Со мною в ад
Шрифт:
— Когда человек спешит, то он найдет способ… — ответил он, глядя куда-то в сторону.
— Вы сказали, что жена принесла вам деньги и упомянула о сестрах. А раньше был ли у вас с женой разговор о том, что сестры приедут в гости? Например, утром, прежде чем вы разошлись на работу, — не было ли речи о прибытии сестер в этот день?
— Нет, ни о чем таком мы не говорили. Жена не знала, что сестры должны быть в Софии. Если бы она знала об этом, она сказала бы мне… Незачем было скрывать это. Они как-то писали, что хотят поехать в Хисар на экскурсию, но это было давно. Когда жена приехала на склад, она сказала, что сестры только проездом
До разговора с Томановым я выписал на отдельном листке вопросы, которые меня более всего интересовали, но листок остался в ящике стола. Я выдвинул ящик, сделав вид, что ищу что-то, и поглядел на листок. Прежде всего я наткнулся на запись: «Она жива?» Это первый вопрос, который Томанов задал в больнице. Может быть, Пенков виноват в том, что мне захотелось выяснить, не выдал ли себя этим вопросом возможный отравитель, чтобы проверить, удалась ли его операция… Однако теперь мне все это показалось просто излишней мнительностью или того пуще — глупостью.
Я захлопнул ящик.
— Хорошо. Продолжайте дальше.
— О чем? — он посмотрел на меня с удивлением.
— Вы сказали, что отправились с Младеновым искать его приятеля Данчо, мастера из металлоремонта.
— А, да-да… Ну, что было дальше… Мы нашли Данчо. Он сказал, что может взять машину в среду, и велел пригнать ее в Слатину. Дал адрес. Потом… Потом мы пошли в «Видинскую встречу» отметить это событие. Пришел я домой в семь… Венче не было… Зорка, соседка, рассказала мне… Я пошел в Пироговку… Обо всем я подробно написал там… — и он кивнул на листок, лежащий передо мной на столе.
— Вы сразу пошли?
— Нет, сначала позвонил по телефону… Три раза звонил… Хотел узнать, что случилось, жива ли она…
— И что вам ответили?
— Да ничего не ответили. Я три раза звонил. А потом пошел туда.
— Вы сразу не назвали своей фамилии, а представились соседом. Почему?
Он спокойно выдержал мой взгляд.
— Я надеялся, что так мне скорее скажут правду, как постороннему человеку. Я хотел знать, жива ли она.
Снова и снова — «жива ли», «жива ли». Но, с другой стороны, в его ответе была своя логика.
— Прежде чем отправиться в Пироговку, вы вошли в дом и вынесли оттуда какой-то пакет. Что там было?
Он еле заметно усмехнулся.
— Пижама там была. Я не хотел ночевать дома. Не мог. Мне даже пришло в голову провести ночь в больнице возле Венче, но на всякий случай я взял с собой пижаму, если не пустят в больницу и придется где-нибудь устроиться.
— Пенкову вы говорили по-другому, — сухо заметил я.
Он вдруг побагровел, зубы чуть обнажились в злобной усмешке.
— Да, я говорил по-другому! Да! Я нарочно сделал это! Потому что он разозлил меня. С виду такой мирный-смирный, а смотрит на меня как кот на мышку — ты, дескать, убийца, сейчас мы тебя схватим! Видите как? Я, может, и плохой человек, но жену свою не травил, слышите? Не травил! И сестер ее тоже! Поймите вы это, наконец!
Он уже почти кричал и все крепче прижимал папку к животу.
— А где вы ночевали? — спросил я едва слышно, и это подействовало на него оглушающе.
— Что? — так же тихо промолвил он.
— Я спрашиваю — где вы ночевали в эту ночь? В Пироговке вы ведь не остались?
— У… одного приятеля, — после краткой паузы ответил он.
— Как его фамилия? Где он живет? Адрес его назовите, пожалуйста.
— Захари Дудов… — слегка запинаясь, сообщил Томанов. — Живет на улице Незабравка [5] , дом 7…
5
Незабравка — незабудка.
— А работает где?
— Он… он продает билеты… трамвайные билеты…
— Где точно? У Бань?
— Нет, теперь это конечная остановка «девятки». Возле Холодильника [6] .
Я записал все данные. Впервые я записал хоть что-то за все время моей беседы с Томановым. А он вперил напряженный взгляд в мою пишущую руку, будто стараясь прочесть слова, появившиеся на бумаге.
Записав адрес, названный Томановым, я небрежно бросил карандаш на стол и откинулся назад.
6
Окраинный район Софии.
— Ну, гражданин Томанов, на сегодня все.
— Как это? Почему на сегодня? Я снова должен буду прийти?
— Если потребуется.
Я аккуратно заполнил и подписал обратную сторону пропуска и подал ему. Он встал, поглядел на меня — мне показалось, что он собирался сказать еще что-то, но промолчал, взял пропуск и пошел к двери. И, только открыв ее, чтобы выйти из кабинета, с неприязнью промолвил «до свидания».
Я взял листок, исписанный Томановым, прибавил адрес Дудова и сложил этот весьма скудный пока материал в новую тоненькую папку. Худо-бедно дело начато. Теперь вниз, в машину, — и через пятнадцать минут я буду на месте, а если придется трамваем или автобусом — тогда через двадцать пять — тридцать.
Но, как верно говорят люди, человек предполагает, а совсем другая сила располагает. Улица перед нашим управлением была с прошлой осени перекопана вдоль и поперек — там ремонтировали водопровод. А теперь вдобавок ко всему появился какой-то огромный автокран, укладывающий в траншею длинные красные трубы. И расположился он как раз возле моей машины. Мне стоило немалых трудов вывести ее задним ходом в переулок, ведущий к бульвару. Кроме того, я совсем забыл, что сегодня пятница и вдоль всего бульвара расположились грузовики и телеги, на которых сельчане привезли товары на продажу в свои павильоны. Ну, а сельские жители, известное дело, паркуют свои машины, как на комбайнерских площадках, не сообразуясь с городскими правилами. В общем, кое-как добрался я до бульвара Стамболийского, проехал мимо Русского памятника и Сердики, а отсюда уже был прямой путь к началу девятого маршрута — оказалось, что я потерял не так уж много времени.
Часы показывали десять тридцать. Как и на всех первых остановках любого транспорта, тут было не много народа. Продавец мороженого только что раскрыл свой зонт рядом с билетными кассами. Их было две, но только в одной сидела кассирша и считала стотинки. Стекло другой кассы было спущено и неплотно задернуто зеленой материей, за ней виден был пустой стол, на котором лежали рулоны билетов. Может быть, кассир ненадолго ушел и сейчас вернется? Однако я не стал ждать, пересек скверик и оказался на другой стороне кольца, где останавливаются и выбрасывают пассажиров прибывающие трамваи.