Собрание произведений в одном томе

Жванецкий Михаил Михайлович

– Что – смотри, на кого мне смотреть?.. Мама, ну перестань с ней знакомиться. Ты ей не нравишься… Что значит, она пришла ради меня? Мама, ну что ты к женщинам пристаешь?.. Я не хочу! Она не хочет с тобой знакомиться… Через кого?.. Она ей не тетка, она ей соседка во дворе. Еще не поздно. Тридцать пять так тридцать пять. Мама, не нахальничай… Ой!.. Здравствуйте… Эдик… Нравится… А вам?.. Весело… А вам?.. Не смотрел, а вы?.. На заводе… А вы?.. Читал… А вы? Я – вино… А вы?.. Сейчас… Водка у кого? Передайте, пожалуйста… За вас также… Что вы! Я – вино… Ой, нет, быстрый я не танцую… Нет, ну нет, не тяните меня. Я не могу быстрый. Ну, я… Ой! Ать! Ать! Ать! Да, как будто полотенцем. Мне говорили, ать-ать-ать… Нет, я не знаю… Я по вечерам занят… И завтра не могу. Только рабочий – 25–77–64… Эдика… Мама, ну перестань, все смотрят… Они мне не нужны. Ну, я

не чувствую тяги… Они все равно потом уходят. Ну, чего-то во мне не хватает. Ну, не нужно к врачу, мы уже ходили. Мне так легче, мамочка. Не порть мне праздник. И не плачь, мамочка. Я не буду одинок, у меня будут друзья… И на старости, разве мы не вместе будем стареть? Ну не плачь, давай смотреть, как люди танцуют…

– Да, да!.. Это она с сыном. Ему под сорок. Там трагедия. Отца нет. Мать все тащит на себе. А он привык, и ни за что. Это уже не человек.

– Извините, я к вам подсяду. Ничего, я не помешал?.. Как ваши дела? Пишете… Вы знаете, последняя вещь у вас что-то не очень. Может быть, я чего-то не понимаю, но не цепляет… Смешно, и все, но не ранит глубоко, не цепляет… Почему бы вам не попробовать отойти от этого стиля и начать что-нибудь в стихах? Гонорар пополам. Ну ладно, берите себе весь. Наверное, задыхаетесь без тем… А из меня этих тем фонтаном… Но я не могу оформить… У меня даже песни есть. Но я не могу оформить. Мы можем вместе написать какой-нибудь сценарий. Я каждый день бываю в суде. Я на пенсии. Там такие дела!.. Вы слыхали дело с «уйди-уйди»?.. А с авторучками?.. Сколько там было левых стержней. А разводы?.. Один день посидеть на разводах – можно духовно обогатиться. Ну хорошо, я вас извиняю, но мы еще поговорим. Как вам свадьба?.. Тысяч десять, но развод не менее интересен… Но мы еще поговорим? А?

– Ой, Миша, что ты знаешь? Это для тебя! Это просто находка. Его родственники живут у меня. Они приехали, и им некуда деваться. Это просто миниатюра. Десять человек с двенадцатого. За всеми надо ухаживать, каждому почет, а то, не дай бог, обидятся. Первый встает в шесть утра и хочет яичницу – я жарю. Старуха не спит всю ночь – она ходит, она бормочет… Я ванную закрыла, вынула пробку и заперла в шкафу, так они целый день под душем. Старухе нужно молоко, старику я тащу на себе арбузы – ему нужно почки промывать. Этот не ест говядину, тот не может соленое, этому нужно отметить командировку… Десять человек. Я взяла напрокат раскладушки. Троим я готовлю диетный стол, одному ловлю такси, потому что он не умеет ловить такси и не знает, где их ловить. А кто-то из них уже пропал. Утром их было девять. Он что-то ушел три дня назад, он кем-то приходится жениху, тоже приехал на свадьбу. Мы его через милицию искали. Но никто не знает, как его зовут, и откуда он, и сколько лет. Я помню, в клетчатом. А что значит для милиции – в клетчатом? Он попросил кефир и ушел смотреть город. Так три дня его не было. Я уже думала, не придет. Ждали его сегодня, ждали… И что ты думаешь? Свадьба начинается – его нет! Свадьба идет – его нет! А сейчас, думаешь, он есть? Сейчас его тоже нет!!! Я думаю, он придет завтра. Ну что, не миниатюра? Я сварю ему остатки. Две выварки остатков. У нас их столько – можно накормить полк. Приходи с друзьями, а? Эти десять человек с двенадцатого еще два дня будут. Да, их уже девять. Я им говорю, это история для Миши: я ему расскажу, пусть напишет. Это просто эстрадная миниатюра. Напиши, пусть народ посмеется на здоровье… А здоровье – это главное. А? Миша, ты еще не жалуешься? Все. Ухожу. Уступаю его вам, девушка…

– Почему вы не танцуеце? Вы обдумываете, как это описац? А почему вы такой грустный? Это все юмористы такие грустные? Мы читали ваш последний опус. Что-то не очень… А? Вы что-то там не докруцили… Гдзе ваша жена? Что вы говорице? Все так говорят. А дзевушка? Ну расскажице что-нибудьз. Ну быстренько. Что вы на нее так смотрите? Ее сыну двадцать лет. Он в Цирасполе у мамы. Она, конечно, танцует, а мама там стирает день и ночь… Ну, быстренько, что-нибудь смешное. Тс-с. Тихо! Он сейчас… Почему нет?.. Танцуете?.. Не хочет. Ну он не хочет. Ну хорошо, оставляю вас наедине со своими мыслями…

– Сюхай, Миша, что ты не пьешь? Давай по одной… Сюхай, это правда, что у Райкина у детей инфаркт?.. Нет?.. Такое наговорят… Сюхай, а эти двое, а что, правда, что у того, у маленького, у жены инфаркт, а он глохнет, и тот, высокий, его бросает, чтоб с глухим не мучиться?.. Так он не глохнет?.. От наговорят… А Рыбников жену бросил в положении без копейки, восемь комнат

забрал… А что? Ну да. Может, ты не знаешь?.. Ты смотри, такое наговорят. А Ларионова Баталова бросила без копейки с инфарктом на улице? Нет?.. Ты смотри… Сюхай, а где этот певец, что за валютные операции?.. Ну, что фунты продавал за рубли? А что? Он золото переправлял?.. Сюхай, от наговорят… Сюхай, а правда, что у жениха протез? Ты куда? Я с тобой… Ну ладно… Миша, давай еще по одной.

