Собрание писем
Шрифт:
89. О христианском воспитании детей
Простите, что доселе не отвечал на письмо ваше, полученное мной 4 ноября. Все, что вы объясняете в нем, принял я с искренним сердечным участием, и все это время помнил, что вы ждете от меня ответа, и желал написать вам, но не мог этого исполнить, потому что при немощи телесной до крайности отягощен был недосугом, особенно от посетителей.
Пишете, что замечаете в сыне вашем сухость или мало чувства и другие недостатки. Но в детстве вообще не у многих бывает истинное, настоящее чувство, а большей частью оно проявляется в более зрелом возрасте, уже тогда, когда человек более начнет понимать, и кое-что испытает в жизни. Притом, избыток внутреннего чувства незаметно служит поводом к тайному возношению и осуждению других; а недостаток чувства и сухость невольно смиряет человека, когда он станет понимать это. Поэтому, много не огорчайтесь тем, что замечаете в сыне вашем этот недостаток; со временем, может быть, и в нем неизбежные в жизни испытания пробудят должное чувство; а только позаботьтесь о том, чтобы передавать ему по возможности обо всем здравые понятия, согласно учению Православной Церкви. Пишете, что до сих пор сами занимались с ним и прошли с ним священную историю Ветхого Завета, и спрашиваете, как и чему его учить, и кого избрать для этого. Пройдя с ним Ветхий Завет, вам самим должно кончить это дело, то есть перейти к Новому Завету, а потом уже начать катехизическое учение. Вы боитесь, что сухость катехизиса не прибавит ему теплоты. Катехизис никому не прибавляет теплоты, а довольно того, чтобы дети имели правильные понятия
Перед исповедью и сами вы займетесь вашим сыном и приготовьте его к этому Таинству, как сумеете. Заставьте его перед исповедью прочесть заповеди с объяснением. Касательно исправления его недостатков вообще, можете ему говорить иногда полушутливым тоном: «Ты ведь молодой князь; через такие поступки не ударяй себя лицем в грязь». Пишете, что вы глубоко уверены, что нет для человека иного источника благополучия на земле и вечного блаженства на небе, кроме Церкви Христовой, и что все вне оной — ничто, и желали бы передать это убеждение детям своим, чтобы оно было как бы сокровенной их жизнью, но вам кажется, что не имеете призвания учить, и не можете говорить с должной силой убеждения об этом великом предмете… Как мать чадолюбивая, сами передавайте сведения об этих предметах вашим детям, как умеете. Вас в этом заменить никто не может, потому что другим вы должны бы еще сперва растолковать ваши понятия и желания, и притом другие не знают ваших детей и их душевное расположение и потребности; и притом слова матери более могут действовать на них, нежели слово постороннего человека. Наставления других действуют на ум, а наставления матери — на сердце. Если же вам кажется, что сын ваш многое знает, многое понимает, но мало чувствует, то, повторяю, не огорчайтесь и этим. А молитесь о сем Богу, да устроит полезное о сыне вашем, якоже весть.
Вы пишете, что у него прекрасная память; пользуйтесь и этим. Передавайте ему, кроме наставлений, душеполезные повести, и по времени спрашивайте его, чтобы он вам повторял, как помнит и понимает. Все, что он от вас услышит, будет сперва храниться в его памяти и уме, а потом, с помощью Божией, при содействии опытов в жизни, может перейти в чувство… Вы жалуетесь, что мать отвлекает вас от занятий с сыном. Можете объяснить ей прямо, что польза сына требует, чтобы вы с ним занимались; а она, как разумная бабушка, конечно, в этом должна снизойти вам без огорчения.
Повторяю: призывая Божию помощь, действуйте касательно сказанного как умеете, как вас вразумит Господь, и как можете, — ничтоже сумняся и ничтоже бояся.
