Со мной / Без меня
Шрифт:
— На это уговора больше не было.
— Было не было — мне на это плевать, — произнёс он сдавленно, поспешно заводя пенис в меня. — Я траха с тобой хочу, а всё остальное оставь при себе.
Его стоны, порождаемые неистовым движением пениса, отдавались в голове каждый раз, как только возле лица оказывались его губы. Он частил невозможно, до собственной хрипоты и дрожи, а когда кончил, произнёс:
— Ты помнишь, что я тебе говорил? Переспишь с кем-то и я тебя на месте удавлю.
— Я не твоя собственность.
— В том то и дело, что моя. Моя и ничья больше. Я буду иметь тебя столько
— Ты можешь забрать то, что просил и оставить меня в покое.
— На удивление слишком легко ты согласилась на это.
— Ты ошибаешься. Мне надоело твоё общество.
— Ничего. Терпела до этого, потерпишь и ещё.
Хейз развернул меня на живот и налёг сверху. Его губы жадно впились в затылок, а руки обвили стан. Он начал тереться невозбужденным пенисом об ягодицы. Хватило несколько минут, чтоб тот вновь налился твёрдостью. Хейз нетерпеливо развёл мои ноги и протолкнул его внутрь лона, с шумным выдохом из уст. Ухватив меня за выступающие кости таза, он, вставая на колени, приподнял мою половину туловища за собой. Член грубым росчерком начал поспешное прохождение. Я пыталась извернуться из рук Хейза. Он тут же схватил меня за шею, ни на секунду не прекращая движения члена во мне.
— Не дёргайся!
— Мне неприятно, — выговорила я.
— Да заткнись ты уже! Мне твои причитания ни к чему. Ещё слово и я отрахаю тебя в рот.
Его пенис частил с силой и нажимом. Хейз не сдержанно стонал, поглощённый собственными действиями. Он кончил так яростно, что, казалось, хотел прибить в запале. Отпихнув меня, он устало опустился на постель. Я судорожно дышала, приходя в себя.
— Как же я тебя порой удавить хочу, чтоб только ты не трепыхалась.
Я молчала. Что тут сказать?
Хейз подвинулся ко мне, обвивая руками, и уже совершенно другим голосом проговорил:
— Бабы без оглядки передо мной ноги раздвигают, чуть ли не выворачиваются наизнанку, только чтобы я их заметил. А ты что за сука такая, что строишь из себя невесть кого? И ведь знаешь, что удовольствие тебе могу доставить, только даже не пытаешься получить от меня его. Небось по бывшему слюни роняла? Скажи, хотела, чтоб он тебя трахнул, а?
— Нет. Он давно с другой.
— Это не помеха. Вы сучки все одинаковые.
Рука Хейза вдруг спустилась к промежности и начала не спеша поглаживать.
— Ты хоть немного думала обо мне? — произнёс он очень тихо. — Хоть изредка вспоминала? Хотела, чтоб я вновь высадил в тебя свой член, чтоб вновь целовал тебя?
Его пальцы ласкали трепетно и нежно. Я стонущее задышала.
— Смотри, что делают с тобой мои руки. Ты же, как пластилин. Я же имею сейчас тебя как хочу. Тебе этого мало? Что ты хочешь больше этого? Я могу дать. Попроси только.
Удовольствие раскатывала меня по прямой, планомерно и чётко. Хейз вдруг убрал ладонь.
— Хочешь, чтоб я продолжил? — спросил он, вглядываясь в лицо.
— Когда ты оставишь меня в покое? Тебе сучек других мало, что ты зациклился на мне?
Хейз сжал моё горло
— Потому что ты, тварь, испортила мне все последние недели. Ты непрошено влезла в мою жизнь. Ты покопалась во мне для собственного удовольствия.
— Это вышло случайно, — произнесла я на выдохе.
Рука Хейза сместилась
— Скажи, ты хочешь, чтоб я продолжил? Хочешь, чтоб я доставил тебе удовольствие?
— Нет.
Губы Хейза замерли и рука тоже, а уже через секунду он прильнул ко мне.
— Лория, я стал убийцей не по собственной воле, — проговорил он приглушено. — Я не могу этого доказать, но поверь это так и есть.
Он некоторое время молчал, прижимаясь ко мне. Его рука сместилась к затылку, губы поцеловали без нажима.
— Я устала и хочу спать, — произнесла я со вздохом.
Хейз продолжал свои действия, а потом отстранился, оставив руку на шей, чуть поглаживающим действием. Едва его дыхание выровнялось, я уснула. Проснулась я глубокой ночью от чьих-то движений с другого бока. Я ни сразу поняла, что это была Хлоя, что пришла в спальню и, сдвигая меня на середину, легла рядом. Мне ничего не оставалось делать, как пододвинутся ближе к Хейзу, который тут же прижал к себе, зарываясь лицом в шею. Ещё мгновение и его рука спустилась к области между ног.
— Хлоя здесь, — вымолвила я поспешно.
Хейз замер, приподнимая голову и вглядываясь в противоположную сторону. Его рука так и осталась на месте, лишь прижавшись сильнее. Хейз через некоторое время вновь уснул. Хлоя крепко сопела рядом. Я же долго уснуть не могла. Мысли бороздили разум, как корабли дальнего плавания — без перерыва и без конца.
Глава 32
Эта ситуация выводила Хейза из себя. Его напряжённая поза, нервно подрагивающие пальцы, впивающийся в генерального взгляд. Не знаю, за чьей реакций наблюдать мне нравилось больше — за поведением Хейза или директора, что с напускной холодностью измерял его взглядом.
— Мы можем поговорить с тобой наедине, Лория? — проговорил генеральный, поглядывая на Хейза.
— Боюсь, нет. У нас с ним ни те отношения, чтоб я могла скрыть от него что-либо.
Директор уставился на меня, обдумывая ответ.
— Хорошо, — нехотя произнёс он, а Хейз несколько расслабился.
Он несколько минут молчал, а потом проговорил:
— Мне предложили новую должность. Совсем иного характера, но на порядок выше. Если я приму это предложение, твоим руководителем станет мой заместитель. Я прекрасно знаю, что он к тебе давно неровно дышит. А учитывая, что твоя подчинённостью будет напрямую зависеть от него, вряд ли ты избежишь такого пристального внимания. В моих возможностях перевести тебя в другое отделение или вообще вынести приказ о твоей профнепригодности и тебя отстранят от дел. Годик-другой помотаешься, сдашь повторно экзамен и вернёшься на эту же стезю. Что скажешь?
— Эти вопросы можно было решить и по телефону, не прибегая к диалогу с глазу на глаз, — проговорила я. — Зачем вы в действительности приехали?
Директор помолчал, а потом совершенно другим голосом проговорил:
— Лория, я знаю, что ты что-то провернула. Нутром чувствую, но доказательств этого у меня нет. В моих возможностях помочь, если твои действия носили противозаконный характер. И лучше сделать это сейчас, пока у меня есть доступ ко всем фондам и архивам.
Я молчала. Генеральный продолжал: