Собачья работа
Шрифт:
– Да чтоб мне век с кичи не вылазить… – растерянно пробормотал Мамон, пару раз моргнув для верности – показалось, что глюки – это взбрык уставшего от четырехдневного наблюдения сознания.
У девятого дома на секунду притормозила «Нива» – напротив второго подъезда, высадила мужика и поехала далее. Мужик долго озирался, затем решительно пересек световое пятно, отбрасываемое фонарем, и скрылся в подъезде. Трех секунд, что он пребывал в световом кругу, хватило Мамону, чтобы убедиться – это был Рудин. Пес, собственной персоной, долгожданный и всеми искомый, пожаловал к любушке на уик-энд.
– Бля буду – не Вор, а Дом Советов… – в очередной раз восхитился Мамон умственными способностями своего патрона. Потащил было из «бардачка» мобильный, оглянулся на похрапывающих
Положил мобильный обратно, вышел из машины, аккуратно прикрыл дверь, чтобы не потревожить отдых соратников, достал сигарету, закурил…
– А чем я хуже? – пробормотал Мамон. – Почему бы нет? Дело – верняк, двести процентов. Зачем дарить чужому дяде? Пусть и я побуду королем… – И неспешно направился ко второму подъезду.
В подъезде воняло котами, тускло светила лампочка на первой площадке. Дверь в подвал оказалась незапертой. Мамон осторожно распахнул ее, спустился по ступенькам, светя зажигалкой. Удивительное дело – сухо, чисто, не смердит черт знает чем.
– Ну и ништяк, все в масть… – пробормотал Мамон, возвращаясь в машину. Посидел немного, поразмышлял – план показался ему приемлемым, ни одного изъяна в нем не просматривалось.
Суть рассуждений «большого пацана» была примерно такова: «Дамочка была вчера, часа три – приготовила гнездышко. Сегодня пожаловал кавалер. Вошел в тот же подъезд, сторожился при этом, значит, никаких совпадений – прав Вор. Далее: как только он сообщит Вору, сюда припрется пара десятков головорезов во главе с самим Кошелем. Вор скажет отеческое спасибо, похлопает по щеке… и скажет еще: „Свободен, паря, ты свое дело сделал“. А что, если попробовать самому? Рудин, конечно, „отморозок“ еще тот – с двумя своими пацанами пятерых положили, одного зубами загрызли. Однако… Сесть в подвале, дождаться, когда он от любушки пойдет под утро – сонный и расслабленный… Заодно узнать, в какой квартире любушка обитает, – в подъезде тихо, если слушать хорошо, можно по звуку определить, на каком этаже дверь открыли… Ага, дальше – дать по черепу, повязать вместе с бабой да отвезти Вору». На, получай – эти тебе нужны были? Фурор! А эти пацаны Пса – «отморозки» – они же за ним приедут? А тут вообще просто – одного оставить возле блока с «калашом», как подъедут, в упор расстрелять их «Ниву», и всех делов. Пока на шум отреагируют, пока ментов вызовут – мы уже далеко будем. Нет, ну что за план – просто цаца! Ай да я, ай да молодец…»
– Лука, вставай. – Мамон обернулся и толкнул дремлющего Луку, который спросонок невесть чего себе вообразил и полез за пазуху – ствол достать.
– Это успеется, – успокоил его Мамон. – Ты не кипишуй раньше срока, успеется… Ты вот что – на бабки, бери тачку, дуй бегом ко мне. Возьмешь спортивную сумку, возьмешь в подполе «калаш» – ты знаешь. Снарядишь пару магазинов – хватит. И все это – бегом сюда. Будем дело делать…
…Четыре дня Рудин с командой потратили впустую. Виноваты в этом оказались халатные газетчики, давшие во вторничных выпусках информацию о зверском убийстве Толхаева. А может, это была просто досадная оплошность, опровергнуть которую никто не счел нужным, но факт остается фактом: во всех местных газетах было написано примерно следующее: «…В ночь с воскресенья на понедельник неподалеку от хлебозавода был зверски убит известный предприниматель…» – и так далее. Дело в том, что хлебозавод располагается в непосредственной близости от контейнерной станции «Белогорск-2» и места для поисков там – не мерено. Вот они и искали что придется – как учили, методично, по секторам, прорабатывая каждый дюйм.
Между делом Рудин времени зря не терял – повадился ежевечерне шастать к Алисе. Ночевать, правда, не осмеливался, но часа два-три отнимал, половой разбойник. Алиса, однако, такому неожиданному нарушению своего жизненного регламента не противилась. Наблюдательный Борька по этому поводу высказал матери:
– Ма, а что. Пес наш новый муж?