90. О дуэли. Дуэль — плод горделивого самомнения
Хотя я и не имею чести лично знать вас, но решился писать к вам, потому что знаю вас несколько лет по благочестивой молве о христианской вашей жизни и о христианских ваших качествах. Вы много лет были, по заповеди Господней, миротворцем ссорящихся и враждующих, а теперь, слышу, что сами вы впали в такое страшное искушение, что не хотите окончить своей вражды христианским примирением, несмотря на то, что вы, просто по-человечески, воздали уже сугубо своему противнику: за дерзость — пощечиной, а за пощечину приколотили его, как могли, в полном разгаре огорченного сердца и оскорбленного вашего самолюбия. Кажется, довольно было бы уже сего. Но нет. Вы хотите еще окончить вражду свою по-язычески, то есть по примеру людей неверующих, которые не верят ни будущей жизни, ни будущему вечному блаженству, ни будущим вечным мукам; окончить дуэлью, этим адским узлом двух убийств или, вернее, соединением убийства с самоубийством, потому что хотя один иногда и остается в живых, но тот и другой думал убить, и себя самого добровольно подвергал умерщвлению, наперед душевно умирая. Прилично ли все это вам, старому христианину, столько лет упражнявшемуся в делах благочестия, и изведавшему силу животворных заповедей Христовых, открытых нам во Святом Евангелии? Посмотрите на Начальника веры и на Совершителя нашего спасения, Сына Божия, Царя Ангелов и Архангелов, как не отвратил Он лица Своего от заплевания и заушения и смиренно перенес всякий вид поношения и уничижения! Мы же, нарицающиеся последователями Его и желающие воцариться с Ним в неизреченной Его славе, не хотим по-христиански смириться и тогда, как вдвое уже по-человечески воздали своему противнику за его оскорбление. Какой пример подадите вы юным, в таких сединах своих, если благоразумно не захотите окончить вражду вместо дуэли христианским примирением? Положим, что он первый вас вызвал на дуэль. Но он, как видно, человек маловерующий, или и более сего. Безрассудно последовать тому, кто хочет ринуться в пропасть, и туда же приглашает собеседника своего. Умоляю вас именем Господа нашего Иисуса Христа, смирившегося до рабия зрака и понесшего всякого рода оскорбления и бесчестия ради нашего спасения, понесите вы благорассудно, ради своего спасения, нанесенное вам оскорбление, не примешивая тут никого, и ни для кого, и ни для чего. Хорошо пожертвовать своей душой для Господа, для пользы ближнего, и для собственного своего спасения. Но не только нехорошо, но и безрассудно и достойно всякого сожаления пожертвовать собой для погибели другого, и для погибели собственной своей, вечной, нескончаемой, невозвращаемой никогда. Подражайте Искупителю нашему, молившемуся к Отцу Своему за распинавших Его (Лк. 23: 34): «отпусти им: не ведят бо что творят». Можно то же сказать о противнике вашем: не весть бо что творит, вызывая вас на взаимное убийство. Молитесь смиренно и искренно Господу, чтобы простил ошибку вашу и его неведение. Думаю, что незадолго перед случившимся искушением вы читали Святое Евангелие, где во многих местах говорится о прощении обид и о любви ко врагам. Будьте истинным Евангельским последователем, верой и смирением сокрушив козни врага невидимого (а не того, на кого враждуете), ищущего погибели обоих вас через вражду, и особенно через закоснение в непримирении. Обратите мысль вашу к блаженным райским селениям, где ликуют и несказанно радуются все праведные, из коих ни одному не пришлось получить блаженный жребий без великих скорбей и оскорблений. Пожелайте наследовать с ними жребий сей и вы; а меня простите, дерзнувшего писать к вам по христианскому участию, хотя сам я весьма непотребный и грешный человек и неисполнитель животворных Евангельских заповедей Господних.
Думал было я закончить сим письмо мое к вам, но пришла мысль, что я не все написал вам, а именно — не выставил причину, за которую попускаются подобные и другие искушения. Богоносными и духоносными отцами поставляется главной причиной таких искушений горделивое самомнение, когда человек думает, что он лучше других, или по жизни, или по уму, или по искусным действиям; наипаче, если это мнение сопровождается настойчивостью характера, которая не допускает человека принимать благие советы других, особенно, почему-либо меньших. Настойчивость нигде не числится среди добродетелей, а скорее составляет недостаток, даже и в людях великих. По басне Крылова и орлу, устрояющему гнездо на высочайшем дереве, следовало бы послушать
91. Утешение родителям в смерти юной дочери
Случайно пришлось мне узнать, что вы приносите меленькую жалобу вашу на меня, грешного, будто бы я вас забыл и не помню. Поверьте, добрии княжие, что очень помню вас, но не имею возможности письменно уверять всех о моем памятовании и искреннем благожелании, особенно от кого не получаю писем.
