Собачья радость (Приятных кошмаров)
Шрифт:
– Вышеупомянутый клиент фирмы, – произнес Саянов голосом первосвященника, – оставляет принадлежащую ему собственность в акциях и ценных бумагах на общую сумму шестьдесят четыре миллиона долларов США…
Нина Евграфовна громко ахнула, а Анфиса издала такой сексуальный стон, что Лола взглянула на нее с подозрением, и в голове у нее появилось возможное объяснение Гулиной супружеской верности.
– … оставляет принадлежащую ему собственность гражданам России Михаилу Сыромятникову, Алексею Модестову и Георгию Птичкину, оказавшим клиенту фирмы неоценимую услугу, в равных долях. Если на момент смерти завещателя кого-то из перечисленных граждан России не
– Находящийся в данный момент в КПЗ по обвинению в целом ряде тяжких преступлений, – прошептал Маркиз, – причиной которых и послужило дядино завещание…
Саянов недовольно покосился на Леню и продолжил чтение документа.
– Ну что ж, – Птичкин поглядел на Леню, – теперь настала пора нам с вами подвести итоги. Вот, – он протянул плотный конверт, – ваше вознаграждение: по десять тысяч долларов вам и вашей партнерше. Она рисковала жизнью… притом дважды.
– Угу, и Пу И тоже, – рассмеялся Маркиз и стал серьезным. – Мы в расчете, поскольку я начал заниматься этим делом по собственной инициативе, чтобы помочь старому другу.
– С вами приятно было иметь дело, – любезно сказал Птичкин, – но…
– «Но»? – Маркиз поднял брови. – Какое же «но»?
– Нет, я не о вас, – смутился Георгий Андреевич, – просто непривычно как-то… я чувствую себя каким-то самозванцем… У Михаила, оказывается, жена осталась и мальчишек двое… она еще раньше от него ушла, когда он пить стал сильно… Модестов, опять же…
– Так-так, – Маркиз внимательно поглядел на Георгия, – послушайте-ка, что я вам скажу на прощание. Запомните раз и навсегда: вы ни в чем не виноваты. Вы не виноваты, что Аркадию Ланскеру пришла в голову мысль отблагодарить людей, которые когда-то давно совершенно безвозмездно спасли ему жизнь. Вы не виноваты также в том, что его внучатый племянник оказался подлецом и убийцей. Вы не виноваты, что остались живы в той аварии, а погиб киллер, такая уж судьба. Вы не виноваты в том, что жена Модестова осталась вдовой, а ваша – нет. Вы не виноваты в том, что жена Сыромятникова от него ушла. Вы можете поступать, как хотите, но выслушайте совет: не вздумайте делиться наследством. Жена Модестова еще достаточно молода и здорова, от мужа ей остались вполне приличные средства. Разыщите семью Сыромятникова, помогите им, квартиру купите, что ли, в Ломоносове или, если они захотят, в городе. Устройте мальчишек в приличную школу, но не приучайте их к мысли, что есть добрый богатый дядя, который чувствует себя в чем-то виноватым и готов каждый месяц оплачивать все их капризы! Этим вы никому не поможете, а только навредите!
– Пожалуй, вы правы… – протянул Птичкин, – спасибо за науку… Кстати, о науке… Бабы мои совсем с цепи сорвались, что старая, что молодая, покоя никакого. Отправлю-ка я их в Париж недельки на три, пускай там магазины опустошают! А мы тут с Джулькой поживем спокойно, наукой займемся.
– Дело хорошее, – согласился Леня.
– Но одну вещь я должен сделать, – твердо сказал Птичкин, – и вы мне поможете…
К несколько обшарпанному зданию областной больницы подкатил новенький микроавтобус «мицубиси», белый, с красной полосой. На фоне двух потрепанных больничных «Волг» автобус смотрелся как балерина Мариинского театра среди членов кружка самодеятельности при фабрике «Красная нить».
Автобус бесшумно затормозил, из него выскочили два санитара с носилками и
– По какому делу? – Старуха на вахте снова приоткрыла один глаз. – Кто такие будете? Никак опять мормон? – подслеповато прищурилась она, заметив приколотую к карману пиджака прибывшего пластиковую карточку. «Патриарх Скунс» – было написано на ней.
Человек приветливо улыбнулся и сунул бабке пятисотрублевую купюру.
Заведующий сидел в кабинете и писал.
– Здравствуйте, – сказал мормон громко, тщательно выговаривая слова, – мы вам звонили, по поводу больного Сельдереева…
– Да-да, – встрепенулся заведующий, – что вы хотите?
– Забираем его в Военно-медицинскую академию, – сказал мормон обычным голосом, без акцента. – Вот направление. – Он протянул бумаги.
– Хм… – недовольно нахмурился врач и тут заметил всунутые в бумаги зеленые купюры. – Хм, – повторил он с несколько иным выражением, – что ж, в Военно-медицинской ему могут помочь, у них техника, оборудование, а у нас, простите… – Он развел руки.
– Это должно ускорить процесс оформления документов, – сказал мормон, указывая на бумаги и снова забывая говорить с акцентом.
– Несомненно, – согласился заведующий.
Витя Сельдереев лежал в палате у окна и маялся от скуки. Вставать он не мог – ноги не ходили. Жена приходила все реже и реже, говорила, некогда. Папиросы кончились. На улице была чудесная погода, но Витю это совсем не радовало.
Открылась дверь палаты и вошел мужчина в темном костюме с темным же галстуком. «Патриарх Скунс» – было написано на карточке, приколотой к карману пиджака.
– О! – обрадовался Витя. – Привет дружественным мормонам от нашей областной больницы.
– Привет! – радостно заулыбался вошедший.
– Слушай, мужик, – заговорил Витя, – а вроде ты в тот раз другой был. Волосы посветлее, лысеешь потихоньку, в очках опять же… А фамилия та же…
– Это просто… у нас у всех такая фамилия, – заговорил гость с сильным акцентом, – как это сказать… большая семья… тот, другой, есть мой брат…
– Ну, – протянул Витя, – вон оно как… Он выжидательно уставился на дверь, думая, что сейчас внесут коробки с подарками. Но никого не было. Тогда Витя перевел алчущий взгляд на своего посетителя.
– Давай, собирайся, – сказал тот нормальным голосом, без акцента, – в хорошую больницу поедешь.
– Это еще зачем? – Витя даже не успел удивиться, с чего это мормон заговорил так хорошо по-русски.
– Ты на ноги встать хочешь? – рассердился мормон. – Ну так и не брыкайся. Ребята! – крикнул он в коридор санитарам. – Заходите!
Санитары ловко переложили Сельдереева на носилки и вынесли из палаты.
– Слушай, мужик, – сказал на прощание Витя, – а все-таки я тебя где-то видел. Вот подумаю и вспомню.
– Лучше не думай, а то переутомишься! – посоветовал мормон.
– Я больше не могу, – со слезами воскликнула Лола и с размаху уселась на диван, – у меня просто нет сил!
– Спокойнее, дорогая, спокойнее, – посоветовал Леня, не отрываясь от газеты, – все у нас хорошо, мы успешно закончили дело и даже получили за него деньги.
– Не нужны мне эти деньги! – тут же завелась Лола. – Какими деньгами оплатить то, что меня сначала стукнули по голове, потом пытались отравить газом, потом чуть не взорвали, а потом заживо замуровали в подземелье! Каким деньгами можно оплатить мои истрепанные нервы, я тебя спрашиваю?