежка мерещиться! – девчонка хочет сорваться на крик, спохватывается, прикрывает рот ладонью.
Круитни, я стесняюсь спросить, мы вообще в хранилище это пойдем или так и будем стоять?
– Не хранилище это никакое… пошли, пошли…
Все трое заходят в супермаркет, подсвечивают фонариками, волчонок легонько толкает Круитни, ты давай, показывай, что съедобно, что нет, а то сейчас
Круитни кивает на ряды прилавков:
– Вот здесь хлеб лежит… здесь овощи…
– Ты говори давай съедобно или нет?
– Съедобно, конечно, а то сами не знаете…
– То-то и оно, что не знаем, – волчонок фыркает совершенно по-волчьи, – не видели никогда…
– Мясо тоже не видели?
– Мясо видели, мясо знаем…
Двое парней и девушка набивают сумки, девушка хлопочет, показывает на витрины, вот мясо здесь, вот овощей возьмите, здесь хлеба…
Волчонок оживляется.
– А вкусности есть?
– Вон, там…
Парни кидаются к прилавку, хватают что-то удивительное, манящее, в красочных обертках, перешептываются, а это что, прямо в кожуре есть, да какая это кожура, это бумага какая-то…
– Парни, вы чего, делать больше нечего?
– А что такое?
– А то такое, вы из этого суп варить будете? Мы за едой пришли, а не за вкусностями, если кто забыл.
– Чего за едой, я понимаю, тебе это все не в диковинку, мы-то вообще такого отродясь не видели!
– И чего не видели, еще вон, в соседний отдел полезьте, где смартфоны лежат!
– И полезем, и не все тебе смартфонами баловаться, счастья своего не понимала…
Энка вздрагивает.
– Следят за нами.
– Кто опять следит? Опять тебе мере…
Макс не договаривает, уже и сам слышит шорох там, у входа, бросается к Круитни, шипит, шипит ей в ухо, выход запасной здесь есть, нет?
– Должен быть….
– И где?
– А я почем знаю, где, знаешь, как-то не доводилось через черные ходы бегать…
– И зря…
– Да вы тут долго еще препираться будете, а?
Все трое бегут в глубину супермаркета, сгибаются под тяжестью сумок, перешептываются, да брось ты, да я те брошу, а жрать что будем, или жрать вредно, да…
Вспыхивает свет. К ногам бегущих падают тени, каждому по три, Энке досталось только две тени, свет третьего прожектора на него не падает, Энка торопится, чтобы у него тоже было три тени…
– Вы окружены, сопротивление бесполезно…
Три человека бегут прочь из супермаркета, с грохотом хлопает дверь черного хода, сумка Круитни рвется, с грохотом падают на асфальт, Круитни кидается поднимать, волчонок хватает её под локоть, оставь, жить надоело, что ли…
Властный окрик. Оттуда. Со стороны прожекторов.
Бегущие ускоряются, лейтенант полиции не понимает, почему они не свернут в сторону, почему бегут ровно, вперёд, туда, где улица
Лейтенант снова кричит в мегафон. Как учили.
– Остановитесь немедленно, сопротивление бесполезно!
Люди бегут к стене, шесть теней бегут, опережая своих хозяев, упираются в стену…
Исчезают.
Люди.
И тени.
Лейтенант не понимает, смотрит, не верит себе, не бывает так, чтобы были люди, и бац, и нет…
Утро.
То есть, нет, не утро, еще ночь. Не такая ночь, другая ночь, ночь, какая бывает перед рассветом, когда еще ночь, но ночь светлеющая, доживающая последние свои получасы перед рассветом…
Разные ночи бывают.
Говорят, музей где-то есть, где ночи хранят.
А где, не говорят.
Тут тоже ночь.
Но не такая ночь, как перед рассветом.
И не такая, как когда город уснет.
А какая?
А никакая.
Ни Круитни, ни Энка, ни Макс раньше такой ночи не видели.
Макс.
Ну да, Макс. Так волчонка зовут. То есть, человека, который похож на волчонка. То есть, может, его и по-другому зовут, это он тем двоим представился как Макс. А может, и правда Макс, зачем ему имя свое скрывать здесь.
Здесь…
Отсюда видны все три мира. Отсюда. С перекрестка миров. То есть, сейчас видны только два мира, мир Круитни, там светятся огни реклам, и мир Энки, там светится Цэ-Пэ. Да, Центральный Процессор так называется. Да, светится. Да, работает. Энка думает, как сделать, чтобы не светился. И не работал.
А мир Макса не светится, там светиться нечему.
Макс широко зевает, обнажает клыки.
– Спать айдате, завтра распакуем все это.
Энка смотрит на часы.
– Какое спать, на работу надо.
– Ты с дуба рухнулся, на работу, нет, вы слышали, он оттуда сбежал, чтобы на работу таскаться!
Это Макс. Он говорит не рухнул, а рухнулся. И еще много чего говорит.
Энка смеется. Вполголоса. Круитни тоже смеется. Тоже вполголоса.
Нет, эта история начинается не так, совсем не так. Правда что, что такое, три человека пробрались куда-то, супермаркет ограбили, их почему-то не поймали, они куда-то исчезли…
Так истории не начинают.
А начинается эта история так:
Часы на главной площади не работали уже давно, тем не менее два раза в сутки они показывали правильное время, как вот сейчас – ровно в полночь. Это была не совсем обычная полночь, вернее, совсем не обычная…
А дальше следует название праздника, у всех разное.
И название империи.
Тоже у всех разное.
23:00 – 06:00 – ночь.
(Какая ночь? Никакая ночь, здесь ночи никакие, так тоже бывает)