Сны инкуба
Шрифт:
У меня возникла мысль. Райна была его первой любовницей, и Райна настолько увлекалась садомазохизмом, что понятия безопасности, трезвого рассудка и внимания к партнёру никак не рассматривались. Она снимала порнографические фильмы — черт побери, даже с убийством актёров. Одна из самых страшных и извращённых личностей, которых я в жизни видала, а видала я их не мало. Раз Ричарду не с чем было сравнивать, что из этого следует?
Я попыталась подвести к этому постепенно, и вернулась к началу своей речи.
— Ты очень большой, Ричард, а это значит, что когда ты занимаешься любовью, это может твоей партнёрше быть больно, если ты не сдерживаешься.
— Значит, я делал тебе больно, — сказал он мрачно.
— Я этого не говорила.
— Сказала.
— Ричард, пожалуйста, слушай, что я говорю, а не редактируй мои слова.
Я встала, чтобы можно было ходить. Не такой разговор, чтобы сидеть неподвижно.
— Постараюсь.
— Уже хорошо. — Я встала перед ним и начала снова. — Многие женщины не любят во время секса толчки в шейку матки.
Он снова озадаченно наморщил лоб. Черт, как получилось, что я должна заниматься сексуальным образованием своего бывшего жениха? Как вообще втянулась в такой разговор? Наверное, просто повезло.
— Если ты входишь слишком глубоко, у большинства женщин ты доходишь до конца. Стучишь в конец влагалища, в шейку матки.
Он кивнул.
— Да, я всегда дохожу до конца.
Я сделала жест рукой — а я о чем?
— Вот это я и говорю.
— Что именно?
Я упёрла руки в боки, потому что он либо намеренно тормозил, либо действительно не понимал.
— Ты настолько большой, что всегда стучишь в шейку матки, если находишься в позиции, когда весь твой… орган может войти в женщину. Ричард, я не могу выразиться яснее, так что, пожалуйста, сообрази сам.
— Ты хочешь сказать, что им это больно.
— Да.
— И это было больно тебе.
— Нет. Я люблю, когда мне туда стучат. У меня от этого получается совершенно другой оргазм, так что я не возражаю.
Он снова нахмурился, но теперь — как будто думал.
— Ты хочешь сказать, что если тебе это не нравится, тогда это больно.
— Это всегда больно, потому что в некоторых позициях с кем-нибудь, так хорошо оснащённым, как ты, это больно. Но для меня — и, спорить могу, для Райны, — наслаждение было больше боли.
Мне очень не хотелось относить себя с Райной к одной категории в каком бы то ни было смысле, но здесь я могла ручаться, что я права.
— То есть я тебе делал больно, и это не было больно?
Я вздохнула:
— Послушай, я сама только недавно стала в это врубаться. Иногда у меня центры боли и удовольствия путаются. То, что другим было бы больно, мне хорошо — по крайней мере, во время секса.
Это было моё признание, так что мне можно было не смотреть ему в глаза. Я делилась своей болью, а не его.
— У меня тоже, — сказал он.
Я посмотрела на него:
— Что ж, это многое объясняет.
— То есть?
— Секс всегда был отличный, Ричард. Даже когда все остальное летело к чертям, секс оставался классным.
— Ты всерьёз?
Я кивнула:
— Да.
Он улыбнулся, почти по-настоящему, только ещё глаза его немного дрожали.
— Так ты думаешь, что я для Клер слишком груб — из-за размера?
— И слишком энергичен.
Он снова так же нахмурился, не понимая.
— Ричард, тебе приходилось бывать с кем-нибудь, с кем ты не так… энергичен?
Он посмотрел на меня, и взгляд красноречивее слов давал отрицательный ответ.
— Окей. Одна моя подруга мне говорила, что мужчины — как утята. У них происходит импринтинг на первую любовницу. То есть они всегда занимаются любовью так, как их впервые научили. Тебя учила сексуальная садистка и продюсер порнофильмов с убийствами.
Он был потрясён. В глазах его появился ужас.
— То есть Клер была права? Я был слишком груб и делал ей больно.
Я покачала головой:
— Она тебя когда-нибудь просила во время секса не быть таким энергичным?
— Она вообще ничего никогда не просила… в смысле техники. Просто взорвалась и сказала, что я слишком груб. Что радуюсь, пробуждая в ней зверя. Радуюсь, когда она меня когтит. Радуюсь, превращая её в чудовище. Что всегда занимаюсь любовью как животное, в каком бы облике я ни был.
Э-эх. Я сказала то, что думала:
— Клер хотела тебя отделать посильнее, или это случайно она так попала?
— Ты о чем?
— О том, что если бы я хотела задеть тебя как можно больнее, то лучшего бы не придумала.
— По-моему, она просто так думала. Понимаешь, если я занимаюсь сексом достаточно грубо для Райны, то ведь любая другая женщина может воспринять это только как изнасилование, разве нет?
Я покачала головой и махнула рукой у него перед глазами, чтобы он посмотрел на меня.
— Чтобы я больше от тебя не слышала слова «изнасилование», Ричард, потому что этого ты не делаешь. Если ты с кем-то, кто любит секс в том же стиле, что и ты, то это просто хороший секс.
— Но грубый.
Я пожала плечами:
— Начинаешь ты не грубо, но, в общем, обычно этим кончаешь. Но никогда при этом не было ничего такого, чего я не хотела бы. Клер только надо было попросить о том, чего она хочет, но она с тобой обошлась, как многие женщины обходятся с мужчинами: будто ты должен читать её мысли. А ты не телепат, Ричард, всего лишь мужчина, а мужчины обычно хуже могут прочитать мысли женщины, чем другая женщина.