Собачья звезда Сириус, или Похвальное слово собаке

Марек Иржи

Мужчина, который принес в дом собаку, повторяет в уме все, что ему известно о воспитании млекопитающего под названием «собака», и принимается совать щенка мордочкой в лужицу, угрожая всевозможными карами, но домашние обзывают его бессердечным, а хозяйка дома с энтузиазмом, который довольно быстро улетучивается, бросается лужицу подтирать.

Затем, в соответствии с предписанием — многие пособия по собаководству настаивают на необходимости этого, — собаку проводят по всей квартире, по всем комнатам, чтобы она могла обнюхать и узнать свой новый дом, а также увидеть, сколько ковров ей придется перепачкать и изгрызть, сколько скатертей сдернуть на пол и сколько кресел замусолить своей шерстью, пока она вырастет и станет умной собакой, которая всего этого больше не делает и

знает свое место, там ей лучше всего, потому что это единственный уголок, куда она может скрыться, если дома шум и гам, что бывает почти постоянно.

Итак, собака бредет по квартире и оглядывается, семейство следует за ней, лица у всех напряженные, им, естественно, очень хотелось бы спросить у щенка, нравится ли ему новое жилье, но, увы, только по его взглядам и можно определить, что благородному чужаку у них нравится. Еще бы! Молодая собака больше всего любит познавать новое, но, обойдя дом, щенок начинает тосковать по старому гнезду и, пренебрегши светлым ковралом, рвется обратно на родную подстилку. Он скулит и плачет не переставая, и у членов семьи нервы ходят ходуном. С его (щенка) стороны это просто невежливо, у них тут так красиво, все знакомые завидуют, а он (щенок) недоволен. Ему наперебой суют всякую вкуснятину, которую собака по своему усмотрению лопает или нет, продолжая предаваться тоске.

Прозорлив тот, кто отправляется за щенком, когда тот подрос, когда уже стал немного собакой! Говорят, будто самый лучший щенячий возраст — месяца три от роду, ибо в таком возрасте он уже стремится удрать из дому и мужественнее переносит свое первое горе отчуждения. Но сколько бы времени ему ни было, он громко тоскует дня два-три, потом успокаивается, если, конечно, хозяин не отправляет его на поселение во двор. Там щенок воет долго и помногу, и вся округа знает, что вы завели себе собаку. Из-за соседей вы, возможно, возьмете щенка обратно в дом, а когда вам станет совсем невмоготу, то и к себе в постель. Тут-то и решится ваша судьба! Соседи теперь спят преотлично, зато вам уже никогда не удастся выспаться. Щенка легко взять в постель, но абсолютно невозможно из постели выгнать. Это основное кинологическое правило, подтвержденное долгими годами опыта.

Предположим, вы этой ошибки не совершили, но вам все равно предстоит совершить их предостаточно, и все они дадут о себе знать. А пока, друзья, сохраняйте спокойствие и хорошее расположение духа, ведь теперь вы — обладатель самой прекрасной собаки в мире, и если пока еще в том сомневаетесь, то месяца через два-три подобное кощунство вам и в голову не придет.

Желаю вам счастья, собаковод!

Случай в деревенском трактире

Трактир «На развилке» уже опустел, а эти двое, отец и сын, все еще сводили счеты, с пьяной яростью обвиняя один другого во всех смертных грехах. Сын упрекал отца, что тот надул его, неверно выплатив долю, а отец кричал сыну, что, дескать, он и того не заслужил. Они орали во всю глотку и всё пили и пили. Трактирщик пьянство одобрял, потому что с этого жил, но ругань была ему не по вкусу. Когда пьянчуги, исчерпав запас попреков, наконец поднялись, он вздохнул с облегчением.

— Вдоль реки, мужики, не ходите, — сказал им трактирщик на прощанье, — вода высоко поднялась. Ступайте лучше задами через поле.

Сын только рукой махнул и выкатился. Позже выяснилось, что он действительно пошел задами через поле, но по пути свалился да так и остался лежать на земле, погрузившись в глубокий хмельной сон.

Отец, выделывая ногами кренделя, двинулся в другую сторону — не идти же в самом деле той дорогой, какой пошел прохвост сын, — и остановился на берегу реки.

В ночи слышался лишь тревожный лай большой собаки, которую трактирщик держал во дворе, обнесенном высоким забором. Собака была злющая… Трактирщик, успевший уже всюду погасить свет, прикрикнул на нее:

— Да замолчи ты наконец, окаянная!

