Собирайся, мы уезжаем

Трауб Маша

Марина кивнула.

– Ну, я пошел. Ключи у тебя есть? И в магазин сходи. Я тебе на первое время купил кое-чего из продуктов, там, в холодильнике найдешь. И с деньгами поэкономнее. Пока.

– До свидания, – на автомате сказала Марина.

Николай Иванович ушел, а она так и осталась сидеть на кровати. Чай остыл и подернулся пленкой. Марина поставила чашку и опять уснула. Проснулась уже вечером. На часах – семь. Пошла в душ. Зазвонил телефон. Выскочила, поскользнулась, схватила полотенце и побежала к телефону – вдруг мама звонит? А этого всего – мужчины, яичницы – не было. Пробегая мимо большого, в полный рост, зеркала в коридоре, она увидела свое отражение

и остановилась. На щеке кровоподтек и лилово-зеленое пятно от груди до бедра. Марина все вспомнила. Телефон звонить перестал. Через минуту зазвонил снова. Марина взяла трубку.

– Алле? – почему-то шепотом сказала она.

– Марина? – осторожно спросил мужской голос.

– Да, – ответила Марина.

– Марина, это Юрий. Юрий Константинович.

– Здравствуйте, – сказала Марина, не понимая, почему ей звонит учитель информатики и откуда он узнал ее номер телефона.

– Марина, я должен с тобой поговорить. Ты имеешь право знать. Я не выдержал и все рассказал жене.

– Зачем? – перебила Марина.

– Не знаю, у меня началась бессонница. Я должен был с кем-то поговорить. Ты понимаешь?

– Да, – ответила Марина, растирая ладонью ноющий бок.

Юрий Константинович вдруг рассердился и заорал в трубку:

– В конце концов, ты сама виновата! Это твоя вина. Из-за тебя мне плохо. Жена уехала и не дает мне общаться с дочерью. Я потерял работу. Ты хоть знаешь, что со мной на собрании сделали в школе? А все твоя мамаша постаралась. Ты ведь даже не сопротивлялась. Да я и не первый у тебя был.

Марина аккуратно положила трубку. Телефон тут же зазвонил. Она стояла, смотрела на трубку и переваривала информацию: «Мама постаралась, она не сопротивлялась, сама виновата, не первый…» Телефон нудно звонил. Марина сняла трубку.

– Марина, – сказал Юрий Константинович, – я очень тебя прошу. Попроси мать, чтобы она заявление не подавала.

– Какое заявление? – спросила она.

– В милицию. Обвинение в растлении несовершеннолетней или в изнасиловании.

– Хорошо, – сказала Марина. – Попрошу. Вы успокойтесь, заявление могу подать только я, и нужно медицинское заключение. Так что не волнуйтесь, мама просто хотела напугать. Она часто так делает. Блефует. Как в картах. Понимаете?

– При чем тут карты? А ты откуда все это знаешь? – Юрий Константинович даже испугался, судя по изменившемуся голосу.

– Я все-таки дочь юриста. И сама на юрфак поступила, – ответила Марина.

– Ну хорошо. – Юрий Константинович успокоился.

– Только вы больше сюда не звоните. Хорошо? – попросила она.

– Да-да, конечно.

Марина положила трубку. Она поняла, что никогда никому ничего не докажешь. Потому что Юрий Константинович ее действительно изнасиловал. Марина не сопротивлялась, потому что от страха не могла даже закричать. «А может, я сама виновата? Ведь пригласила же его на танец. И в кабинет сама пришла».

Юрий Константинович позвонил еще один раз – недели через три. Уточнить, все ли в порядке. Не будет ли проблем. «Нет, не будет», – ответила Марина.

Марина ходила в институт, покупала продукты, готовила ужин, убирала квартиру каждый день. Никого в дом из новых институтских друзей не приглашала. Надеялась, что неожиданно приедет мать. И дома должно быть все чисто, красиво. Мать увидит и похвалит. Но мать не приезжала. Марина повесила бумажку с телефоном на зеркало в прихожей и все время смотрела на цифры, которые давно знала наизусть. Несколько раз поднимала трубку, чтобы позвонить. Прошел месяц, деньги стремительно заканчивались.

