Собираю чемодан, улетаю в Амстердам!
Шрифт:
Леночка вдруг увидела Володю, разговаривавшего в стороне с каким-то кавказцем криминального вида. Сделав вид, что не заметила, девушка потащила голландца в противоположный конец улицы выбирать ушанку.
Помимо шапки и многочисленных матрешек (особенно Диреку понравился набор в виде известных лиц от Ленина до Ельцина) голландец настоял на покупке русской шали, которая, по его словам, необыкновенно шла Лене. Девушка отнекивалась: у нее был дома подобный бабушкин цветастый платок, и она его никогда не носила. Пожалуй, она бы даже выбросила эту ветошь, если б не мама. Но здесь, на Арбате, ей ничего не оставалось, как принять подарок, чтобы не обидеть иностранца.
Дирек радостно укутал ее в купленную шаль и восторженно кинулся фотографировать русскую красавицу. Лена усердно позировала,
А потом девушка повела уставшего, но довольного Дирека в гостиницу. Вот здесь-то и пригодилась вторая фраза, которую Лена знала по-английски:
– Гуд найт, – произнесла она на прощание.
Не дав договорить, фирмач осыпал ее якобы прощальными поцелуями, а затем увлек в свой номер. Наслаждаясь волной страсти, Леночка и не думала сопротивляться. А зря! Только теперь уже говорить об этом поздно. Знала б, где упасть – соломки бы подостлала…
Глава 3. Ханна
Ханна опоздала на репетицию хора. Впрочем, как обычно. Весь день она занималась своими делами, но если спросить, чем конкретно, то, пожалуй, ответить бы не смогла. Да, хорошо быть человеком свободной профессии, то есть работать на себя, но, с другой стороны, гораздо труднее организовать и спланировать время, потому что все оно – твое!
Ханна выросла в семье врача. И ничего, что их дом напоминал иногда проходной двор, зато папа был всегда дома. Ханне даже разрешалось заходить к нему в кабинет во время приема больных, устраиваться около доктора и слушать, как он дает советы пациентам. Слюс, где проживала ее семья, был типичным голландским городом, небольшим и чрезвычайно чистым. Здесь все жители знали друг друга и здоровались при встрече, как в большой деревне. Вся жизнь горожан была на виду, в буквальном смысле слова. Узкие и аккуратные домики из красного кирпича стояли как солдаты в шеренге, похожие один на другой. За безупречно чистыми окнами мерно протекала жизнь обитателей. Здесь не было принято закрывать шторы, и вечером прохожие могли видеть семейства, сидевшие при свечах в полном составе за ужином или у экранов телевизоров. Конечно, никто не запрещает вам закрыть шторы, но тогда мнение о вас в городе сложится подозрительное, как будто вам есть что скрывать! Соседи станут с вами менее приветливыми, а городские сплетницы навесят на вас все просшествия в городе, потому что кроме вас никто другой этого бы не сделал…
Ханна росла любознательным ребенком, с безграничной фантазией и очень ранимой душой. Она принимала близко к сердцу бесконечные жалобы больных, которые слышала в папином кабинете, и потом очень расстраивалась, считая, что ее тетушка Мия или сосед Петер уже одной ногой в могиле. Поэтому, застав однажды дочку плакавшей после очередного визита, папа запретил ей заходить в кабинет, и его мечта передать свою практику дочери так и осталась неосуществленной.
Зато крайняя чувствительность девушки нашла свое применение в искусстве: Ханна замечательно рисовала. Местные пологие пейзажи, зеленые поля, каналы и мельницы представали перед глазами как реальные. В своих мечтах девочка уносилась в безграничные дали, которые находили отражение в рисунках. Особенно Ханне нравились города: она проектировала мегаполисы будущего с фантастической архитектурой и населяла их инопланетными существами. Девочка буквально жила в этом нереальном мире, временами теряя связь с действительностью.
Собственно, никто и не удивился, когда подросшая Ханночка, вечно задумчивая и витавшая в облаках, оказалась в Амстердаме, куда приехала изучать архитектуру в местном университете.
