Сны богов и монстров
Шрифт:
В середине военного совета внезапным озарением к нему пришла идея, которая показалась откровением. Хамсы.
Он не питал иллюзий: вряд ли два таких непохожих войска в скором времени сумеют достичь согласия. Когда-нибудь это произойдет, но только полное единение может всерьез увеличить их силы в предстоящей битве. Не устранение напряженности – интеграция. Если они просто ударят по Доминиону, смешанными батальонами или порознь, то все равно будут в меньшинстве. Однако Лираз права: хамсы ослабят врага и, возможно, переломят ситуацию в их пользу. И позволят одержать
Увы, братья и сестры не поверят химерам, особенно принимая во внимание скверное начало. Хамсы – оружие, против которого у них нет защиты.
А если такая защита появится?
Именно в этом заключалась идея Акивы. Что, если ему удастся разработать контрзаклинание, чтобы защитить Незаконнорожденных? Он не знал, сумеет ли. И оправданны ли усилия? Если получится, не принесет ли защита больше проблем, нежели блага? Лишившись такого преимущества, химеры отнюдь не обрадуются.
А… Кэроу?
Он колебался. Интуиция – или всего лишь тайная надежда, последняя отчаянная попытка? Ведь если ему удастся создать такие чары, то, помимо дополнительных шансов для альянса, он получит кое-что для себя.
Кэроу сумеет его коснуться.
Ее руки на его теле… Объятия – чистая радость, никакой муки…
Он не знал, захочет ли она прикасаться к нему, повторится ли это когда-нибудь. Но если вдруг захочет…
Чтобы держать солдат двух армий подальше друг от друга, и серафимы и химеры выставили часовых у входа в коридор, соединяющий деревню и главный зал. У тех и у других возникало ощущение, что за углом притаился враг. Какой уж тут отдых! На многих к тому же давили низкие потолки и стены без окон. Кругом камень, до неба – далеко. Не выбраться. Особенно тяжело для химер, знающих, что бастарды своим лагерем перекрыли выход из пещеры.
Они отдыхали, ели и изучали остатки вооружения из арсенала киринов, давным-давно разграбленного работорговцами. Эгир плавил металлическую утварь и инструменты, ковал клинки, и стук его молота сливался с шумами горы. Некоторые солдаты насаживали оперение на старые стрелы. Остальные бездельничали, и праздность сулила беду. Конечно, никакой открытой агрессии, но ангелы, злясь, что никого из химер не наказали за нарушение клятвы, твердили, будто ощущают пульсацию хамс даже через стены.
Химеры помнили недвусмысленный приказ командира, но при каждом удобном случае, устало прислонившись к стене, упирали ладони в камень. Магия хамсы не могла проникать сквозь горную породу, но они пытались снова и снова. «Чернорукие мясники» – так они называли Незаконнорожденных. Ропща, химеры не оставляли надежды отрубить к демонам эти черные руки и прикончить ангелов.
Однако едва ли не сильнее замешательства было обрушившееся на них отчаяние. Оно барабанной дробью стучало в каждом сердце, у ангелов и химер одинаково.
Все молчали, считая его собственной личной слабиной. Солдаты еще не знали чувства настолько глубокого, как то, что пронзило их некоторое время назад. Хотя что такое отчаяние – о да, они знали.
Они всегда переживали его молча. Как и страх.
– Ну? – спросила Исса, когда Кэроу в одиночестве вернулась в деревню.
Она отстала от Тьяго, Тен и Лиссет, в полной мере насладившись их обществом на совете. И сейчас Исса встречала ее у поворота.
– Все примерно так, как ты ожидала. Жажда крови и бахвальство.
Исса продолжала допытываться:
– У кого?
– Очень у многих.
Кэроу старалась не смотреть Иссе в глаза, понимая, что лжет. Ни Акива, ни Тьяго не проявили ни одного из названных ею качеств, но результат совещания был ровно такой же, как если бы проявили.
Она потерла глаза. Господи, как же она устала.
– Весь упор на штурм и натиск.
– Значит, атакуем? Отлично. Привычная работенка.
Кэроу тяжело вздохнула. Время есть только до рассвета. Сколько воскрешений ей удастся провести?
– Что хорошего – бросать горстку солдат в такую страшную бойню?
Исса пожала плечами:
– Мы делаем все, что можем.
– Все? Наши планы разрабатывают не стратеги, а воины.
Исса мгновение помолчала. Они стояли на окраине деревни, на повороте к скальному проходу, по другую сторону от которого начинались жилища, а тропинка шла дальше, к «площади».
– Так что, пусть лучше наши планы строит художница? – мягко спросила Исса.
Кэроу сжала зубы. Она знала, что ей нечего предложить совету. Альтернативу найти не удалось. Она помнила насмешку Лираз: «Почему бы просто не попросить Иаила уйти?» Вот если бы это было возможным… И все ангелы тихо разошлись бы по домам, и никто бы не умер. Конец истории.
Маловато шансов.
– Не знаю, – горько призналась она. – Помнишь рисунок, нам давали задание? Нужно было проиллюстрировать идею войны?
Исса кивнула:
– Отлично помню. Мы обсуждали его, когда ты пришла нас навестить.
Кэроу тогда нарисовала двух монстров, сидящих за столом друг против друга, и перед каждым – гигантская миска, полная… людей. Извиваются крошечные ручки и ножки, малюсенькие личики скорчены в жалкой гримасе. А монстры роются вилками – каждый в чужой миске, – подвывают от нетерпения, засовывая кусок за куском в провалы своих ртов.
– Идея была такая: тот, кто первым опустошит миску другого, выиграет войну. И я нарисовала это еще до того, как вообще узнала про Эрец, про здешнюю войну, про участие в ней Бримстоуна.
– Об этом знала твоя душа, – сказала Исса. – Даже если память спала.
– Может, и так. Я думала о том рисунке весь военный совет. И о нашей роли. Мы мошенничаем с миской. Наполняем ее снова и снова, а монстры все орудуют своими гигантскими вилками, и у них всегда есть еда. Благодаря нам. Мы никогда не проиграем. Но и не выиграем. Это просто смерть, поставленная на поток. Разве не так?
– Было так, – поправила Исса, положив холодную руку на плечо Кэроу. – Доброе сердечко.
Ее лицо сияло лаской и нежностью, как у Мадонны эпохи Возрождения.