Вот, наступает светлый праздник Воскресения Господа нашего Иисуса Христа. При всем недосуге моем и обычной немощи собрался хоть вкратце написать в. с-у, и поздравить вас со всерадостным сим христианским Торжеством, при искреннем благожелании встретить вам и провести светоносное празднество сие в здравии телесном и мире душевном и утешении духовном.
Также слышу, княгиня, что вы продолжаете скорбеть о потере любимой вашей дочери. Я как вам много говорил, так и теперь повторяю, что, по немощи человеческой, невозможно, чтобы совсем не скорбеть матери о лишении детей. Но как христианке, вам должно умерять скорбь эту христианской надеждой, что дочь ваша получит великую милость у Царя Небесного, в горнем и нескончаемом Его Царствии, так как она восхищена от жизни в самом юном возрасте, не испытав никаких соблазнов мира.
В житии святых Андроника и Афанасии сказано, что никто с таким дерзновением не просит от Господа воздаяния, как дети, говоря так: «Господи, Ты лишил нас благ земных, не лиши небесных». Занимайте, княгиня, почаще ум свой такими размышлениями, и тогда скорбный дух ваш будет получать через это отраду душевную.
Примите, княгиня, с добрым князем, уверение в моем искреннем благожелании.
P.S. О живых же детях ваших усердно молитесь, чтобы Господь устроил о них полезное и спасительное, имиже весть судьбами.
92. Замечательное событие. О безропотном перенесении скорбей
В начале сороковых годов, в одной из южных губерний России, Харьковской или Воронежской, не помню, случилось следующее замечательное событие, о котором тогда же одно достоверное лицо письменно сообщило покойному старцу Оптиной пустыни батюшке отцу Макарию.
Жила там вдова, по происхождению своему принадлежавшая к высшему сословию, но вследствие разных обстоятельств доведенная до самого бедственного и стесненного положения, так что она с двумя молодыми дочерями своими терпела великую нужду и горе и, не видя ниоткуда помощи в своем безвыходном положении, стала роптать — сперва на людей, потом и на Бога. В таком душевном настроении она заболела и умерла. По смерти матери положение двух сирот стало еще невыносимее. Старшая из них также не удержалась от ропота, и также заболела и умерла. Оставшаяся младшая дочь до чрезмерности скорбела, как о кончине матери и сестры и о своем одиночестве, так и о своем крайне беспомощном положении, и наконец, также тяжко заболела. Знакомые ее, принимавшие в ней участие, видя, что приближается ее кончина, предложили ей исповедаться и причаститься Святых Таин, что она и исполнила; а потом завещала и просила всех, чтобы, если она умрет, ее не хоронили до возвращения любимого ею духовника, который в то время, по случаю, был в отсутствии. Вскоре после сего она и скончалась, но ради исполнения ее просьбы не торопились с ее похоронами, ожидая приезда означенного священника. Проходит день за днем; духовник умершей, задержанный какими-то делами, не возвращается; а между тем, к общему удивлению всех, тело умершей нисколько не подвергалось тлению, и она, хотя охладевшая и бездыханная, более походила на уснувшую, чем на мертвую. Наконец, только на восьмой день после ее кончины, приехал ее духовник, и, приготовившись к служению, хотел похоронить ее на другой день, по кончине ее уже девятый. Во время отпевания неожиданно приехал, кажется из Петербурга, какой-то родственник ее, и, внимательно всмотревшись в лицо лежавшей в гробу, решительно сказал: «Если хотите, отпевайте ее, как вам угодно; хоронить же я ее ни за что не позволю, потому что в ней незаметно никаких признаков смерти». Действительно, в этот же день лежавшая во гробе очнулась, и когда ее стали спрашивать, что с ней было, она отвечала, что она действительно умирала и видела исполненные неизреченной красоты и радости райские селения. Потом видела страшные места мучения, и здесь, в числе мучимых, видела свою мать и сестру. Потом слышала голос: «Я посылал им скорби в земной их жизни для спасения их; если бы они все переносили с терпением, смирением и благодарением, то за претерпение кратковременной тесноты и нужды сподобились бы вечной отрады в виденных тобою блаженных селениях. Но ропотом своим они все испортили; за это теперь и мучатся. Если хочешь быть с ними, иди и ты, и ропщи». С этими словами умершая возвратилась к жизни.
