Собрание произведений в одном томе
Шрифт:
Хуже, что он куда-то исчезает и появляется весь в заграничном, с американскими сигаретами.
– Что же вы там не останетесь?
– Машины мыть?.. Здесь интереснее. Здесь еще столько неиспользованных возможностей. Прямо целая страна! Вы не поверите…
– А вино? Не можете?
– Во-первых, наше лучше. Кроме того, бутылки тянут вниз. Вы думаете, я в противоречии с физикой? Нет, я чуть-чуть легче воздуха… Ночные смены.
Пачка сигарет, галстук… Платформы уже не могу – тянут… Никакой авоськи, сетки… Лишнее сопротивление и след на земле. Но слушайте, бандитизм – это да. Здесь морду бьют, там – стреляют. Что вам привезти? «Пэлл Мэлл»?
– Я не курю.
– Девушке
– Тогда «Пэлл Мэлл», пожалуйста, и коробку спичек.
У меня все хорошо
Для Р. Карцева
У меня все хорошо. Со мной все хорошо. Не знаю, у кого как, у меня все хорошо. Все у меня замечательно, не знаю, как у всех. Думаю, что плохо. Не может быть так хорошо, как у меня. Плохо, как у всех, вполне может быть. Но так хорошо, как у меня, – ни у кого. Исключено. Ненормально хорошо. Чудовищно. Гипертрофированно хорошо. Меня даже не интересует, как дела у окружающих. Какие у них могут быть дела? Развал! Нищета. Борьба за кусок хлеба. Копейки, секунды, крошки. Воробьиная жизнь. А я взлетел орлом. У меня внешность. Я героически красив – все плюгавы. Я строен и силен, как шпага, – все безобразны. И я рад, что у всех все очень плохо, а у меня так все хорошо. У меня все хорошо, все хорошо, все очень здорово. Ой, ай, не могу, как все хорошо. Ибо все больны – я здоров. Все бедны – я богат. Я богат, богат, богат. Все это мелочи. Я богат, богат. А все бедны, бедны, нищи! Ой! Как все больны, бедны и несчастны. Ой-ой-ой! Ни у кого ничего нет. Ни у кого. У меня кружка, у них ничего. У меня чашка – у них ничего. У меня чайник, кипяток, заварка, хлеб, яблоко – у них ничего, ничего у них нет. Ничего. У меня все-все-все.
Все у меня, у меня. Только у меня. У меня одеяло, подушка, свет и вода, а у них – ничего. И я буду всегда жив, здоров и ничего им не отдам, ничего. И эту булочку я съем сам и намажу повидлом, потому что я так люблю, и у меня есть все! У меня есть одежда, есть обувь, есть своя небольшая комната, и там есть радио и музыка, а у них нет ничего. Та-ра-ра-ра, у них ничего: ни еды, ни воды, ни радио. И пусть все так и живут, именно так и именно все. Потому что я им ничего не отдам, потому что дай одному – и все налетят. А я никому не дам, и никто не налетит. И никто не узнает, что у меня есть кое-что из еды, немного есть денег, что-то из одежды, что-то из музыки, кое-что из посуды. Короче, есть все! Я страшно, крепко, безумно здоров, но это первая половина дела. А вторая половина дела – что все страшно, жутко неизлечимо больны. И всем нельзя ни кушать, ни спать, ни ходить, ни лежать, а мне можно. Им запрещено ходить в парк, а мне разрешено и бегать по дороге туда и сюда. Мне одному положено. Я один бегаю без разрешения, а им всем нужно разрешение. Они больны, бедны и завистливы. Я богат. Все пешком, я бегом. Все смотрят вниз – я вверх. Свободно, вольно.
Я здоров, красив, удачлив. Удачлив, потому что жизнь сложилась на редкость. Кто еще имеет то, что я? Никто. Все плачут – я смеюсь. Все меня целуют – я никого. Я очень рад, что у меня так все хорошо. Я могу открыть окно, когда хочу. А все остальные – нет. Правда, сестричка? Я могу. Я могу сойти вниз, подняться наверх, я могу взять что-нибудь и купить, были бы деньги, а все остальные – нет, нет. Поэтому я выздоровею, я обязательно выздоровею, а все остальные – нет, нет. Потому что им не для чего выздоравливать. А мне есть для чего. Чтоб видеть, как они
Я лежу и принимаю лекарство, а у них ничего нет, они не могут ни лежать, ни принимать. Я, как только выздоровлю, сразу сойду с койки, и буду бегать и упражняться на батуте и брусьях, и прыгать через коня, потому что я дико, страшно здоров, а они больны, больны, больны, и у меня все заживет, уже заживает, заживает, заживает, вот я уже чувствую, как у меня появляется и второе легкое, и вторая почка, и позвоночник срастается, и сердце снова бьется ритмично, потому что я здоров, здоров, чтоб сосредоточиться и понять, как я здоров, силен, устроен, одобрен, принят, обласкан и богат. А все еле дышат, и туда им и дорога. Доктор, я засыпаю.
Холодно
Шли мы в Черновцах по базару. Искали шубу для меня. Холод собачий, а я черт его знает в чем. Мы ему сказали: «Ищи шубу. Как увидишь, кричи».
Разошлись. Он вдруг как заорет с другого конца:
– Санька!..
Пробиваемся через толпу.
– Смотрите, какие часы интересные!
– Ты что, сдурел, – говорю. – Холод такой. Ты шубу ищи!
Разошлись. Ищем. Вдруг:
– Ребята, сюда! Санька, Витька!
Пробиваемся на крик.
– Смотрите, как железная дорога в горы уходит.
– Ну, дам по шее! Ну, ты у меня допрыгаешься! Холод собачий. Мы шубу ищем.
Разошлись. Опять орет:
– Санька!..
Пробиваюсь. Стоит перед собакой. Треснул я его. Пошел один. Купил тулуп. Надел. Вижу, гора красивая, а в нее железная дорога уходит под ветки заснеженные, и пес ужасно смешной, и Володька стоит, плачет…
Слова. Слова…
Для Р. Карцева и В. Ильченко
– О! Боже мой, боже мой, кого я вижу, какой человек! Очень рад вас видеть.
– И я очень рад.
– И я очень рад вас видеть.
– И я очень рад.
– И я вас…
– И я вас…
– И я…
– И я…
– Очень рад.
– Очень рад.
– Вы надолго к нам?
– Надолго к вам.
– Вот это хорошо.
– Да, это хорошо.
– Надолго – это хорошо.
– Надолго – это хорошо.
– Надолго – хорошо.
– Да, надолго – хорошо.
– Хорошо – надолго.
– Надолго – это хорошо.
– Да-а.
– Да-а.
– Вот ненадолго – плохо.
– Плохо, да.
– Надолго – это хорошо.
– Надолго – это хорошо.
– Да-а.
– Да-а… А вы знаете, я вам больше скажу: надолго – это хорошо.
– Нам очень нравится ваша работа.
– Ну да?
– Да.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
– Пожалуйста.
– Спасибо.
– Пожалуйста.
– Слушайте, давайте попробуем поработать вместе. Вот вы хотите работать для нас?
– С удовольствием.
– Попробуем, да?
– А что, давайте попробуем.
– Попробуем. Вы набросайте свой планчик-конспектик будущей работы, принесите, мы обсудим и сделаем.
– И все?..
– И все!..
– Планчик-конспектик?
– Будущей работы.
– В двух страничках.
– В двух страничках.
– Я знаю, я делал.
– Я знаю, вы делали.
– Я помню.
– И я помню.
– Планчик-конспектик…
– В двух страничках…
– А можно в одной?