Соблазненная инопланетным воином

Харт Хоуп

Одна вещь, которую я узнала о сексуальных, высокомерных мужчинах? Хотя они могут быть забавными в постели, если они за деньги продают свои слова, они редко стоят того, чтобы с ними связываться. Это высокомерие быстро превращается в самодовольную самоуверенность, и прежде чем ты это осознаешь, они начинают командовать тобой, все время вовлекаясь и участвуя в каком-то добром старом запудривании мозгов.

Нет уж, спасибо.

Не говоря уже о том, что этот парень — король. Знаете, что это значит? Ему никогда не приходилось потрудиться,

чтобы доставить удовольствие женщине. Конечно, у него могут быть женщины, которые падают с ног, чтобы залезть к нему в постель, но, оказавшись там, держу пари, они быстро понимают, что торт просто не стоит того, чтобы заморачиваться с его выпечкой.

Я хихикаю, представляя, как он лежит на спине, заложив руки за голову, а безликая женщина делает всю работу в постели.

Мое сознание заменяет лицо женщины моим собственным, и я отбрасываю эту мысль.

Нет, нет, нет.

— Ты что-то сказала?

Я моргаю, глядя на Яри, которая настояла на том, чтобы я переоделась в другое платье. Я попыталась объяснить ей, что ношу это платье всего около тридцати минут, но она заявила, что оно недостаточно элегантно для ужина с королем.

Чем больше я узнаю об этом парне, тем меньше он мне нравится.

— Расскажи мне о себе, Яри, — говорю я, отчаянно желая думать о чем угодно, кроме как сидеть напротив Дексара.

Она улыбается мне, морщинки вокруг ее глаз углубляются.

— Что бы ты хотела узнать? Нет, не так. Позволь мне это сделать.

Она отводит мои руки в сторону и завязывает новое платье сзади. Оно темно-пурпурное, но за исключением чуть большего количества золота, в составе ткани, и чуть более длинных рукавов, оно почти идентично тому, что только что было на мне.

— У тебя есть наследники? Дети, — уточняю я, когда она в замешательстве хмурится.

Ее хмурый взгляд исчезает.

— Да. Трое сыновей, и у каждого свои сыновья. К сожалению, никто из них не был благословлен дочерями.

— Я слышала, что на этой планете это серьезная проблема.

Она печально кивает.

— Я не знаю, смогут ли сыновья моих сыновей найти себе пару. Их поколение — худшее из всех, когда рождается так мало женщин, что нашему народу, кажется, суждено исчезнуть с этой планеты.

— Мне очень жаль.

Уже не в первый раз я задаюсь вопросом, что могло привести к такому относительно внезапному сокращению числа младенцев женского пола. Поскольку я собираюсь пробыть здесь по крайней мере несколько недель, возможно, мне удастся провести кое-какие исследования и оставить их племени, когда я уйду. Мое эго недостаточно велико, чтобы я могла решить такую огромную проблему, но, возможно, мой научный опыт может хоть немного помочь.

Иногда лучшие прорывы в науке случаются из-за несколько иной точкой зрения.

— Я покажу тебе комнаты катая, — говорит Яри.

Я киваю, а потом хмурюсь, когда Яри направляется в мою спальню, вместо того чтобы вернуться к выходу.

Я следую за ней, как заблудший ягненок, и мой рот открывается, когда она двигает рукой, открывая еще один скрытый дверной проем.

Этот крошечный коридор меньше и тусклее, чем все остальные, по которым я до сих пор ходила. Мы делаем всего несколько шагов, прежде чем Яри показывает мне другой дверной проем, жестом приглашая войти.

— Я вернусь в твои комнаты. Наслаждайся едой.

Я почти умоляю ее не покидать меня, когда мои руки начинают дрожать. Я хмурюсь. Почему я вдруг разнервничалась, как невеста в первую брачную ночь?

Я стряхиваю с себя нервное напряжение и вхожу в большую комнату. Посреди комнаты стоит длинный стол, за которым могут разместиться восемь человек. Слева Дексар сидит, ссутулившись, на низко расположенном кресле. Он сосредоточенно хмурится, изучая длинный лист бумаги, после сворачивает его, и его зеленые глаза встречаются с моими.

Это первая бумага, которую я вижу на этой планете, и у меня руки чешутся прикоснуться к ней. Я хочу знать, из какого материала эти люди делают бумагу, и мне бы очень хотелось изучить язык, на котором они пишут.

Дексар встает, и я поражаюсь плавному движению его мускулов. Парень определенно сложен. Но как бы он ни производил впечатление праздности своей неспособностью сидеть в кресле, не развалившись в нем, меня не проведешь. Его тело кажется поджарым и крепко скроенным, и я не сомневаюсь, что он мог бы ударить быстрее, чем змея, если бы ему угрожали.

— Добро пожаловать, — говорит он.

Я не знаю, что сказать, поэтому шаркаю ногами. Что-то в нем превращает мои мысли в неуверенный, слегка иррациональный беспорядок.

Мы оба поворачиваемся, когда звенит колокольчик, и четверо слуг начинают выставлять подносы на длинный стол.

— Ты голодна? — спрашивает Дексар.

Я киваю, все еще наблюдая, как раскладывают еду.

— Я не смогу все это съесть.

Дексар просто улыбается, его глаза смеются надо мной, и я отвожу взгляд.

— Попробуй, — говорит он, шагая к столу. Он благодарит слуг, и они кланяются, прежде чем молча выйти из комнаты и оставить нас одних.

Я сажусь на свое место, и Дексар кладет несколько кусочков, от каждого из блюд на мою тарелку, прежде чем сделать то же самое со своей. Я тянусь за стаканом воды, отчаянно желая, чтобы она превратилась в вино.

Дексар, кажется, устраивает мое молчание, но его пристальный взгляд сбивает с толку.

— Что? — спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

— Я заставляю тебя чувствовать себя некомфортно?

Я ненавижу, когда люди отвечают вопросом на вопрос. Дексар, кажется, читает мои мысли, потому что на его щеке появляется ямочка.

— Да, — говорю я, и он откидывается назад, пробегая по мне взглядом.

Я откусываю кусочек какой-то зелени. Они приготовлены в пикантном соусе, и я тут же откусываю еще кусочек. Ням.