Собачьи истории
Шрифт:
– Хорошая собака, умница Тео, – шептал я и гладил, гладил мордочку и уши, пока песик погружался в последний сон. Как все ветеринары, я терпеть не мог этой процедуры, хотя она и безболезненна, и находил утешение только в том, что сознание угасало навсегда под звуки ласкового голоса и прикосновения дружеской руки.
Да, конечно, я сентиментален. Не то что Поль. Его поведение было здравым и разумным. И он сумел выбрать верный выход, потому что не поддавался эмоциям.
Позже, за воскресным обедом, который доставил мне куда меньше
Я не мог промолчать, потому что на нашей газовой горелке (других средств для приготовления пищи у нас не было) она сотворила восхитительное жаркое, а я не отдавал должного ее искусству.
Она сидела на скамеечке, и я поглядел на нее сверху вниз – сегодня была моя очередь сидеть на высоком табурете.
– А знаешь, Хелен, – сказал я, – для меня это было отличным уроком. То, как поступил Поль. На его месте я бы тянул и мямлил, стараясь увернуться от неизбежного.
– Не только ты, а еще и очень многие, – сказала она, подумав.
– Да. А вот он не стал! – Положив нож и вилку, я уставился на стену. – Поль поступил как зрелый, сильный человек. Наверное, он принадлежит к тем людям, с которыми мы чаще встречаемся и книгах, – спокойный, уравновешенный, никогда не теряющийся.
– Послушай, Джим, жаркое стынет! Конечно, это было очень грустно, но изменить ты ничего не мог, и незачем тебе себя ругать. Поль – это Поль, а ты – это ты.
Я принялся за мясо, но ощущение собственной никчемности – продолжало терзать меня. Тут, взглянув на мою жену, я увидел, что она мне улыбается.
И внезапно мне стало легче. Во всяком случае, она не жалеет, что я такой, как есть.
Это было в воскресенье, а утром во вторник мистер Сэнгстер, который жил у вокзала, зашел за средством от бородавок для своих коров.
– Смазывайте вымя после утренней и вечерней дойки, – сказал я, – и через неделю – другую бородавки начнут отваливаться.
– Спасибо. – Он протянул мне полукрону, а когда я бросил монету в ящик, вдруг добавил: – А Поля Котрелла очень жалко.
– О чем вы говорите?
– Да я думал, вы знаете. Умер, бедняга.
– Умер? – Я растерянно уставился на него. – Но как… почему…
– Его утром нашли. Покончил с собой.
Я уперся обеими ладонями в стол.
– Вы хотите сказать… самоубийство?
– Выходит, так. Говорят, наглотался таблеток. Весь город про это толкует.
Я слепо вперил взгляд в страницу еженедельника со списком вызовов, и голос мистера Сэнгстера словно доносился откуда-то издалека.
– Очень его жалко. Приятный был человек. Все его любили.
Под вечер, проезжая мимо дома, где жил Поль Котрелл, я увидел на крыльце миссис Клейтон, его квартирную хозяйку, остановил машину и вышел.
– Миссис Клейтон, я просто поверить не могу.
– Я тоже, мистер Хэрриот. Подумать ужасно… – Лицо у нее было бледное, глаза покраснели от слез. – Он ведь у меня шесть лет прожил. Я на него смотрела прямо как на сына.
– Но почему…
– Да из-за собачки. Он не мог выдержать, что ее больше нет.
Меня захлестнула волна ледяной тоски, и миссис Клейтон положила руку мне на локоть.
– Не надо, мистер Хэрриот. Вы ведь ни в чем не виноваты. Поль мне все объяснил. И что Тео спасти было нельзя. От этого и люди умирают, не то что собаки.
Я кивнул, не в силах произнести ни слова, а она продолжала:
– Мистер Хэрриот, я вам, между нами, вот что скажу: Поль ведь не был стойким, как вы или я. Таким уж он родился – у него была депрессия, понимаете?
– Депрессия? У Поля?
– Вот-вот. Он уже давно лечился и все время принимал таблетки. Держался он твердо, но болезнью этой нервной страдал много лет.
– Нервной болезнью?.. Мне даже в голову не приходило…
– И никто не догадывался. Только так оно и было. Вроде бы детство ему выпало тяжелое. Может, потому он так и полюбил Тео. Прямо надышаться на него не мог.
– Да… конечно…
Она достала скомканный платок и высморкалась.
– И не одно детство, вся жизнь у него тяжелая была, у бедняжки, но он умел держаться твердо.
Что я мог ответить? Только сесть в машину и уехать туда, где величавые зеленые холмы безмятежно контрастировали с переполняющим душу смятением. Хэрриот, тонкий психолог и судья человеческих характеров! Как я ошибся! Правда, свою тайную борьбу Поль вел с мужеством, которое обманывало всех.
Да, он преподал мне урок, но иной, чем я думал. И этого урока я никогда не забывал: в мире есть множество людей вроде Поля, которые на самом деле совсем не такие, какими кажутся.
Не очень приятное воспоминание, и мне грустно писать об этом. Но так было. Единственный столь горький эпизод в моей жизни, трагически раскрывший, как важен бывает четвероногий друг для душевно травмированного человека. Я словно опять вижу перед собой Поля у дальнего конца стойки в «Гуртовщиках» и собачью мордочку, выглядывающую из-под его табурета. Эта полная тихой безмятежности картина оказалась неожиданным прологом к трагедии!
39. Рой
Смерть Поля Котрелла так потрясла меня, что я еще долго жил под ее впечатлением. Собственно говоря, даже теперь, когда за тридцать пять лет компания у «Гуртовщиков» успела совершенно перемениться и я сам – один из немногих старожилов, помнящих былые времена, мне по-прежнему чудится подтянутая фигура на крайнем табурете и выглядывающая из-под него косматая мордочка.
Ни за что на свете не хотел бы я пережить подобное во второй раз, но по странному совпадению мне очень скоро пришлось столкнуться почти с такой же ситуацией.