Девушка поселилась в общежитии для студентов, где у каждого была отдельная маленькая квартира. Правильнее сказать, то была узкая комната, где каким-то чудом смогли поместиться кровать, стол, шкаф и умывальник. К комнате примыкал туалет, где стараниями голландских сантехников был встроен еще и душ.
Чтобы не скучать по дому, девушка привезла с собой любимый велосипед, на котором каждый день ездила на учебу. Сидение велосипеда, оригинально украшенное связанной самой же Ханной ковриком, девушка снимала,
Годы учебы пролетели незаметно и весело. Девушка тусовалась в компании подобных ей свободных художников: столичные театральные премьеры и дефиле мод сменялись улетными (в прямом смысле этого слова, поскольку в Голландии легкие формы наркотиков разрешены) вечеринками с жаркими спорами о современном искусстве и политике.
Ханна купалась в своем уникальном окружении и черпала вдохновение. Конечно, она знакомилась и встречалась с парнями. О сексе в Голландии говорят свободно и без каких-либо нравственных ограничений. Поэтому своему парню Ханна без смущения рассказала, что ее первый сексуальный опыт был… с подругой! При этом приятельнице близкое общение очень понравилось, а вот Ханне было скучно. Из этого девушка заключила, что она – традиционной ориентации, и больше уже не экспериментировала. Ну, почти… Если только вечеринка не заканчивалась групповой оргией, где уже без разницы было, кто кого имел. Только тогда бывали исключения.
Определенное, но сравнительно непродолжительное время был у Ханны и так называемый «роковый» период: все как положено, с кожаной «косухой», цепями и браслетами с шипами. Творческой натуре требовалось выразиться! Группа «U2» заполнила все ее земное существование, а белокурые волосы (ну кого в Голландии ими удивишь?) были перекрашены в мистический черный цвет.
Пока Ханна прикалывалась и панковала по ночным дискотекам Амстердама, она встретила симпатичного парня, тоже интересовавшегося искусством: не красавца, но с гордой осанкой и чувством собственного достоинства. Говорил он не спеша, с расстановкой, держался уверенно. Именно это выделяло его из толпы юнцов, тусовавшихся в ночном городе.
Нескольких заинтересованных взглядов Ханны оказалось достаточно, чтобы незнакомец предложил выпить вместе пива. Он очень интересно рассказывал про свое путешествие в Йоханнесбург и, забавно сюсюкая, имитировал местный язык африкаанс, который произошел от голландского, завезенного когда-то очень давно колонизаторами, но претерпевшего за это время значительные изменения «стараниями» местного населения.
Незаметно вечер, начавшийся в воображении Ханны в южноафриканском сафари, закончился в спальне удивительного нового знакомого. Секс с ним был восхитительным… и Ханна влюбилась по уши!
Глава 4. Нежданная встреча
Дни летели незаметно, и вот уже наступила весна. Леночка мирно продолжала полет мотылька, когда в один из мартовских вечеров ей неожиданно позвонил Дирек. Лена и обрадовалась, и занервничала одновременно: конечно, здорово, что он позвонил, но, с другой стороны, она ничегошеньки не понимала, что он говорил. Девушка различала отдельные слова: «Владимир», «Москва» и догадывалась, что речь шла о Володьке, но ответить ничего не могла. Так ничего и не добившись, Дирек положил трубку.
Пока Лена ругала себя за то, что не учила иностранный язык в школе и что вот теперь птица удачи пролетела мимо, раздался еще телефонный звонок. На другом конце провода девушка услышала неизвестный голос, который говорил с ней по-русски. Незнакомый мужчина, явно иностранец, говорил нараспев с сильным прибалтийским акцентом. Ну, может и не прибалтийским, Лена не знала точно. Только вот гласные он долго тянул, а фразы резко обрывал в конце:
– До-о-брый ве-е-чер! Ме-еня зо-овут Се-ерж. Я сту-удент Амстерда-а-мского университ-е-ета. Я учу-у ру-усски я-язык…