Алиса сурово выговорила чаду: нельзя взрослого дядю обзывать Псом – некультурно! А Борька, плутовато прищурившись, сообщил:
– А он сказал, что его друзья так называют. А я же ему не враг!
– А ты хочешь, чтобы Пес… черт, ну, этот самый дядя был нашим мужем? – после некоторых размышлений поинтересовалась Алиса.
– Да, – однозначно ответил Борька. – Он здоровый и смелый. Он… он какой-то такой… ну, надежный, что ли… А еще сказал, что за нас с тобой любого загрызет насмерть. И знаешь – я ему верю. Мне кажется, он не шутил…
В один из визитов Рудин притащил с собой Ингрид – хотел познакомить с Алис иными ризеншнауцерами. Псы вели себя хорошо – появление особи противоположного пола в квартире восприняли вполне благосклонно и даже устроили по этому поводу изрядный оживляж. Но в процессе ознакомления с апартаментами Ингрид неожиданно проявила элемент неоправданного беспокойства: отворив мордой дверь кладовки, встопорщилась и, злобно зарычав на какую-то тряпицу, попятилась. Добравшись до Рудина, прижалась к его ногам и долго не могла успокоиться.
– У тебя там что – волчья шкура? – удивился Рудин.
– Да ничего там нет такого, – растерянно пожала плечами Алиса. – Там халат висит – его Ли надевает, когда приходит.
– Очень, очень странно, – пробормотал Рудин, почесывая за ушами у своей четвероногой подружки. – Эта большая зверюга никогда в жизни ничего не боялась. Она готова с тигром сразиться, если я скажу. Странно…
В воскресенье вечером, просматривая в егерской усадьбе местную телепрограмму, наши приятели с удивлением услышали весьма «своевременные» извинялки главного редактора «Белогорского вестника», который сообщил, что вышла маленькая ошибочка. Дескать, зверски убили господина Толхаева вовсе не вблизи хлебозавода, а у пустыря за хлебопекарней. А это две большие разницы, так что…
– Ах вы, фимозы недоделанные! – скривив лицо, крикнул Рудин на всю усадьбу – егерь Василий чуть со стула не упал.
– «Ошибочка», мать вашу! Нет, парни – вы посмотрите, что творят! Совсем от рук отбились, уроды…
В понедельник с утра выдвинулись к этой хлебопекарне. Данное учреждение не имело никакого отношения к хлебозаводу, носило частный характер – о чем свидетельствовала табличка при входе: «АОЗТ „Белогор-хлеб“ – и располагалось совсем в другом конце города.
Потратив около трех часов на поиски, Рудин решил пройтись с Ингрид вдоль трассы по направлению к выезду из города. И через десять минут получил результат. Они двигались челноком в двадцатиметровой полосе – метрах в шести за кюветом Ингрид обнаружила свернутые в комок тонкие нитяные перчатки, выброшенные из автомобиля, движущегося по трассе. Опытная следопытка вновь преподнесла сюрприз: обнаружив комок, она фыркнула, принюхалась – запах был неясный, давний – и вдруг, прижав уши, зарычала, резко попятилась, прячась за Рудина.
– Старческие маразмы, что ли? – недовольно пробормотал Сергей, разворачивая перчатки и рассматривая их на свет. – Нет, тут не то… Однако если бы… – он не закончил высказывание – поразился мысли, неожиданно пришедшей в голову.
Если бы Ингрид сначала занюхала перчатки, а уже потом халат Ли, висевший в кладовке, можно было бы предположить… Нет, к черту такие предположения! Этак можно до самой невероятной бредятины допредполагаться…
– Чего нашел? – поинтересовался догнавший Рудина Масло, без особого любопытства рассматривая перчатки, чувствовалось, что ему не терпится сказать нечто важное.
– Да так… – Рудин спрятал перчатки в карман и медленно побрел дальше – не давало покоя навязчивое состояние.
– А ты чего такой взбудораженный? – подошел Соловей. – Опять сгенерировал очередную бредовую идею?
– Я вспомнил, где эту бабу видел, – небрежным тоном сообщил Масло, спрятав глаза, чтобы не выдать буйного торжества. – Ну, ту, что на кладбище… Это мать некоего Бухакова. Мы с ним одно время учились в одной школе – он в параллельном был. Потом его перевели – он избил преподавателя физры, прикинь, тогда он учился в седьмом классе. Ну, собрание было – я запомнил, его мамашу приглашали. Характерное лицо такое…