Она боялась, что про нее вообще забыли. Но позвонить, чтобы попросить, не могла. С учебой проблем не было, давалось легко, но успехов особых, которыми можно было похвастаться, используя как повод для звонка, тоже пока не было.

Через месяц Марина поняла, что нужно зарабатывать самой. Подработка нашлась быстро и случайно. Нужно было сдавать проверочные. Десять-пятнадцать страниц в напечатанном виде через два интервала. Все бегали и искали машинисток. Марина предложила свои услуги. Сначала откликнулись сокурсники по академической группе, потом слух пошел и по всему курсу – Марина Крылова печатает, пятьдесят рублей страница. Дешевле, чем у профессиональных машинисток.

Взяв первые три заказа, Марина полезла на шкаф – там в огромном чехле лежала механическая печатная машинка. Бабушкина. Подарок Марине. Чтобы девочка выросла и печатала свои статьи – бабушка мечтала, чтобы единственная внучка стала журналисткой. Пошла по ее стопам, а не по материнским. Марина вытирала пыль, вставляла ленту, бумагу и мысленно благодарила бабушку. Первая работа далась с трудом. Она просидела до четырех утра, печатая двумя пальцами. Несколько раз из-за опечаток пришлось перепечатывать. Вторая работа пошла легче – подключила еще два пальца. Принесла, получила деньги. По дороге домой зашла в магазин – хотела купить новую кофточку или джинсы. Но стало жалко денег. Марина пришла и сложила купюры в свой стол. Опять хотела позвонить матери – сказать, что сама заработала. Но так и не позвонила. Набрала номер институтской приятельницы и пригласила в гости. В конце концов, она это заслужила. Приятельница приехала со своим парнем и другом парня – для Марины. Они сидели, пили привезенное ребятами вино, обсуждали предстоящую сессию. В дверь позвонили. Марина с бокалом в руке пошла открывать. В дверях стояли мать с Николаем Ивановичем.

– Мамочка, у меня тут друзья, – начала оправдываться Марина.

Мать заглянула в комнату, поздоровалась, вышла.

– Мам, я денег заработала. – Марина выложила главную новость.

– Блядством? – спросила мать. Пошла в большую комнату, достала вещи из шкафа, сложила в чемодан. Порылась в сумке, выложила на телевизор пачку денег.

– Я печатала. Проверочные. На машинке. – Марина с закипающими в глазах слезами объясняла Николаю Ивановичу. Тот так и остался стоять в прихожей. – Я ждала вас. Правда. Каждый день. Сегодня – первый раз. Это из института. Однокурсники.

Николай Иванович кивал и говорил: «Ничего, ничего».

– Поехали, – сказала мать. Николай Иванович послушно вышел на лестничную площадку. Марина закрыла дверь и вернулась к гостям. Ребята сидели и тихо разговаривали. Марина взяла бутылку и налила себе полный бокал.

– Везет тебе, – сказала приятельница, – одна живешь. А мои только летом на дачу уезжают. Слушай, а можно мы у тебя сегодня останемся?

– Нет, я бы с удовольствием. Но они могут вернуться, – сказала Марина.

– Ну ладно, мы тогда поехали. А то метро закроется.

Ребята ушли. Марина помыла посуду, подмела ковер и легла спать. Она не знала, когда увидит мать снова.

Марина училась, больше не печатала – раз в месяц, день в день, приезжал Николай Иванович и привозил деньги. Сначала общались обрывками. «Как в институте? Не болеешь?» – обычно спрашивал Николай Иванович. «Да нормально, спасибо», – отвечала Марина. Иногда рассказывала про преподавателей, семинар, тему курсовой, студенческую вечеринку.

Однажды Марина не выдержала. Она не видела и не слышала мать восемь месяцев.