93. О спиритизме
Письмо ваше получил. Я хотя и немощен, но, Бога ради, не отказываюсь отвечать на письма, когда имею возможность. Кольми паче вам понуждаюсь отвечать, во-первых, по содержанию вашего письма, во-вторых, и потому, что упоминаете имя общего нашего отца, покойного батюшки отца Макария. Пишете вы мне о спиритизме, опасаясь за детей ваших, как бы не повредились этим новым учением. Опасение ваше справедливо. Спиритизм есть ничто иное, как новое заблуждение и новая прелесть вражеская. Самое слово Spiritus показывает, что это учение есть общение людей с духами и, разумеется, с духами не света, а с духами тьмы. Апостол Павел пишет: «аще и… Ангел с небесе благовестит вам паче, еже благовестихом вам, анафема да будет» (Гал. 1: 8). Апостол упоминает это не об Ангелах благих, потому что благие Ангелы не будут благовестить ничего противного учению Евангельскому и апостольскому; но явно, что говорит это об ангелах тьмы, сверженных с неба, которые принимают на себя вид ангелов света, для обольщения нерассудных, как об этом говорит апостол в другом месте: «сам… сатана преобразуется во Ангела светла: не велие убо, аще и служителие его преобразуются яко служителие правды» (2 Кор. 11: 14–15). Слова апостола прямо относятся к проповедникам учения о спиритизме, через которое будто бы и безбожники делаются очень религиозны. Но если хорошо вникнуть в душевное состояние этих мнимых религиозников, то явно откроется, что они в этом положении сделались еще опаснейшими для имеющих с ними сношения, нежели как были в состоянии атеистов. Явных безбожников всякий отвращается и удаляется; людей же, прикрывающихся видом ложной религиозности, в душе же своей пропитанных старым или новым заблуждением прелести вражией, не вдруг распознает кто-либо и из понимающих дело. Апостол говорит: «Христос вчера и днесь тойже, и во веки» (Евр. 13: 8). Значит, какое учение в Православной Церкви насаждено в начале Духом Святым через апостолов и через отцов Вселенских Соборов, то должно продолжаться до скончания века. Все новые учения суть ничто иное, как новые заблуждения, посеваемые, так или иначе, древним врагом и ненавистником и наветником рода человеческого, который, по слову святого апостола Петра, «яко лев рыкая, ходит, иский кого поглотити» (1 Пет. 5: 8). Враг этот, в учении спиритизма, прикрывается под видом вызывания мертвых душ, которые будто бы яснее растолковывают учение Евангельское. Но это явное обольщение вражие, и явное заблуждение людей, которые решаются верить духам тьмы, являющимся в виде людей умерших. Для душ святых в Православной Церкви удостоверение совсем другое. Они удостоверяют о святости своей явным нетлением мощей. Души же грешные, по учению Православной Церкви, заключены во аде, и не имеют власти не только учить других, но и исходить оттуда, в страшном стенании ожидая Страшного Суда Божия. Следовательно, вызываются и являются не души умерших, а духи тьмы греховной и обольстители рода человеческого. Притом, кто не слушает учения пророческого и апостольского, тот не послушает и свидетельства умерших, если бы они и воскресли, и стали убеждать, как сказано во Евангелии: «аще Моисея и пророков не послушают, и аще кто от мертвых воскреснет, не имут веры» (Лк. 16: 31). А что спиритизм неполезен, но вреден, это ясно доказывается и примерами.