Соблазнить негодяя
Шрифт:
Пролог
Апрель 1854 года
Стивен Лайонс любил женщин. Высоких и низких, полных и стройных, молодых и не очень. Он любил их всех, а больше всего ту, которая в данную минуту составляла ему компанию.
Ее он в шутку называл Чудо, потому что она была чудесным созданием. Внебрачная дочь герцога, она намеревалась пойти по стопам матери и подыскать себе покровителя. Хоть у нее не вызывало сомнений, что в этом качестве он ей никак не подойдет, у него была настолько дурная слава, что можно было не сомневаться: полученные у него уроки удовольствия
— Мне будет ужасно вас не хватать, — сказала она, рассыпав черные как смоль волосы по подушке и томно раскинувшись на смятой постели в скромной маленькой комнате таверны, где присоединилась к нему вчера вечером.
— Еще до наступления ночи вы будете согревать постель другого джентльмена, — рассеянно промолвил он, застегивая у окна свой алый мундир.
Он немного удивился, что его не расстроило ее молчание, подтвердившее истину: они друг для друга — не более чем средство приятно провести ночь. Он никогда не обещал женщине больше, чем мог дать, ни одну не уложил в постель, не втолковав предварительно, что за стенами спальни она не будет иметь на него никаких прав.
Он был благодарен Чуду за то, что она не поднимала шума и не устраивала сцен, за то, что уже поняла: в ее жизни его больше не будет. Близились перемены, и он ждал их с нетерпением.
От мыслей о приключениях, которые ждут его за дверью этой комнаты, сердце Стивена трепетало, а по всему телу теплой волной разливалась радость. С высоты второго этажа ему были видны толпы людей на улице, он слышал голоса, громко распевающие «Милая, что дома ждет меня» в сопровождении полкового оркестра. Казалось, с первыми лучами солнца город охватило возбуждение. Солдаты маршировали не в ногу, но никто из офицеров не обращал на это внимания. Да и можно ли было винить за волнение тех, кто шел на вокзал, с которого начиналась дорога в далекий Крым? Их ждали приключения, слава и русские женщины. Стивен не мог больше задерживаться. Ему уже давно надо было присоединиться к колонне.
Он наклонился над кроватью и припал в долгом поцелуе к ароматным устам Чуда, к пухлым губкам, которые умели доставить мужчине невероятное наслаждение. Отстранившись, лукаво улыбнулся:
— Спасибо, дорогая, за такое чудесное прощание.
— Будьте осторожны. Когда вы вернетесь, я…
Он прижал палец к ее губам, не давая произнести обещание, которое не суждено сдержать.
— Приберегите преданность для своего покровителя. Когда я уеду, время, проведенное с вами, останется в прошлом. Я никогда не забуду вас, Чудо, и не забуду, как весело нам было вместе.
— Я не сомневаюсь, что вы говорите это каждой леди.
Он не стал возражать. Это был драгоценнейший из подарков, которые он преподносил каждой даме сердца, — вера в то, что именно о ней он будет вспоминать, когда дьявол призовет его к ответу за грехи.
Она подняла руку и приложила ладонь к его груди.
— В моих снах наши шалости будут продолжаться.
Он одарил ее своей самой неотразимой улыбкой.
— В моих тоже.
Потом он еще раз ее поцеловал, выскочил за дверь, сбежал по лестнице и ворвался в толпу людей, ликующих так, словно Британия только что одержала победу над Россией, а не совсем недавно объявила ей войну. Полк уже довольно давно готовился к отправке. Множество новобранцев, еще не утративших задора и свежести
— Капитан! — окликнул его один из молодых людей.
— Мазерс! — Широким, уверенным шагом Стивен подошел к рослому молодому мужчине.
Зеваки, стоявшие по обе стороны улицы, дружно грянули новую песню, умудряясь при этом смеяться и одновременно хлопать в ладоши и махать марширующим, причем все это с воодушевлением, внушающим задор и уверенность. Рядом бежали мальчишки, мечтавшие о том дне, когда сами смогут пройти маршем по улице. Мужчины хлопали военных по плечам и жали им руки. Женщины посылали воздушные поцелуи.
Ах, когда они вернутся с победой, двери многих спален откроются для героев. Не сказать, что Стивену чего-то такого не хватало, но, конечно же, ореол славы и рассказы о ратных подвигах придадут особенную остроту любому флирту и даже самых робких дев заставят раскрыть объятия.
— Я уж испугался, что у вас не получится прийти, капитан, — перекрикивая шум, сказал Мазерс.
— Что?! И позволить тебе одному задать взбучку русским? Да ни за что!
Раскатистый хохот Мазерса мог бы посоперничать с грохотом любой канонады. Этот рослый, мускулистый парень долгое время тянул лямку в поле, пока не сменил плуг на ружье. Стивен испытывал радость оттого, что Мазерс и такие же, как он, будут окружать его в последующие месяцы, когда они столкнутся с тем, что ждет их в Крыму.
— Стивен!
Знакомый женский голос тут же вызвал в нем желание, и оно пробежало по телу сладкой дрожью. Оставив Мазерса, он пробился сквозь возбужденную толпу к зеленоглазой красавице шатенке, которая махала ему платочком. Заключив ее в объятия, он впился губами в ее восхитительные уста, после чего затащил ее в тень между двумя зданиями.
— Леди Гвендолин! Не думал, что увижу вас здесь сегодня.
Она учащенно дышала, как бывало много раз в его постели.
Ее раскрасневшиеся щеки вызвали воспоминания о тех ночах страсти, которые они провели вместе.
— Я хотела отдать вам это. На нем запах моих духов.
Он поднес к носу шелковый платочек, который она вложила ему в руку, и в упоении закрыл глаза.
— Теперь рай всегда будет у меня под рукой.
Улыбнувшись, она поднялась на цыпочки и быстро поцеловала его. Времени у него было мало, и они оба это знали.
— Пожалуйста, будьте осторожны! — взмолилась она.
— Когда меня будет ждать такая красавица, могу ли я забыть об осторожности? — Они снова поцеловались, и он, оставив ее со слезами на глазах, стал пробираться сквозь толпу к своему марширующему отряду.
Будущим солдатам полагалось быть не только дисциплинированными, но и свирепыми, но они беззаботно улыбались, как будто шли на вечеринку. Вид новобранцы имели не слишком грозный — но ничего, это еще придет и поможет им одержать победу, причем быструю.
Он услышал еще один женский голос, выкрикивавший его имя. Кэтрин — Кэт — энергично махала ему рукой с другой стороны улицы. Он какое-то время лавировал между идущими солдатами, не упуская ее из виду, пока она протискивалась между стоящими на тротуаре зеваками, и наконец они встретились. Он обхватил ее обеими руками, прижал к себе, защищая от толчков окружающих людей, и страстно поцеловал, зная, что ее отец, увидь он их сейчас, взорвался бы от гнева. Ему в ней нравились веселый нрав и любовь к приключениям, и он подозревал, что, если бы это было позволено, она сейчас маршировала бы вместе с ними.