Собрание произведений в одном томе
Шрифт:
Самолет садится – борщ заправляется.
Добавляется соль, немного лимона обязательно, фасоль.
Самолет катится – ставится сметана, нарезается хлеб, очищается чеснок.
Выгружается багаж – моется молодой лучок и складывается горкой возле тюлечки.
Едешь домой – борщ настаивается в полотенце.
С первым криком «Есть здесь кто-нибудь?» из холодильника вынимается запотевшая бутылочка.
Ну наконец-то!
Поцелуи не получаются. Все целуются, глядя на стол.
Садимся…
Не можешь любить – сиди дружи!
Особенно
А когда гладишь… Складочки разглаживаешь, а сама думаешь, думаешь. И когда капусту рубишь. Думаешь в любом состоянии. Уже многие возражают, а ты все думаешь, как заведенная, как будто другого дела нет.
Трудно расстаться только с первым мужем, а потом они мелькают, как верстовые столбы.
И то, что они целуют вас, ничего не значит, и то, что они выходят за вас, ничего не значит.
Всю жизнь будете думать, что она вас любит, и она вам будет это говорить, и не узнаете правды, и проживете счастливо.
Измену можно простить, но если во время измены она плохо обо мне говорила – никогда.
А вы когда-нибудь лежали с красивой балериной параллельно, совершенно не пересекаясь?
Как же надо ненавидеть эту страну, чтобы бросить квартиру после такого ремонта.
Итак, ребята, сидение по горло в застое и бежание в рядах перестройки убедили нас, что ценности остаются прежними: честность, порядочность, ноги подруги, плечи ребенка, беседа с умным, молчание с ним же, гости издалека, цикады ночью, утренний запах сада, бесшумная походка кошки, книги, дающие возможность жить не здесь, и нормальная дружба, когда обоим ничего не надо.
Птички поют.
Причем две по-русски.
Наш новый русский в Гонконге сел на рикшу, и рикшу оглоблями подняло в воздух, где он и перебирал ногами.
Садясь писать, вы вошли в лабораторию.
Вы обязаны сделать открытие.
Если вы его не сделали, постарайтесь об этом молчать.
Нормальный человек в нашей стране откликается на окружающее только одним – он пьет. Поэтому непьющий все-таки сволочь.
В России количество сатириков растет. Тут они образуются быстро.
И такие ядовитые.
Кто женился на молодой, расплатился сполна: она его никогда не увидит молодым, он ее никогда не увидит старой.
– Ваш город на каком расстоянии от Одессы?
– Тысяча километров.
– И не надо менять.
В мужчине заложено чувство ритма, нужно только ему разрешить.
У нас истина рождается в драке. Хотя в драке истина не рождается. В драке рождается инвалид. А истину после драки мы узнаем из газет.
МПС: на 29-е билета уже нет, а на 30-е еще нет. Как быть?
Сейчас наступило время, когда аккомпанемент выступает с сольными концертами.
Потрясение
Известие пришло в пятницу, и все были потрясены. Главным потрясенным был он.
Затем все, кого это касалось.
Затем те, кто слышал. Затем те, кто понимал.
И море стало светлым.
И коньяк пресным.
Люди стали добрыми.
Жеребец стал милой лошадью, даже когда возбудился и это стало видно.
Стали видны люди. И появились на берегу и на склонах.
Денег не брали, а говорили спасибо.
Спасибо за то, что вы у нас были.
А где он был, он и не помнил.
Он носил комок в горле и следил за своим мужеством и не хотел женщин. Хотя, если вода по ним стекает, то все-таки…
И руку класть тогда не стоит, чтоб не мешать течь воде.
Только вода владеет ею.
Она моя… Он мой… Кто чей и почему?
Только поэтому. Мой? Моя?
Тяжело без него и тяжело с ним.
Он шел потрясенный…
В слова превращать не стоит это удивительное прощание.
Все, все рассыпалось и стало различимым и различным.
И он видел, и он слышал, и он понимал вовсе не глазами и мозгом, а всей, чего он никогда не знал, душою.
Вдруг этим черным утром все остановилось.
Распались стены предметов и звуков. Но это же было.
Стало маленьким то, что им было.
Но оно же им было. Как ты сделал его другим? Что ты себе создал? Кто тебе сказал и почему он не наказан?
Никто не наказан. Просто ты вознагражден.
Спасибо ему за эту остановку.
Остановился неба клочок, моря кусок, дым шашлыка…
Я уже не говорю о гомоне птиц – это будет сложно.
В поезде
– Простите, это Винница?
– Господи, это он.
– Скажите, это Винница? Мне выходить.
– Смотри, это он.
– Проводник, это Винница?
– Вы меня извините, но я без смеха не могу на вас смотреть.
– Скажите, это Винница?
– А вы мне не подпишете…
– Мне в Виннице выходить.
– Он что, в нашем вагоне был?
– Мне выходить?
– В Виннице выйдете.
– Значит, Винница.
Два яблока
В Одессе отец зажал сына в углу.
– У тебя два яблока. Я одно выбросил. Сколько у тебя осталось?
Тихое скуление.
– У тебя было два яблока. Я одно порезал на куски. Сколько у тебя осталось?
Скулеж, тычки, прижатие к стене.
– У тебя было два яблока. Я одно сожрал. Я! Я сожрал. Сколько у тебя осталось?!
Плач, рев, удары.
– Ты держал в своих грязных руках два немытых яблока. Я вырвал у тебя одно и сожрал. Сколько у тебя осталось?