Со многими неизвестными. Угол белой стены

Адамов Аркадий Григорьевич

— Остановить его…

— Ну, а дальше?

— И… и потребовать… чтобы те слышали…

— Вы с ума сошли! Да он вас…

— Но они же помогут в случае чего… И потом нас, в конце концов, двое. Он не посмеет.

В это время человек услышал шаги за собой и оглянулся. Но, решив, видимо, что эти двое опасности для него не представляют, спокойно двинулся дальше. То, что его догоняют, показалось ему, наверное, вполне естественным: люди спешат, замерзли, и, конечно, с поезда, раз у обоих чемоданы.

Когда

они были уже совсем близко, неизвестный даже посторонился, пропуская их вперед.

Но один из догнавших его, худой человек в очках, неожиданно остановился и очень вежливо сказал, смущенно поправляя свободной рукой очки:

— Извините, пожалуйста. Но я хотел бы вас попросить…

— Некогда мне, граждане, — буркнул неизвестный, пряча лицо в поднятый воротник не то от ветра, не то от взглядов случайных людей.

— Нет, нет, я вас очень прошу.

— А я говорю, некогда.

Неизвестный повернулся, собираясь двинуться дальше, но Дмитрий Петрович ухватил его за рукав пальто:

— А я вас очень прошу вернуться на вокзал.

— Что-о?… — изумился тот.

— Да, да. Надо выяснить…

Но тут неизвестный, бросив взгляд на удаляющуюся группу людей, с силой оттолкнул Дмитрия Петровича и кинулся бежать.

Дмитрий Петрович срывающимся голосом закричал:

— Вы как смеете руки пускать в ход!..

— Держите его!.. Держите!.. — завопил толстяк.

Он, а за ним и Дмитрий Петрович бросились было вслед за убегавшим, но тот скользнул в какой-то темный двор и пропал там.

Когда они снова выбежали на улицу, она была пустынна.

— А где же те? — запыхавшись, спросил Дмитрий Петрович. — Где же они?…

— Выходит, ушли.

— Но они же слышали наши крики? Один, я видел, даже оглянулся.

— А! — махнул рукой толстяк и вытер со лба пот. — Не все такие герои, как вы. — Он усмехнулся. — Ну, я надеюсь, теперь вы успокоитесь?

— Что ж можно сделать? — расстроенно ответил Дмитрий Петрович, оглядываясь по сторонам.

— Как «что»? Можно… Ну, я не знаю. Организовать в, том дворе засаду, например.

— Ах, бросьте шутить. Это просто ужасно, что он убежал.

Переговариваясь, они снова вышли на пустынную привокзальную площадь. Ветер дул здесь особенно сильно, крутя поземку, раскачивая фонари, и длинные тени то наползали на искристую, заснеженную мостовую, то убегали к стоявшим вокруг безмолвным домам с черными глазницами окон. Светилось только длинное, приземистое здание вокзала с высокой башней посередине.

— Может быть, пойдем туда? — Дмитрий Петрович махнул рукой в сторону вокзала. — Спросим, где тут гостиница.

— Куда угодно, только пойдемте. Этот проклятый ветер…

Они побрели через площадь к вокзалу.

Выяснилось, что гостиница недалеко: «каких-нибудь две остановки на трамвае», как объяснил им случайный прохожий

и махнул рукой в сторону той самой улицы, откуда они только что пришли.

— Он думает, мы привезли с собой трамвай, — сердито проворчал толстяк.

Усталые и замерзшие, они наконец подошли к высокому подъезду с двумя огромными шарами-фонарями на массивных тумбах.

В гостинице свободных мест не оказалось. Удалось лишь уговорить суровую женщину-администратора разрешить посидеть до утра на диване в вестибюле.

— Эх, будь мы половчее, давно бы получили номер, — вздохнул толстяк, расстегивая пальто. — Эта мегера просто в руку смотрит.

— Вы имеете в виду… некоторым образом… взятку?

— Именно, дорогуша. Именно.

Дмитрий Петрович только сокрушенно вздохнул в ответ.

Глава 3

В ПАЛАТКЕ НА РЫНКЕ И ВОКРУГ НЕЕ

Сергей проснулся, как обычно, в семь. В комнате стояли сумерки, было прохладно. С трудом различались предметы вокруг. Вон темное пятно у стены — это шкаф. У окна — письменный стол, лампу с него Сергей перенес на тумбочку возле кровати: читал перед сном.

Широкая, мягкая постель манила снова закрыть глаза, уснуть. Нельзя. Сергей протянул руку, взял с тумбочки часы. Ну, конечно, ровно семь. Пора. Он решительно откинул одеяло. В трусах и майке подбежал к окну. Из открытой форточки тянуло холодом.

Сергей увидел широкую заснеженную улицу, редкие фигуры прохожих только подчеркивали ее пустынность. В некоторых окнах высокого дома напротив уже горел свет. «Встают труженики, — подумал Сергей. — И ты давай».

Оттащив коврик на середину комнаты, он принялся делать зарядку. Тело порозовело, стало жарко. «Витька сейчас, конечно, от зарядки отлынивает, — подумал Сергей. — Как меня нет, так обязательно отлынивает».

Сергей уже брился, когда внезапно зазвонил телефон. Дежурный по управлению бодрым голосом спросил, когда подослать машину к гостинице.

— Спасибо, но не надо, — ответил Сергей. — Здесь, кажется, близко, дойду. Проследите только, чтобы людей ко мне вызвали на десять.

Он повесил трубку. Итак, начинается его жизнь в этом городе и новое дело, как всегда важное, важнее которого ничего для него сейчас нет. Как он будет раскрывать его? Чем оно кончится? Никто не знает, и он не знает. В этом вся штука. Конечно, план есть. Но жизнь сложнее любого плана и подсовывает такое, чего предугадать невозможно. Собственно говоря, уже подсунула. Словно ждала, когда он приедет, и р-раз… Эта женщина, она не выходит у него из головы, молодая, красивая. Ну, как же ты так неосторожно вела себя, ну как же ты позволила?… Поверила? Он тебе понравился? Кто же ты такая, какая у тебя жизнь, как ты очутилась здесь? А главное — кто такой он?…