Собака и Волк
Шрифт:
Да ладно, все это неважно.
— В указе нет ясности, — продолжил Корентин. — Во многих отношениях его можно трактовать как ограничение прав. Каких, например, беженцев мы можем принять? Только ли христиан? — Он предложил гостю бокал.
Грациллоний выпил, не заметив вкуса.
— А, теперь я вспомнил, — пробормотал он. — Извини меня. В голове последнее время какая-то каша. Тебе нужна свобода, с тем чтобы решения выносить самому, так?
— Вот именно, — Корентин так и не сел. Долговязая фигура его возвышалась над Грациллонием, сгорбившимся
«Это верно, — подумал Грациллоний. — Гонорий находился сейчас в Равенне, из которой рукой подать было до Константинополя. И Стилихон недавно переехал из столицы Галлии Треверорума на юг, в Арелату, тоже у моря. Похоже, границы сближаются, а, может, обрушиваются?»
— Но ведь ты пришел ко мне не за этим, Грациллоний, — услышал он.
Бывший король уставился в бокал, который зажал коленями:
— Ты уже слышал?
— Да, конечно. Бедный Руфиний. Ужасный конец. Я буду за него молиться. Жаль, что он не успел увидеть Свет, или… ну, ладно, будем просить о милосердии к нему, если это возможно. Все мы слишком многим ему обязаны.
Грациллоний еле выдавил из себя:
— Это Дахут его убила.
Корентин взял его за плечо:
— Ты уже боялся чего-то в этом роде после сражения в Исе. И я тоже. Но, может, то был… демон или дьявольские силы.
Грациллоний покачал головой:
— Теперь я уверен. Это Дахут.
Корентин помолчал.
— Не буду тебя спрашивать, откуда ты это знаешь, — сказал он. — Боюсь, ты прав. Сатана бродит по Арморике.
— Она… — Грациллоний не мог продолжать.
— Окончательно пропала, — закончил Корентин.
Грациллоний поднял на него глаза. Он стоял перед ним, словно древний дуб, обвитый серым плющом.
— А мы не можем… ты не можешь ничего сделать?
— Мы можем лишь молиться о чуде, — в голосе его сочувствие смешивалось с непреклонностью. — С сатанинскими силами не так все просто. Я, конечно, могу только гадать, но мне кажется, что изгнание духов можно провести только в ее присутствии. А она при этом может убежать от Креста и посмеяться над ним издали.
Грациллоний вскочил. Табурет отлетел в одну сторону, бокал с недопитым вином — в другую.
— Но не можем же мы ее бросить! — воскликнул он.
Корентин развел огромные ладони:
— Чего же ты от меня ждешь? Изгнание духов отправит ее сразу в ад, на вечное мучение.
— Ох нет, только не это. Разве нельзя ей спастись?
Казалось, Корентин враз постарел.
— Я не знаю, как
— Это… трудно сделать.
Корентин обнял его так, как он обнимал Нимету.
— Я тебя понимаю, но постарайся же отвлечься от грустных мыслей. Ведь ты же сильный человек и должен жить дальше. Не мог же я в тебе ошибиться.
— Я старался, — пробормотал Грациллоний, уткнувшись в его грубую одежду.
— Старайся еще. Ты должен. Сын мой, друг мой, ведь ты не первый отец, чья маленькая дочь сбилась с пути, и не последний. Ты не имеешь права отстраняться от людей, которые в тебе нуждаются. Они достойны твоей любви. — Давай помолимся вместе. В Христе сила. Он поможет.
И потом:
— В Христе радость. Как и в твоих любимых. Иди к ним домой.
В доме его встретила Верания, а рядом с ней — его сын.
В этот осенний день ветер со свистом носился над стерней и гонял яркие листья, срывавшиеся с деревьев. Работники на ферме Друза удивились, когда к их воротам подъехал всадник. Время было хлопотливое, готовились к зиме.
— Хозяин в городе, сэр, продает скот, — сказал управляющий. — Приедет дня через два.
— Знаю, — ответил Эвирион Балтизи. — Я его там видел, и он просил, чтобы я сюда заехал и сообщил одну новость.
Спешившись, он вошел в дом и поздоровался с хозяйкой. Она его угостила, но так как у нее было много работы, отправила его к Тере. Ему того и надо было. Приехал он именно к ней.
Нашел он ее в домике, в котором она жила вместе с детьми. Дом был построен недавно, простой, но уютный. Находился он в некотором удалении от остальных построек. У Теры был свой огород и свинарник. Вокруг ходили куры. Тера мариновала мясо. Воздух в единственной комнате пропах уксусом. Младший ее ребенок играл в углу, остальные дети занимались посильной работой на ферме.
— О, кого я вижу! Капитан! Как хорошо! — закричала она, как только он вошел. — Каким ветром тебя сюда занесло?
— Захотелось посмотреть, как ты тут живешь, — ответил он.
— Кто, я? Очень хорошо, спасибо. А ты?
— Да вот вернулся, как видишь, — проворчал он. — Долгое было путешествие. — А потом, смягчившись: — Я тут вчера слышал: ты продала дома Маэлоха, что в Конфлюэнте, и переехала сюда. Может, у тебя трудности? Он был моим товарищем. Я всегда готов помочь его вдове.
Она рассмеялась:
— Очень приятно, что ты меня так называешь, — она указала на два табурета, отставила свои припасы, вытерла руки, налила полные кружки меда из маленького бочонка и уселась рядом с ним. — Ты очень добр, но за меня не беспокойся. С тех пор как Маэлоха не стало, в городе мне стало плохо. Ну, кто я такая, единственная некрещеная. Мне и работу могли предложить самую что ни на есть последнюю. А здесь я опять свободна, и лес рядом, и люди ко мне хорошо относятся.