Собака Баскервилей (сборник)
Шрифт:
– То, что было придумано одним человеком, всегда может быть постигнуто другим, – веско произнес Холмс. – Мистер Слени, вот приближается кеб, на котором вас отвезут в Норвич, но у вас еще есть время попытаться хоть как-то смягчить беду, которую вы натворили. Знаете ли вы, что миссис Хилтон Кьюбитт навлекла на себя подозрение в убийстве мужа и что только мое присутствие и известные мне сведения спасли ее от предъявления обвинения? Самое меньшее, что вы теперь можете для нее сделать, это заявить во всеуслышание, что она никоим образом, ни напрямую, ни косвенно, не виновна в этой трагедии.
– Ну, разумеется! – воскликнул американец. – И вообще, я думаю, что в моем положении самое лучшее теперь – говорить только правду.
– Я обязан предупредить, что это будет использовано против вас, – вскинулся инспектор, вспомнив о том, что удивительное британское уголовное право велит заботиться о соблюдении прав даже самых отъявленных преступников.
– И все-таки я рискну, – пожал плечами Слени. – Господа, во-первых, я хочу поставить вас в известность, что я знал эту леди еще по Чикаго, еще с тех пор, как она была ребенком. Нас в шайке было семеро, и отец Илси был у нас главным. Светлая голова был этот Патрик. Это он придумал шифр, который любой, кто не знал ключа, принял бы за обычные детские рисунки. Потом Илси как-то проведала о том, чем мы занимаемся. У нее были кое-какие собственные честные доходы, поэтому она собрала вещички и, даже не попрощавшись ни с кем из нас, уехала в Лондон. Она была обручена со мной, и я уверен, вышла бы за меня, если бы я занимался чем-то другим, да, видно, не захотела иметь ничего общего с человеком моей профессии. Узнать, где она, я смог только после ее свадьбы с этим англичанином. Я написал ей, но ответа так и не получил. Тогда я приехал сюда и, поскольку понял, что писать письма без толку, решил оставлять свои послания там, где она их наверняка увидит.
В общем, прожил я здесь месяц. Обитал на ферме, где у меня была отдельная комната. По ночам я мог выходить и возвращаться, когда мне вздумается, и все было шито-крыто. Я, как мог, старался убедить Илси вернуться. Послания мои она читала, я это знал, потому что однажды написала ответ, но потом на меня нашло. Я не мог больше терпеть и стал угрожать ей. Тогда она прислала мне письмо, в котором умоляла меня уехать, и написала, что, если имя ее мужа окажется втянутым в какой-нибудь скандал, она этого не перенесет. Еще она написала, что ночью, в три часа, когда муж ее будет спать, она спустится вниз и поговорит со мной через раскрытое окно, если я пообещаю после этого уехать и навсегда оставить ее в покое. Она сдержала слово, пришла и даже принесла с собой деньги – откупиться от меня хотела. Но это так разозлило меня, что я схватил ее за руку и попытался вытащить через окно на улицу. И тут прибежал ее муж с револьвером в руке. Я выпустил Илси, она опустилась на пол, и мы оказались с ним лицом к лицу. Но я тоже пришел не с пустыми карманами, я достал свой револьвер, только стрелять я не собирался, хотел пугнуть его, чтобы он убрался. Но тут он пальнул в меня, слава Богу, промазал, ну и я почти сразу выстрелил в ответ. Он упал, я бросился бежать через сад и по дороге услышал, как у меня за спиной закрылось окно. Все это истинная правда, господа, каждое слово. Больше мне ничего не было известно до тех пор, пока на ферму не прискакал этот паренек с запиской, из-за которой я и явился сюда и, как последний фраер, угодил прямо вам в руки.
Пока американец излагал свою историю, полицейский кеб подъехал к дому. Из него вышли двое полицейских в форме. Инспектор Мартин встал и положил руку на плечо арестованного.
– Нам пора.
– А могу я сначала с ней увидеться?
– Нет, она без сознания. Мистер Шерлок Холмс, я бы очень хотел надеяться, что, если когда-нибудь мне снова попадется серьезное дело, вы не откажетесь мне помочь.
Стоя у окна, мы провожали взглядом удаляющийся кеб. Когда он исчез вдали, я повернулся, и мое внимание привлек скомканный листок бумаги на столе, записка, с помощью которой Холмс заманил в ловушку опасного преступника.
