Со спичкой вокруг солнца
Шрифт:
Проходит неделя, вторая, и в наш отдел снова начинают приходить письма из Хабаровска, Ташкента, Бреста… И рядом с письмом в каждом конверте номер краснодольской газеты с напечатанным фельетоном Ив. Водовозова. Терпения не хватило. И Водовозову. Не дождавшись конца нашей проверки, он решил в пику бюрократам из республиканской газеты напечатать фельетон у себя в районной. Мало того. В донжуанском списке указывает подлинные имена и фамилии Анны К., Вероники Г., Людмилы В… с их точными адресами.
Магдалина
И в девяти городах Советского Союза почти одновременно заплакали девять женщин. И уже не фальшивыми, а настоящими слезами.
Муж бывшей пятиклассницы Анны К. поверил неправде, которая была напечатана в газете, и, бросив жену с малыми детьми на руках, ушел из дома.
Немало неприятных минут пришлось пережить и Веронике Г. из Бреста. Правда, муж от Вероники не ушел, так как второй раз Вероника замуж не выходила, зато фельетон поссорил молодую женщину с родственниками первого мужа, убитого на войне. Свекровью, свекром, золовками…
В особенно нелепом положении оказалась Людмила В. Мать, бабушка и прабабушка была названа газетой сожительницей комсомольца. Пять дней от стыда Людмила В. не выходила на улицу, не показывалась в поликлинике, а на шестой села в поезд и приехала к нам.
— Научите, что делать?
Бабушка-прабабушка спрашивает, а губы у нее трясутся. Глаза полны слез. Это не только от стыда, но и от обиды. Старый врач была для редакционных работников не чужим, посторонним человеком. Она много лет лечила сотрудников районной газеты. Главному редактору Щелокову поставила пять пломб, фельетонисту Ив. Водовозову — семь. И чем же эти люди отблагодарили своего врача?
Главный редактор Щелоков встретил зятя Людмилы В. в столовой и сказал:
— Извините. Редакция сильно виновата перед Людмилой Ивановной.
Зять сказал:
— Дайте в газете поправку.
Редактор в ответ замахал руками:
— Поправка принизит авторитет районной газеты. Мы придумаем другой способ реабилитации Людмилы Ивановны, пусть она не волнуется.
Я спрашиваю Людмилу В.:
— Что придумала редакция?
Людмила Ивановна протягивает мне вместо поправки справку:
«Дана сия Людмиле В. в том, что она ни в каких аморальных поступках замечена не была, кроме как — смотри акт о ее сожительстве с Антоном Возняком».
Людмила Ивановна показывает мне и акт, а в нем написано:
«Сей акт составлен в том, что Людмила
– с ним — Антоном Возняком».
Я читаю акт, справку — «кроме как», «якобы» — и ничего не понимаю. Зять тоже ничего не понял и сказал об этом редактору Щелокову, Тогда редактор дополнительно к первой справке выдал Людмиле Ивановне вторую, еще более нелепую:
«Сим подтверждается, что Людмила В. (70 лет) не состояла в сожительстве с Антоном Возняком (25 лет),
Дана на случай неправильного толкования морального лица Людмилы В. со стороны отдельных жителей Краснодольска».
Людмила Ивановна показывает мне эту справку и спрашивает:
— Скажите, как Людмила В. (семьдесят лет) должна отвечать на неправильные толкования ее морального лица «со стороны отдельных жителей Краснодольска»? Читать ли справку редакции каждому в отдельности или собирать для этой цели «отдельных толкователей» группами?
Я улыбнулся. Молодец бабушка-прабабушка. Даже в ее теперешнем невеселом положении чувство юмора не изменяло ей. А бабушка-прабабушка, не дожидаясь от меня ответа на первый вопрос, задает второй:
— А может быть, Людмиле В. (семьдесят лет) следует вставить справку редакции в рамку из золотого багета и носить ее на груди вместо медальона, чтобы знакомить со своим моральным лицом не только тех отдельных граждан, которые неправильно толкуют вопрос о ее сожительстве вслух, а также и тех, которые делают то же самое, но про себя?
Я попытался успокоить Людмилу В. Обещал созвониться с редактором Щелоковым, уговорить его печатно исправить ошибку. Конечно, лучше всего было бы опубликовать в газете не десятистрочную поправку, а статью, в которой рассказать об ошибке редакции и взять под защиту без вины виноватых женщин. Редактор Щелоков печатать такую статью наотрез отказался. И поправку тоже. Нужно было думать о других мерах, Каких?
Зиновий Рабинович, мужчина, превращенный фельетонистом в женщину, был в своем письме в редакцию предельно краток:
«Встречу Ив. Водовозова — поколочу».
Нас такой способ воздействия не устраивал. Мы нашли другой выход — опубликовали в республиканской газете обзор печати: «Как не нужно писать фельетоны».
Райком всполошился, и оба виновника полетели с работы. И редактор, и фельетонист.
И снова в десять городов почта понесла конверты с краснодольской газетой. В каждый город по два экземпляра. Один Анне К., второй ее мужу. Один Веронике Г., второй ее свекрови. Один Зиновию Рабиновичу, второй его супруге…