И тут на берегу, над самой водой, увидел старшего. Какое-то время старикан, покачиваясь, стоял, потом шагнул вперед и вдруг — боже мой, почему? — рухнул в воду. Даже не вскрикнул.

Трактирщика обуял ужас.

В голове мелькнула мысль: наверняка это дело рук сына! Трактирщик бегом кинулся со двора, чтобы засвидетельствовать преступление. Однако тело старика уже несло по течению. Трактирщик припустился вдоль берега в надежде вытащить пьянчужку из воды, полагая это своим долгом. Он бросился за ним в реку, но, погрузившись в ледяную воду, пожалел о таком порыве великодушия. Увы, было уже поздно. Трактирщик все пытался ухватить старика за одежду, но, ухватив, понял, что его самого сносит течением, а он не больно-то хороший пловец и в этой ледяной стремнине вряд ли сможет спасти пьяного.

— Помогите! — закричал он что было сил. — Помогите, люди добрые!…

Голос трактирщика канул во тьму. Он захлебывался и хрипел. Беспомощное тело старика куда-то исчезло, но трактирщику было уже не до чужого тела, спасти бы свое.

— Помогите, помогите! — кричал он. — Тону!

В такое время люди, плотно затворив окна, спят. Кто его услышит? И трактирщик понял, что ему пришел конец.

Он колотил по воде руками-ногами, захлебывался и задыхался.

Лишь собака слышала его голос. Собака за высоким забором. Она выла, визжала, скулила, а потом вдруг кинулась на забор, которого до сих пор ни разу не пыталась преодолеть. Теперь это было необходимо, ее звал хозяин! Очутившись на заборе, собака с отвагой, на которую способна лишь собака, ринулась вниз, во тьму. И, добежав на голос хозяина до реки, прыгнула в воду.

Трактирщик все еще отчаянно барахтался и вдруг почувствовал рядом с собой живое собачье тело. Он понял, что спасение близко, и, пока собака тащила его к берегу, окончательно пришел в себя. В конце концов оба они благополучно выбрались на берег. Собака и хозяин.

Тут прибежала его жена, и они вместе сумели вытащить из воды старика. Однако тот был мертв.

Само собой разумеется, случившееся стало сенсацией для деревни, а пес объявлен героем… Приехали стражи порядка и обнаружили в поле крепко спящего пьяного молодца, который, конечно же, ничего не знал. Трактирщик лежал в постели, жена отпаивала его горячим чаем с ромом, чтобы не схватил простуду. Собаку опять водворили на цепь за высокий забор, и она свернулась клубком на соломе в своей конуре. Собакам не страшна ледяная купель.

— Вам повезло, — сказал вахмистр трактирщику.

— Что я не утоп? Что Рекс меня вытащил? — радостно вскричал трактирщик.

— И это тоже. Но главное другое! Ведь лекарь обнаружил, что старик-то свалился в воду, уже померев: его еще на берегу хватил кондрашка. Иначе пришлось бы допрашивать и сына, и вас, ведь вас обоих подозревали бы в убийстве. Закон есть закон, да будет вам известно!

Трактирщик хлебнул чистого рома и отправился во двор к собаке. Собака ластилась к нему и радостно скулила.

— Ну вот что, приятель, — сказал ей трактирщик, — в другой раз меня не спасай. Эдак, вытащив из воды, можно отправить на виселицу!

И собаке за ее старания ничего не перепало, а трактирщик стал подумывать, как бы обнести двор забором повыше, чтобы собаке его не одолеть.

Какими должны быть они (собака и хозяин)?

Углубившись в вопрос, как человек пришел к собаке, мы, не прилагая к тому особых усилий, делаем необычайно любопытные выводы. Мы, можно сказать, достигаем научного уровня и рассуждаем вообще, что значит весьма неопределенно. Человечество — понятие широкое, и манипулировать им несложно. Собака — тоже понятие широкое. Однако, как только мы зададимся вопросом, почему пан Новак из Виноградов [18] завел себе именно таксу, тут-то и начинаем теряться в догадках, ибо ответить бессильны. Действительно, почему пан Новак не завел овчарку, или коккера, или, скажем, терьера? И нам не остается ничего иного, нежели отправиться к самому пану Новаку и спросить. Но — увы! Дело в том, что этого он и сам не знает. Как-то получилось само собой…

18

Винограды — район Праги.