Со мной летела бомба
Шрифт:
Спускаясь по лестнице вместе с операми, я вспомнил о Ваньке. Где он? На мне лежала ответственность за него, поэтому я не на шутку встревожился. Он выскочил из здания один, без оружия, выполняя мой приказ. Опять?! Помимо здания, на этом рынке столько отвратных мест, где могут навредить здоровью стажера, что к тревоге добавилась еще и суета.
В административном помещении шел обыск. Человек десять уже сидели в наручниках, разместясь в районной дежурной «Газели», еще пять-шесть корейцев в сопровождении переводчиков и оперативных работников бродили по кабинетам и что-то показывали.
А я искал Ваньку.
Ходил между машинами, расталкивая продавцов и покупателей, расспрашивал завсегдатаев.
Сунув в рот сигарету, я зашел за стену дома. Там не было этого надоевшего ветра, который не успокаивался уже неделю. Мысли в голову не лезли. Они проскальзывали мимо, как угри, едва прикоснувшись к сознанию.
И тут…
Нет, все-таки нужно Ваньку до конца расспросить, куда он собирается на службу после окончания школы.
Стажер волок за шиворот по снегу Игоря Арнольдовича Алтынина по кличке Цент, как мешок. Игорь Арнольдович не сопротивлялся и лишь старался всячески поспевать за быстрым Ванькиным шагом. Когда поспевать не получалось, он путался в полах пальто, падал и продолжал движение уже юзом. В своем длинном кашемировом пальто, с ног до головы облепленный снегом, Цент напоминал Деда Мороза утром первого января.
— В будке собачьей прятался, — улыбаясь, пояснил стажер. — Тут по периметру рынка будки стоят. Представляете, Сергей Васильевич, он «кавказца» из конуры выгнал, а сам туда залез. Ему-то ничего, его собака знает! А мне… Вот.
И он показал разодранный рукав дорогой дубленки.
Пока Иван запихивал обмякшего после транспортировки Алтынина в машину, я попросил оперов из ГУВД забрать в управление Устинцева. Негоже начальнику службы безопасности авторынка в состоянии алкогольного опьянения расхаживать по городу с оружием. Кажется, карьера Паши по линии «секьюрити» тоже закончена. И правильно.
ГЛАВА 10
По приезде в отдел я отправил Верховцева и Паршикова оформлять задержание Алтынина, Ваньке отдал ключ от кабинета, а сам отправился к Обрезанову. Зайдя в его кабинет и увидев там незнакомую мне женщину, на секунду задержался в дверях.
— Разрешите?
— Да, конечно.
Макс извинился, и дама была отправлена восвояси.
— Жаловаться приходила. Воров плохо ищем, — пояснил он.
— Бывает, — согласился я.
Обрезанов поведал, что сразу после «корейского погрома» ему поступил звонок из управления. Начальник уголовного розыска просил меня приехать к нему завтра, в девять утра, для собеседования. На мое недоумение Макс отмахнулся:
— Я же говорю, бесполезно!
Настроение у него было ни к черту, поэтому я ретировался и пошел вынимать из камеры Алтынина-Цента. Он выглядел на удивление спокойным и задумчивым.
Потирает запястья, с которых сняли наручники, и размышляет, видимо, как остаться в стороне от событий, связанных с Теном. Это задача номер один, ведь как только будет доказано, что он связан с его любовницей и имеет отношение к письму Кореневой, тотчас окажется в положении жабы, которой наступили на задние лапы.
— Опять срок себе нарезаем, Алтынов? — развязно поинтересовался я.
— Ты посмотри, где я, а где срок. Под чем ты меня подписывать собрался? Я чист, как слеза девственницы.
— Где
— Кто?
Я заставил Ваню повторить рассказ о встрече Цента с девушкой.
— Лажа, — констатировал повествование Алтынин. — У него глюки.
На столе появились письмо, адресованное Кореневой, и записка о технических характеристиках «Мерседеса». По реакции я понял, что он уже давно готов к этому.
— Не вижу в письме ни имени Ольга, ни фамилии Коренева. Письмо я писал, но кому — не помню. Нет, припоминаю… Это была новогодняя шутка. Или — первомайская. Я шутил. Пьяный был, делать было нечего. Жаль только, что не могу вспомнить, кому именно писал. Мозги пропил, извини, начальник.
Дождавшись, пока закончится его словесный понос, я чиркнул колесиком зажигалки.
— Алтынин, я разве говорил, что Кореневу зовут Ольгой?
Цент ко всему приготовился, и, если откровенно, я был готов к нешуточной борьбе. Причастность к делам корейцев можно при желании и не доказывать. Пусть гуляет, если фактами поделится. Но что «слом» случится на чем-то абсурдном, я не ожидал. Вот что значит — целый год на свободе! Уверен, что на зоне он за своим базаром следил, как за невестой родного брата. Квалификация теряется, вот что.
Далее все пошло по известному мне сценарию. Поняв, что настал момент истины, Алтынин стал выдавать ту часть информации, которая имела для меня несущественное значение. Кажется, что клиент разговорился, а на самом деле он играет свою игру. Ванька сидел развесив уши, и я с горечью подумал о том, сколько молодых оперов погорело в этой игре, так и не поняв ее.
— Алтынин! — прервал я бандита. — Твое дело — швах. Если я минуту назад в чем-то и сомневался, то теперь не сомневаюсь и на йоту. Ты вспотел на теме, которую не потянешь. Что это за ключ?
…Разговор продолжался вот уже четыре часа. За это время я с Иваном выкурил пачку сигарет, после чего послал стажера за второй. Когда и она опустела наполовину, понял, что на сегодня хватит. Алтынин сидел, очумевший от собственного вранья. Он настолько запутался в собственной лжи, что одни и те же события рассказывал как от первого лица, так и от имени каких-то друзей, места жительства, имена и фамилии которых «не помнил». Когда до него наконец-то дошло, что его вытрясли как грушу при помощи его же лжи, замкнулся и стал проситься в камеру. Следом, с опозданием вспомнив об адвокате, заявил, что все, что он только что говорил, я выбил из него силой и пытками. Спасибо, что сделал такое заявление. Теперь есть хоть небольшая уверенность в том, что все, что из него вылезло за эти четыре часа, — правда.
Ваня повел чудом избежавшего сумасшествия Алтынина в дежурную часть, а я положил перед собой чистый лист бумаги. Вся информация носит осколочный характер, и собрать воедино всю мозаику в голове невозможно.
Алтынин познакомился с Кореневой полгода назад. И произошло это при весьма пикантных обстоятельствах. Тен, в чьем непосредственном подчинении находился бывший каторжанин Алтынин, приказал последнему повсюду сопровождать свою пассию — Ольгу. Цент обязан был исполнять обязанности телохранителя, водителя, сопровождающего по магазинам, ресторанам и друзьям. Причиной такой заботы со стороны корейца явилось подозрение в том, что любимая делает секс с кем-то на стороне. Как пояснил Алтынин: