Собрание произведений в пяти томах. Том 2. Семидесятые
Шрифт:
А если в гости – не забыть направление. Это тоже обязательно. От своего дома оформляется местная командировка в гости: убыл, прибыл, убыл. Ну, конечно, дать диапазон, чтоб человек чувствовал себя свободно. Хозяин буквально чем-нибудь отмечает. Ну буквально, ну чем-нибудь буквально. Ну, да той же печатью, Господи. Но ставить время с запасом, чтоб гость неторопливо собирался.
Контроль личных сумок – даже и не надо в каждом доме, только в узловых пунктах: подземный переход, вокзал, базар. Для чего? Чтоб примерно питались все одинаково. Это что даст? Одинаковые заболевания для врачей, одинаковый рост, вес для пошивочных мастерских и, конечно, поменьше незнакомых слов, поменьше. Употреблять буквально те слова, что уже употребляются. Чтоб не беспокоить новым словом. И для красоты через
Начинать разговор так: «Говорит номер такой-то». Да, для удобства вместо фамилии – телефонные номера. Имена можно оставить. Это и для учета легче, и запоминается. Допустим: «Привет Григорию 256-32-48
от Ивана 3-38-42». Пятизначник. Уже ясно, из какого города, и не надо ломать голову над тем, кто кому внезапно, подчеркиваю – внезапно, передал привет. Со временем, я думаю, надо будет брать разрешение на привет, но очень простое. Я даже думаю, устное.
С перепиской тоже упростить: все письма писать такими печатными буквами, как вот эти индексы на конверте. Вначале, конечно, непривычно, выводить долго, но настолько облегчается работа почты... И в таком состоянии много не напишешь. И конечно, вместо автоматических телефонных станций я в восстановил старые, с наушниками и ручным втыканием в гнезда. Вот подумайте – много людей освободится. Причем для упрощения и удобства с выходящими из дому беседует уличный контроль. Дальше – контроль проспектов, потом – площадей. С теми, кто из города, работает высококлассный междугородный контроль. Ну а, не дай бог, при выходе из государства – вовсю трудится наша гордость, элита – общевыходной дроссельный контроль под условным названием «Безвыходный». У них и права, и техника, и максимум убедительности, чтоб развернуть колени и тело выходящего назад. Лицо можно не трогать, чтоб не беспокоить. То есть в такой обстановке горожанин и сам не захочет покидать – ни, ты понимаешь ли, родной город, ни, ты понимаешь ли, родную улицу, а потом и дом станет для него окончательно родным.
Вот я уже и привык к тому, что у меня жена, которая меня не любит.
Дочь, которая меня не узнает.
Мать, которой я не вижу.
Костюм, который некуда надеть.
Квартира, которая мне не нравится, родственники, с которыми не встречаюсь, друзья, которых не вижу.
Вот что у меня есть и что я с успехом могу поменять на то, чего у меня нет.
Очень противно быть пророком. Неприятно видеть, как твои самые жуткие предсказания сбываются.
Ребята, уж если мы по горло в дерьме, возьмемся за руки.
Чем мне нравятся мини – видишь будущее.
Вопль человека ХХ века: «Не нарушайте мое одиночество и не оставляйте меня одного».
Лучшие женщины смотрят вам прямо в глаза, что бы вы с ними ни делали.
Не хочется идти к вам, алкоголики. Внешний вид, места собраний, утренняя трясучка, тексты очередей... Если бы от меня зависело, вы в меня никогда не увидели.
В Одессе на дне рождения.
Стол. Много гостей.
Телефонный звонок.
Хозяйка делает знак: «Всем тихо» и говорит:
– Нет! Мы решили ничего не устраивать.
Тcс-с!
Кости нет.
Саша здесь или нет?
Нет.
Игорь?
Есть?.. Нет?
Тоже
Он спрашивает: Поляковы есть?
