Собаки!
Шрифт:
— Она смотрит на нас, — прошептала Наталья мужу.
— Накрой её чем-нифудь, — так же шёпотом ответил Борис.
На собаку бережно накинули носовой платок. Они уснули только на рассвете, а в семь утра пришла SMS. Наталье сообщали, что она только что сняла все деньги с кредитки. Кошмар продолжался!
— Я убью эту фуку! — орал Борис, размахивая молотком.
— Не смей, идиот! — оттаскивала его от шкафа Наталья.
На их крики, нервные соседи вызвали милицию…
Вечером, проклиная всё на свете, измученные супруги ехали в пригородной электричке на дачу к Клавдии Ивановне.
— Собачка — с порога, обречённо, выдохнула Наталья. — Мы трогали собачку!
— Натусик, какую собачку, — муж Клавдии Ивановны выпучил глаза.
— Ту, которая в книжном шкафу. Которую вы сказали не трогать, — по-детски заревела Наталья.
— Да, заначку! Я просил не трогать мою заначку! — рассмеялся тот.
— Какую такую заначку? — сверкнула глазами Клавдия Ивановна.
— Хосю саресаться, — прошепелявил Борис, и устало сполз по стене на пол. — И саресать кое-кого…
Графство Артуа это болота, торфяники и заросшие камышом озерца. Постоянные дожди, туман и ядовитые испарения. Однако земли Артуа богаты бобрами, водяными крысами, лягушками и пиявками — настоящий рай для охотников. Нет большего наслаждения, чем, поднимая тучи брызг, мчаться на коне, за сворой воющих псов. Палить в каждую кочку, в надежде, что это затаившаяся дичь. Проблема в одном, после первых пяти минут охоты, гончие так перемазываются в грязи, что многие охотники принимают их за болотных жителей и в азарте пристреливают…
Самюэль Креббс всю жизнь проработал охранником в одной из федеральных тюрем Восточного побережья. Есть такое выражение — «Самый лучший тюремщик получается из заключённого», а если продолжить эту последовательность, то «Из самого лучшего тюремщика получится С. Креббс». Преступники, которых он охранял, жили по расписанию, нарушить которое даже не приходило им в голову. Все были здоровы, накормлены, чисто одеты и вели себя вполне благопристойно. И всё это достигалось не жестокостью и побоями, а, исключительно, внушением и буквой Устава.
При выходе на пенсию Самюэль получил в подарок именные часы от начальника тюрьмы и гражданский костюм, пошив которого оплатили, скинувшись, его подопечные. Несколько месяцев новоявленный пенсионер пытался привыкнуть к телевизору и пиву, но так как бездумное времяпровождение было ему не свойственно, то вскоре он приобрёл несколько акров земли, дюжину английских фоксхаундов и открыл «Собачий питомник Креббс Голд-Хаунд».
Ах, что это был за питомник! Огороженный блестящей металлической сеткой, с идеально ровными дорожками, посыпанными песком. Вольеры вычищены, никаких запахов и намёка на помёт. Родильное отделение белоснежно и стерильно. Площадка для щенков. Небольшой карцер суров, но сияет чистотой. Собаки ухожены, сыты и здоровы. Распорядок жизни заключ… упс! животных идеален и непоколебим — подъём, оправка, завтрак, отдых, спортивная площадка, обед, сон, опять спорт, ужин, вечерняя оправка и отбой. И, надо сказать, благодарные фоксхаунды, не замедлили принести первое потомство, которое было распродано в рекордно короткие сроки. Вслед за первой собакой, ощенилась вторая, затем третья. Щенки рождались, как на подбор — крепкие и идеально здоровые. Креббс работал, как сумасшедший. Принимал роды, чистил вольеры, готовил еду, делал прививки. Слава о питомнике уже вышла за пределы штата и к Самюэлю начала выстраиваться очередь. Его щенки казались, словно сошедшими с конвейера. Серьёзно глядя перед собой, они строем выходили к посетителям, одновременно останавливались и усаживались в ровную шеренгу…
Как всегда, беда пришла, откуда не ждёшь.
— Хотим материнского счастья, — недавно ощенившаяся фоксхаунд, не мигая, смотрела в глаза Креббса.
— Не понял, — растерялся Самюэль. — Ты же пару месяцев, как родила.
— Материнское счастье, не в родах, — собака чуть улыбнулась. — Мы хотим их растить и воспитывать. Понимаешь? Видеть, как они делают первые шаги, как режутся и выпадают молочные зубы, спать рядом с ним, рассказывать на ночь сказки.
— Но у нас же Питомник! — Креббс просто не мог её понять.
— Не у нас, а у тебя. Запомни, пока щенки не вырастут, они будут жить с нами.
— Посмотрим, — Самюэль сказал это так, что, казалось, лязгнула закрываемая дверь камеры.
И щенки были проданы. А следующий помёт поставил Креббса в тупик. Новорожденные были здоровы, веселы и голодны, но совершенно не похожи на фоксхаундов. Нелепые, криволапые и ушастые они скорее напоминали некую дикую помесь таксы и спаниеля.
— Неплохо придумано, — скрипнул зубами хозяин, — хотя и не пойму как.
Естественно, что ни одного щенка продать не удалось, несмотря на то, что Креббс просил за них чисто символическую цену в десять долларов. Следующие роды принесли шесть очередных уродцев. Креббс, в свою очередь, дал объявление в интернете — «Любой щенок за десятку». Безрезультатно. Завистливые конкуренты, потешаясь, переименовали Самюэлевых фоксхаундов в Гончих Гамильтона (портрет А. Гамильтона помещён на десятидолларовую банкноту). Впереди маячило банкротство.
— Вы победили, — Креббс стоял посреди своего питомника, окружённый меховыми уродцами.
— Продержись ещё пару месяцев, — улыбнулась одна из матерей. — Дети уже подрастают.
Наверное, это и называется чудом. По прошествии семи месяцев щенки стали меняться. Они линяли, лапы вытягивались, распрямлялись хвосты и исчезали животы. Креббс внезапно понял, что его питомник вновь полон отличными молодыми собаками.
— Пусть ещё подрастут? — осторожно спросил Самюэль у родителей.
— Отдавай, чего уж, — получил он благосклонный ответ.
Берн всегда славился своими умельцами. В каждом доме первый этаж обязательно занимала маленькая мастерская, где хозяева упорно трудился изо дня в день. Тачали башмаки, шлифовали шестерёнки для часов, размалывали какао-бобы, обтачивали какие-то детальки и многое-многое другое. Над городом стоял непрерывный гул тысяч станочков, которые что-то сверлили, протыкали, дробили и перетирали, а их, в свою очередь, приводило в движение великое множество собак, бегущих внутри приводных колёс. Мощные, коротколапые гончие, с отрешёнными взглядами, неспешно бежали по отполированным ступеньками, колёса крутились, валы станочков вращались, горожане трудились…