Собор без крестов - 2
Шрифт:
— То, что он силен, я не спорю, — высказал свою точку зрения Дебантини. — Пусть гладкой скатертью будет ему дорога домой.
Они вошли в здание, вернулись в бар и продолжили ужин.
— Что его учитель Лапа, что сам Лесник, оба они какие-то чудаковатые, — развивая тему уличного разговора, высказался Дебантини.
— Из чего ты сделал такой вывод? — поинтересовался у него Простон.
— Представь себя на месте Лапы, которому вместе со мной выпадает возможность бежать из тюрьмы на вертолете. Если ты не полетишь со мной сейчас, то вполне можешь остаться париться в ней всю жизнь. Ты согласился бы бежать со мной или нет?
— Если шансов застрять там навсегда слишком много, то почему бы мне не дернуть вместе с тобой? — сказал Простои.
— Я бы точно так поступил, а вот Лапа тогда со мной и Сальватором не пожелал бежать.
— А знаешь, почему Лапа тогда отказался с нами улетать? —глубокомысленно спросил Филичи.
— Почему?
— Он не верил в нашу затею, но был уверен в способности своего ученика. Пообщавшись всего несколько дней с Лесником, я понял, что он за птица. И понял Лапу, который не верил в наши возможности, но верил в способности своего ученика. Теперь с высоты прожитых лет, возможно, и я на месте Лапы отказался бы полететь вместе с вами из тюрьмы, — рассудил Филичи.
— Ну с чудачеством Лапы мы вроде бы разобрались, а где ты его увидел в поступках Лесника? — обращаясь к Дебантини, поинтересовался Простон.
— Умея организовать операцию и чисто работать, Лесник за один лимон смог нанять нужных ему специалистов, чтобы успешно обчистить сейфы Потсбернера, а он подключил нас, дал возможность прилично заработать, — пояснил ему Дебантини.
— Что-то в твоем рассуждении есть! Но с другой стороны, мы не знаем планов Лесника. Почему он поступил именно так? Ведь он ничего не делает не подумав. Вот и выходит, что наша помощь ему была нужней помощи его соотечественников-эмигрантов, — заметил Простон, — Завтра он улетает домой, свалив нам на плечи возню с Потсбернером.
— Возня с ним стоит свеч, — заявил Филичи.
— Когда он должен вернуться из Мексики домой? — спросил Дебантини у Простона.
— Предположительно, дня через три, — ответил тот.
— Мы готовы к его встрече?
— Вполне!
— Давайте выпьем по рюмке за то, чтобы наша затея с Потсбернером удалась так, как мы хотим, — предложил Дебантини.
Исчерпав общую тему для разговора, они через некоторое время тоже расстались.
ГЛАВА 53. МАНЕВР ЛЕСНИКА
Перед тем, как покинуть Америку и отправиться в аэропорт, Лесник заехал в ресторан «Ночная фиалка» к Локману. Там он взял у Хаима Якобовича семь миллионов баксов и акции фирмы Корвина Фостера на общую сумму пять миллионов долларов. Деньги он взял себе, а акции отдал Константину.
В аэропорту Лесника с телохранителями кроме Константина провожали Регита и внук Виктор. Прощаясь с невесткой, Лесник, сделав строгое лицо, произнес:
— Регита, кончай филонить, и чтобы в следующем году, к моему приезду, у вас было бы прибавление еще одного сына. Если вы окажетесь не на высоте и не исполните мою заявку, быть твоему мужу битым мною.
— Что вы, папа, он хороший, его не надо бить, — смутилась невестка.
— Пускай докажет тебе и мне, что любит тебя. Тогда ему и наказания не последует, — объявил Лесник.
Расцеловавшись со всеми близкими, Лесник покинул такую «гостеприимную» Америку вместе со своими телохранителями. Но из Нью-Йорка он полетел не в Москву, а в столицу Австрии Вену.
Из венского международного аэропорта его группа сразу направилась прямо в центральный банк, куда-Лесник решил положить на свой счет очередную сумму денег.
Когда-то цветущую и миловидную, секретаря управляющего банком, госпожу, которую он знал уже несколько десятков лет, время украсило осенним нарядом, или как его в народе называют «бабьим летом». Увидев Лесника, женщина улыбнулась и, демонстрируя отличную зрительную память, произнесла:
— О, господин Гончаров-Шмаков, поздравляю вас с благополучным прибытием. Мы рады вас видеть в наших стенах. Я сейчас доложу господину Швартон, он у себя в кабинете. Надеюсь, он как можно быстрее освободится и сможет вас принять.
— Вы так предупредительны ко мне, госпожа Анемона, — назвав секретаря по имени и тоже демонстрируя ей не столько свою память, сколько дальновидность, так как не поленился в свое время имя секретаря управляющего банка занести в свою записную книжку.
Управляющий банком, Фридрих Швартон в силу занимаемого им положения был излишне бдительным и никому не доверяющим человеком. Так он отнесся с недоверием и к Леснику несколько десятков лет тому назад, проверяя не грязные ли деньги тот кладет себе на счет в их банк. Но все проверки господина Гончарова-Шмакова показали ему, что он имеет дело с серьезным, богатым бизнесменом, включить имя которого в список клиентов банка являлось для него большой удачей. Гончаров-Шмаков редко снимал со своего счета деньги, а если и снимал, то малыми суммами, но зато делал всегда очень крупные вклады. Уверовав в честность Гончарова-Шмакова, Фридрих Швартон прекратил проверять на каждом шагу уважаемого клиента.
Увидев Лесника, входящего в его кабинет, Швартон, улыбаясь, как старому знакомому, раскинув руки для объятий, довольно произнес:
— Кого я вижу! Самого господина Гончарова-Шмакова! Чтоб я не нервничал, сразу говорите мне, вы приехали в банк чтобы брать из него свои деньги или вкладывать?
— Можете не переживать, Фридрих Оттович, вкладывать, вкладывать и только вкладывать, — пожимая управляющему руку, успокоил его Лесник.
— И сколько же на этот раз вы думаете положить на свой счет?
— Семь миллионов долларов!
— Отлично! — довольно промурлыкал Швартон.
Чтобы лишний раз не беспокоить такого замечательного и к тому же пожилого клиента, управляющий вызвал клерка и поручил ему тут же на месте, в его кабинете, оформить денежный вклад Лесника на его счет. Семь миллионов долларов!
Пока клерк занимался своей работой Швартон, глядя на Лесника, с сочувствием произнес:
— Стареем, Виктор Степанович, стареем.
— Что поделаешь, от наплыва лет не спрячешься. Скоро меня да и вас хозяин призовет к себе, — показывая пальцем на пол, рассудил Лесник.