– Почему она должна мне нравиться? Я понимаю, что она не моя жена, но она мне не нравится. Активно не нравится. Эта походка, эти зубы. А что она читала? Что она читала?! Ну и пусть себе на здоровье он на ней женится. Ну, у меня свои взгляды. Ну всё! Всё!.. Смотри, как она одета… А что она читала?! А что через пять лет будет? Ну хорошо, мне такая жена не нужна. Мне она, лично мне, – не нужна.

– Так что слышно? Как вы живете? Работа у вас интересная?

– Вера, ты слышишь? Да, интересная…

– Квартирой вы довольны?

– Вера! Вера! Ну Вера! Он спрашивает, довольны ли мы квартирой? Довольны, довольны. А что? Вы хотели о нас писать… Пишите – довольны.

– В общем, жизнь хорошая?

– Вера, ты слышишь его последний вопрос: как у нас с тобой жизнь? Он сказал – хорошая, я сказала – да. Значит, хорошая, раз он сказал. Он же лучше нас знает…

– Доктор, извините, я к вам за столом.

– Ничего, ничего, ничего.

– Вы знаете, у меня здесь… как екнет! Я когда вздыхаю, вот здесь – внизу живота…

– Ну-ну-ну-ну?

– Что бы ни было в руках, я должна сесть… Доктор, я варю обед, я имею дело с газом, екнет и идет вверх. Вверху екнет и идет вниз. И я сажусь прямо на газ…

– Ну-ну-ну…

– Это опасно?

– Ну-ну-ну?

– Ой, чтоб вы были здоровы, доктор, вы такой шутник… У меня муж был такой же шутник, как он всех развлекал, покойник. Я горя с ним не знала.

– Да-да-да-да…

– Ой, идите уже, танцуйте!

– Нас было шестеро на сорок один метр, и я был в очереди на квартиру первым. Пер-вым! Так умер дедушка жены. Казалось бы? Человеку пришло время – кому какое дело? Так у нас уже пять на сорок один квадратный метр – и меня выбрасывают из очереди! Ну, один умер, но другие же хотят жить! Как они узнали? Как вообще такие вещи узнают? Ну был человек, ну нет его. Выехал, отдыхает, на учебу уехал… Я знаю? На пляже он. Так максимум спроси, почему его не видно. Максимум!.. Если он тебе так нужен. Но выбрасывать из очереди?! Они у меня не выиграют ни метра. На их яд у меня свое противоядие. Я сказал Рите – срочно ребенка! Делай что хочешь. Мы должны им доказать… Мои дела… Он был таким здоровым. Он дышал по системе Мюллера. От его дыхания просыпался весь дом. За день до несчастья он танцевал, он пел, он тащил на себе дрова…

– Слушайте, Рита, вы видите этого старичка в драповом? Это благороднейший человек. У него жена умерла лет тридцать назад. Он ищет старушку… Если мы ему найдем, он будет ее любить. Может, Горбульскую? Хватит ей ходить по судам! А? Он в порядке. У него на книжке кое-что и в облигациях… Это на вид… Он здоровый, как буйвол. Фотограф на пляже. По колено в воде. Днем и ночью. Говорит, что чувствует себя, как никогда. Может, Герду Яковлевну? Что у нее осталось от прежнего мужа? Антресоли и пристройка. Этот ей сделает больше. Он все руками. Он не доверяет никому. Он еще фотографирует тайно. Он и здесь фотографировал. Зиновий его чуть не убил. Зиновий приглашен официально, а этот фотографировал как-то через чемодан. У него золотая голова… Может, Римму? А?.. Что у Риммы? Дети? Пусть бросит. Пусть всех бросит. Он золотой. Ой, сколько ему осталось? Так все останется ей. Если она раньше, так дети останутся ему. Идите вы к ней – я к нему!

– Константин Залмович, не шевелитесь… Я продвигаюсь к вам… Не надо вставать… Я все скажу. Меня не слышно из-за музыки?.. Я говорю… вам меня не слышно из-за музыки?.. Я спрашиваю: это из-за музыки меня не слышно?.. Нет?.. Из-за чего меня не слышно?.. Из-за музыки?.. Да?.. Нет?.. Я спрашиваю, почему вы меня не слышите?.. Что, музыка громко играет?! А что?.. Я говорю, если не музыка, тогда что?.. Что вам не слышно конкретно?.. Все не слышно!.. Это из-за музыки?.. А, вы вообще не слышите… Ну хорошо, как назло, мне нечем писать… Вы же слышали всегда… Что случилось? Вы заболели?.. Батарейка села… Как назло, мне не на чем писать… О! Миша, здравствуйте! Ой, чтоб вы были здоровы, у вас светлая голова. Вы у нас такой писатель, у вас нет ручки на минутку? Спасибо… А бумажки?.. А еще листик?.. А что-нибудь подложить?