Собака и Волк
Шрифт:
Пурпуром вспыхнули щеки Глабриона.
— Это, к тому же, и не настоящий военный отряд, — запыхтел он. — Это сброд, вооруженный сброд.
Бакка говорил спокойно.
— Это чрезвычайно опасно, — сказал он. — Грациан в Британии может стать еще одним Константином. А вы подняли багаудов против Рима.
— Ничего подобного, — возразил Грациллоний. — Воины мои — достойные, трудолюбивые обыкновенные люди. Они хотят лишь, чтобы их оставили в покое.
Кроме них, его сопровождали и лесные братья.
— Германцы же покоя им не давали, а римляне не смогли своими силами остановить наступление. — И обратился к Мурене: — Сэр, мы всего лишь сохранили для вас нашу территорию.
— А что вы намерены делать теперь? — грозно вопросил правитель.
Грациллоний пожал плечами:
— Отправимся домой, к своим ежедневным делам. Когда понадобится, придем к вам на помощь. О мятеже я не помышляю. Пусть Грациан придет сюда из Британии, он будет иметь дело с нами.
Бакка погладил подбородок.
— Как же вы, уважая императора и закон, — замурлыкал он, — заставляете его чиновников столько времени дожидаться вас?
Глабрион:
— Возмутительно. Я приглашал вас неоднократно, а вы и не думали явиться. Неслыханно.
Грациллоний:
— Я уже объяснил вам причины. Прежде всего, надо было вернуться домой, заняться ранеными, дать людям наладить заброшенное хозяйство, а тут и полевые работы. Они и сейчас в разгаре. У меня, как и у других, тоже дела, которые пришлось отложить, пока занимался обязанностями трибуна.
Глабрион:
— Обязанности трибуна! Вы явились с бандой и осмеливаетесь называть себя государственным чиновником?
Грациллоний:
— Все, что я делал, было для вас, господа.
Глабрион:
— Что?!
Мурена:
— Успокойтесь, Глабрион. Продолжайте, Грациллоний.
Грациллоний:
— Если со мной что-нибудь случится, для всех будет плохо. Может и мятеж произойти, которого вы так боитесь. Поэтому на всякий случай я и взял с собой телохранителей.
Бакка:
— Против горячих голов?
Грациллоний:
— Я уверен, что прокуратор не из их числа.
Бакка:
— Что вы предлагаете?
Грациллоний:
— Я вам уже сказал. Я спокойно поеду домой и займусь хозяйственными и публичными делами.
И размеренно произнес:
— Но люди, что спасли Арморику, все до одного, — рабы, резервисты — должны получить амнистию. Ни одному из них не должно угрожать преследование. Иначе я за последствия не отвечаю.
Бакка:
— И что же, тогда последуют… инциденты?
Грациллоний:
— Обязательно.Братства.
Мурена:
— Значит, вы отказываетесь их расформировать?
Грациллоний:
— Я просто не смог бы, сэр. Люди
Мурена:
— Под вашим началом.
Грациллоний:
— Я могу давать советы.
Бакка:
— Вы имеете в виду — оказывать услуги.
Глабрион:
— Услуги? Невозможно! Абсурдно! Я отменил ваши полномочия, как только услышал об этом безобразии.
Грациллоний:
— На то воля губернатора. Однако вспомните, что я отправил императору петицию. Прошу я там не за себя, но за народ Арморики, я прошу рескрипта, гарантирующего нам право самообороны. А если губернатор захочет снять меня с должности трибуна, я помогу подыскать вместо себя подходящего человека.
Мурена:
— Ха! Глабрион, в это змеиное гнездо жалко посылать человека.
Грациллоний:
— Если Аквилону и Конфлюэнту дозволена будет самостоятельность, мы будем неукоснительно соблюдать закон и вовремя платить налоги.
Глабрион:
— А если из Равенны придет ордер на ваш арест и экзекуцию… что тогда?
Грациллоний:
— Не думаю, что так будет, сэр. Стилихон может подсказать его имперскому величеству, что Арморика является основанием римской крепости.
Бакка:
— Если он так поступит, то, грубо выражаясь, он просто дурак, не видящий дальше своего вандалского носа. Прецедент…
Грациллоний:
— Времена меняются, сэр.
Бакка:
— От Стилихона, правда, всего можно ожидать.
Последовала пауза. Слышно было, как ревет ветер.
Наконец Мурена сказал:
— Кто еще хочет высказаться? — В голосе его слышна была сдерживаемая ярость.
— Если выразиться по-простому, все остались при своем мнении, — сказал Грациллоний.
— Придется посмотреть сквозь пальцы на нарушение вами закона, дабы избежать большей опасности. — Улыбка на лице Бакки больше была похожа на болезненную гримасу. — Вы правы, времена меняются. Сильный император, понимающий, что такое настоящее государство… ну да ладно, кончим на этом.
— Тогда я возвращаюсь домой, — сказал Грациллоний.
— Хайль, Цезарь! — гремели звучные молодые голоса.
Стоя на башне, Константин оглядывал свои владения. Под ласковым небом и ярким солнцем шелковым блеском отливала река. На противоположном ее берегу краснели черепичные городские крыши, за ними поднимались горы и ярко зеленели долины. Цвели фруктовые деревья и боярышник, ветерок доносил запахи пробудившейся земли и зелени. Такой же была весна и пять лет назад, у Дэвы, в дальнем уголке Британии, когда ему удалось повернуть назад войско могущественного варвара Ниалла.