Соблазнительная сделка

Флетчер Донна

Мысли изводили Сару до тех пор, пока она наконец не забылась тяжелым сном.

Она проснулась и, потянувшись, села. Она была одна. Каллена в доме не было, огонь в камине потух, а одеяло было подоткнуто вокруг нее со всех сторон. Она представила, как Каллен подтыкает одеяло.

Его забота тронула ее сердце.

Сара еще раз потянулась, сунула ноги в ботинки, встала и начала скатывать одеяло. Она чувствовала себя отдохнувшей, несмотря на то что проспала всего несколько часов. Скорее бы снова пуститься в путь,

скорее бы вернуться домой, думала она. Одно это прибавляло ей силы.

Сара ополоснула лицо холодной водой из котелка и провела пальцами по волосам. Ей не терпелось сменить простую юбку и блузку, которые в течение двух лет были ее единственной одеждой, на свое платье. Долгими зимними вечерами они с сестрой сидели у камина, разговаривали, смеялись и шили себе красивые платья. Приятно иметь возможность выбрать то, что нравится! Дверь распахнулась, и вошел Каллен.

– Солнце светит ярко, и снег почти весь стаял, – провозгласил он. – К полудню вообще все уже высохнет. Предлагаю ехать прямо сейчас, чтобы захватить побольше дневного света.

– Согласна. Отрежу кусок хлеба, чтобы пожевать по дороге.

– Отрежь кусок и для меня, а я пока пойду за лошадьми.

Спустя несколько минут они уже были в седлах.

– Мы будем останавливаться лишь для того, чтобы отдохнули лошади, – сказал Каллен. – Предлагаю нигде не задерживаться до самого вечера.

– Не возражаю, но потом нам придется свернуть с этой дороги…

– Я знаю, – кивнул Каллен. – Я сегодня утром вспомнил, как мой отец взял меня с собой, когда отвозил луки, которые он смастерил для лорда Макферста…

– Земли клана Макферстов граничат с нашими на севере.

– Мой отец, помнится, упоминал клан Макхирнов. А еще помню, как мы проезжали рынок, где он купил мне сладкий пирожок. Такой вкусный!

– Это место в двух днях пути отсюда.

– Отлично, – улыбнулся Каллен, – я куплю тебе пирожок.

Думая о пирожке, Сара жевала сухой хлеб. Впрочем, она думала не о самом пирожке, а о том, что он купит его для нее. Еще ни один мужчина ничего ей не покупал и не дарил. Она почувствовала, как у нее сжалось сердце, но приказала себе больше не думать об этом.

После поворота дорога стала шире, и Сара поехала рядом с Калленом.

– Значит, ваш отец мастерил луки?

– Он делал самые лучшие луки и стрелы и лучше всех стрелял из них. Он, бывало, говорил мне, что терпение – это главное для мастера, изготовляющего луки, и лучника.

– А вы терпеливы?

– Как ты думаешь?

Сара рассмеялась:

– Я думаю, что, кроме как на стрельбу из лука, у вас ни на что терпения не хватает.

Каллен тоже рассмеялся:

– Полагаю, мой отец согласился бы с тобой.

– Вы любили своего отца, – тихо сказала Сара.

– Он был единственным отцом, которого я знал. Единственным человеком, кто был добр ко мне и заботился обо мне.

– А что с ним случилось?

– Он заболел. Я ухаживал за ним, хотя он говорил мне, что я должен жить своей жизнью. Он научил меня всему, что необходимо, чтобы выжить.

– Но вы его не оставили.

Каллен покачал головой:

– Я не мог. И не хотел. Он усыновил меня, когда мне было десять лет. Он научил меня тому, что в этом мире есть заботливые люди. Пришел мой черед позаботиться о нем. Когда он умер, я похоронил его по-христиански и стал жить своей жизнью, как он того хотел.

– Он был для вас настоящим отцом.

– Да. Это так.

Сара представила себе Каллена десятилетним мальчиком, одиноким и напуганным, которого взял к себе человек, зарабатывавший на жизнь изготовлением луков и стрел. Он скорее всего взял мальчика в подмастерья, но со временем, очевидно, полюбил одинокого парнишку и привязался к нему всем сердцем. Да еще научил его выживать.

Странным образом этот человек и мальчик помогли друг другу так, как сейчас помогают друг другу она и Каллен. Они получат то, что им нужно, и потом пойдут каждый своей дорогой.

– Расскажите мне еще о вашем детстве, – попросила Сара. Ей действительно было это интересно.

– Нечего особенно рассказывать.

– Тогда я расскажу вам о своем, – предложила она, и уже через несколько минут они хохотали над выходками своевольной девчонки, с которой не было сладу.

Ближе к полудню они нашли укромное место на берегу ручья, где лошади могли отдохнуть и утолить жажду, а они поесть вяленого мяса и сыра.

– Ты болтаешь безостановочно, – сказал Каллен, стряхивая с ладоней крошки. – По-моему, ты не умолкала ни на минуту с тех пор, как мы утром уехали.

– А что тут удивительного? Я два года жила в монастыре.

– Все же мне трудно себе представить, что ты там молчала.

– Как, позвольте, можно что-то узнать, если не разговариваешь с людьми? Какой смысл сидеть без дела и не участвовать в жизни? Как вы и как Алэна? Я уважаю ее за то, что она пошла против своего отца и полюбила того, кого сама выбрала. Иначе она никогда не узнала бы, что такое настоящая любовь.

– И все же ты обвинила меня в том, что я любил ее недостаточно, чтобы уйти от нее и тем самым обезопасить.

– Я верю в то, что, если люди любят по-настоящему, их ничто не может разлучить. Они всегда найдут возможность вернуться друг к другу, несмотря ни на что. Так что, даже если бы вы покинули Алэну, она нашла бы способ вернуться к вам. Любовь не позволила бы вам разлучиться, и так это и произошло. Хотя вы были в тюрьме, а Алэну запер ее отец, любовь нашла путь к вашему воссоединению. Я просто хотела знать, думали ли вы об этом.

Каллен задумчиво потер подбородок.

– Вы все же об этом думали? – поинтересовалась Сара.