Нет, тоже нет. В общем, никого нет. Вы знаете, какие цены...
Кто говорит? Это телевизор, что ли?
Кто это у нас говорит... Выключи его. А по роже – и он замолчит. Да телевизору.
Все, мы его выключили и спим.
Что такое без четверти два все время?
– Это манометр.
Без меня
Многие просят рассказать, как это случилось, чтоб себя уберечь.
Втянулся я, ребята, незаметно и трагично. Занимался себе зарядкой двадцать минут в день и чувствовал себя хорошо. Потом решил освежиться интеллектуально, стал делать умственную разминку, очень легкую: два раза в неделю – по пятнадцать минут о международном положении, через день по полчаса – о внутренних делах и по двадцать минут в два дня – об успехах в личной жизни.
Кто знал, чем это грозит. Ведь коварство этой штуки в постепенности. Об организме не думаешь!
Сижу по пятницам, думаю о международном положении. Вижу, час прошел, а мне уже мало. Во-от! Пошло привыкание. Я уже не хочу, а организм не успокаивается. Жена тянет в гости, сынок за штаны – сижу. И вид отпугивающий. Вот от чего хочется вас уберечь – от первой легкой мыслишки.
В среду подошел к взаимоотношениям в производстве средств производства группы «А». До двенадцати просидел над отношениями «руководитель – подчиненный», «высший – низший», в субботу вдряпался в сферу обслуживания, в мелочи быта, два дня просидел – не ел, не спал, обдумывал только чаевые и почему человека не только тянет взять, но и дать. Случайно попал на спрос – предложение. Как правильно: товары повышенного спроса или пониженного предложения, и что лучше: есть товар – денег нет или деньги есть – товара нет?..
Дошел до повышения качества продукции с одновременной экономией стоимости и тут чувствую – все! Во-от! Сам почувствовал. Другие – давно, но на себе не замечаешь. Даже начальство: «Что с вами? Что за внешний вид? Где у вас галстук, неужели нельзя постирать?»
А я не могу. В понедельник перешел к спортивным вопросам: любители – профессионалы. Кого упоминать, кого не упоминать. Опоздал во вторник и вижу – люди от меня просто врассыпную. В зеркало – ужас: вид страшный, глаза красные, волосы всклокочены, в женской кофте не по размеру – самому страшно стало. Я ведь не дурак, и воля была.
Решил – сам себя не буду ставить в обстоятельства, где что-нибудь подобное может мне попасться, то есть в компании такие не ходить, под репродуктором не стоять. Неделю держался железно, даже румянец пробился, и вдруг – медицинское обслуживание взыграло: количество врачей на количество больных, чье количество растет быстрее.
Я ж говорю: ребята, смолоду уберегайтесь. Это только кажется, что понемножку, после обеда, мол, буквально по пятнадцать минут, ничего такого. Беда, ребята, беда. Гляньте на меня. А если в разделся?.. А если в открыл лицо?.. Один раз – ничего, а если регулярно – столбовая дорога. И тянет... И страх, и руки дрожат, и глаза блестят неестественно. Неестественно, пацаны! Только начинаешь с мелочей, а потом берешь крупнее и в конце концов хлебаешь такое – организм содрогается, там – Объединение наций, Пагуошское движение, право «вето», олимпиады...
В понедельник упал на улице. Вот отсюда как пошло, сюда ударило... Я схватился за кого-то, меня в машину, а в машине еще хуже, там приемник. Вечером пришел в себя: брюки чужие, волосы вырваны, руки так дрожат – не мог пальцем показать, куда мне. В другую сторону отвезли, еле добрался. И дома беда – жена начала. И я понял как. Я иногда засыпал, газета из рук упадет, и она подберет. Детки малые, хотел уберечь. Беда ж не приходит одна. Годовалый сынок ползает задумчивый, на слово не верит.
Солнышко вокруг, весна, все радуются, только мы трое, как сычи, с газетами.