– Ну что, Ватсон, – улыбнулся мой друг, – возьметесь ее прочитать?
В послании не было слов, оно состояло из единственного ряда пляшущих человечков:
– Воспользовавшись кодом, – сказал Холмс, – вы узнаете, что здесь написано всего лишь «Приходи немедленно». Я не сомневался, что от этого приглашения он не сможет отказаться, поскольку ему не могло прийти в голову, что оно могло быть написано не леди, а кем-то другим. Что ж, дорогой Ватсон, мы наконец заставили пляшущих человечков потрудиться во имя добра, после того как они так долго служили злу. И я думаю, что выполнил свое обещание порадовать вас необычным делом. Наш поезд отходит в три сорок, и я думаю, что на Бейкер-стрит мы вернемся как раз к обеду.
И последнее. Американец Аб Слени на зимней выездной сессии суда в Норфолке был приговорен к смерти, но суд, приняв во внимание смягчающие обстоятельства и тот факт, что первый выстрел был произведен Хилтоном Кьюбиттом, изменил приговор на каторжные работы. О судьбе миссис Хилтон Кьюбитт мне известно лишь то, что она полностью выздоровела и до сих пор остается вдовой, посвятив свою жизнь заботам о нуждающихся и управлению поместьем своего покойного мужа.
«Глория Скотт»
– Ватсон, я держу в руках бумаги, на которые, мне кажется, вам стоит взглянуть, – произнес мой друг Шерлок Холмс однажды зимним вечером, когда мы с ним удобно устроились в креслах перед пылающим камином. – Это документы по удивительному делу «Глории Скотт». Прочитав вот это письмо, например, мировой судья Тревор от ужаса получил сердечный удар и умер, не приходя в сознание.
Выдвинув ящик стола, Холмс достал свернутое в трубочку письмо, развязал стягивающую его ленточку и передал письмо мне. Это была короткая записка, нацарапанная на небольшом истрепанном, пожелтевшем от времени листке.
«Игра удалась. Партия закончена, – говорилось в ней. – Старый гусь Хадсон получил указания, рассказал про улов все. От лис спасайте фазанов и свою не забудьте жизнь».
Прочитав сие загадочное послание, я поднял глаза на Холмса и увидел, что он тихо посмеивается, наблюдая за мной.
– Кажется, вы несколько удивлены, – сказал он.
– Не понимаю. Такая записка, по-моему, могла бы скорее рассмешить, чем испугать.
– Вполне вероятно. Однако факт остается фактом. Полный сил, крепкий пожилой мужчина, прочитав ее, рухнул как подкошенный.
– Довольно интересно, – сказал я. – Но почему вы решили, что мне именно сейчас стоит обратить внимание на это дело?
– Потому что это было мое первое дело.
Прежде я много раз пытался выведать у своего друга, что именно заставило его задуматься о карьере частного сыщика, но мне все никак не удавалось вызвать его на откровенность. Холмс поудобнее устроился в кресле, разложил на коленях документы, потом закурил трубку и какое-то время молча перелистывал бумаги.
– Я никогда не рассказывал вам про Виктора Тревора? – наконец заговорил он. – Это единственный друг, которым я обзавелся за два года учебы в университете. Я, знаете ли, никогда не был компанейским человеком и всегда предпочитал проводить время у себя в комнате, тренируя мозг. Со своими сверстниками я почти не общался. Помимо фехтования и бокса, спорт меня не привлекал, исследования, которыми я занимался, никого другого не интересовали, поэтому у нас просто не было точек соприкосновения. Тревор был единственным человеком, с которым я свел знакомство, и то исключительно благодаря случайности: как-то раз, когда я шел в церковь, его бультерьер вцепился мне в лодыжку.
Конечно, это не лучший способ заводить друзей, но весьма действенный. После этого я десять дней провалялся в постели, а Тревор навещал меня в больнице. Первый раз, когда он пришел, мы разговаривали не больше минуты, но постепенно его визиты стали продолжительнее, и к концу семестра мы были уже настоящими друзьями. Это был общительный молодой человек, полный сил и энергии, можно сказать, моя противоположность. Однако было у нас и много общего, и спустя какое-то время я выяснил, что у Тревора, как и у меня, совсем нет друзей. Летом он пригласил меня погостить в доме своего отца, который жил в Норфолке, в городке Донниторп. Я решил, что вполне могу позволить себе потратить месяц каникул, и принял предложение.