Собрание произведений в пяти томах. Том 4. Девяностые
Шрифт:
– Я не знаю. Шум есть. Шум это звук?
– Нет, шум – это не звук. Они говорят, чтоб вы сказали. Я от них говорю. Есть звук или нет?
– Я не знаю. Шум, большой шум.
– Так, тетка, клади трубку. Шум – это звук. Все!
– Лена, алло!
Первый. Да.
Второй. Да.
Третий. Да.
– Лена, скажи им, что звука нет. Шум такой, что звука нет.
– А изображение?
– Что?
– Толя, отдай анкеты, не держи их.
– А изображение?
– Что?
– Алло,
—Что?
– Б-е-з т-е-л-о-к н-е-т о-т-д-ы-х-а!
– А изображение есть?
– Телки нужны!
– Алло, тетя…
– Не тети, а телки. Это разные женщины.
– Алло, тетя…
– Алло, простите, куда я попал? Я набирал восьмерку. Извините, я сейчас перенаберу.
– Он думает попасть в другое место.
– Алло, это опять вы?
– Да, это мы все опять. А это опять ты?
– Да.
– Какая радость.
– Скажите, может, мне вместо восьмерки набрать…
– Воды в рот набери! Со своей восьмеркой. Тут люди двойку набрать не могут.
– Простите, но я поднимаю трубку, там уже кто-то говорит. Вы мне не подскажете, что набрать, чтоб от вас отсоединиться?
– Набери ведро воды и засунь туда…
– Тихо.
– А что ж он, сука, такой тупой?
– Алло, вы мне просто скажите, куда я попал?
– Не скажем.
– Ну вот вы, женщина.
– Нет.
– Как же нет, у вас женский голос.
– Ну и что?
– Вот я набрал 63-25-10.
– Ну?
– Так я попал правильно?
– Куда?
– Ну, куда я попал? Ой, это Клава?
– Нет.
– Вы же сказали, что я попал правильно.
– Вы попали правильно, но вы не туда попали.
– Подождите, подождите – это квартира?
– Да.
– Это Клава?
– Чтоб ты подох.
– Женщина, что вы уперлись, вы же Клава.
– А он кто такой?
– Игорь.
– Какой Игорь. Не знаю никакого Игоря.
– Вообще не твое дело: я не с тобой разговариваю.
– А я что, с тобой разговариваю.
– Слушай, Клавка, я уже знаю твой телефон. Я вычислю твой адрес, я тебе, Клавка, такое…
– А я не Клавка. А мне все равно.
– Алло, простите, пожалуйста, с кем я сейчас разговариваю? Вот кто в данный момент со мной говорит?
– Бригадир рыболовецкой бригады главврач судоремонтного завода.
– Молодой человек, отсоединяйтесь.
– Не хочу. Я вам всем все поперебиваю. Я возьму за свой счет и буду у каждого с утра в телефоне.
– Алло, Толя.
– Ой, Толя, Толя!
– Мила.
– Ой, Мила, Мила!
– Я не могу до тебя дозвониться.
– Ой не надо, ой не надо.
– Как, ты моя жена!
– Все! Я развелась.
– Извините. Может, вы все положите трубки, а я наберу восьмерку.
– От сволочь.
– Hello-y!
Первый.
Второй. Да.
Третий. Да.
– Неllo-у! It is Los Angeles? Do you speak English?
– Да нет, я из больницы говорю.
– Excuse me, I need Mikhael Zvanetskiy.
– А, ну это ей надо ночью звонить.
– Да не, он отключается ночью.
– Алло, надо его в Аркадии искать.
– Да нет, он сейчас в Москве.
Все хором. 233-80-88.
– Да он в Одессе.
Хором. 26-38-10.
– Thank you. I’m repeat.
– Что она говорит?
– Она говорит, что сейчас перезвонит.
– Все. Тихо. Тихо!
– Hello-y.
Все. Hello-y.
– This is Mikhael Zvanetskiy?
Все. Yes.
– My dear Mikhael…
– Пацаны, я чувствую, такая телка потрясная. Я уже от голоса возбудился. Слушай, а вдруг он где-то здесь? Алло, Миша, ты здесь? Михал Михалыч…
– Да нет, он сейчас в Москве.
– Да где в Москве, я его видел вчера на пляже. С такими классными телками валялся. Слушай, как они с такой рухлядью?.. Он же развалина, он же еле дышит.
– Ну вот он на них и еле дышит. А им хватает. Им главное имя.
– Какое такое имя… Ну, Миша. Тоже мне имя… Что она хочет?
– Она хочет справочную.
– Скажи ей – 09.
– Что 09, она все равно сюда попадет. А ты, Клавка, положи трубку.
– Я положила.
– А вот, кстати, если мы все говорим, на кого счет придет?
Голос. А на всех.
– Это кто говорит?
– АТС.
И все положили трубки.
В санатории Дорохово
В желудочном санатории Дорохово тупые люди: всех несовместимых поселили. Со мной шофер-дальнобойщик, он приехал пить: «Я пить приехал. Я по двенадцать часов в день работаю, я пить приехал». А мне пить нельзя – я с язвой. Он пьет, а я желудочный сок выделяю и не могу.
Администратора театра Вахтангова поселили с художником но пейзажам. Администратор читает до трех ночи, а художник встает в шесть утра и зубы чистит, и мольбертом гремит. И все спят по три часа.
Я сделал предложение, и мы поменялись. Теперь художник встает себе в шесть утра, и зубы чистит, и мольбертом гремит, а шоферу все равно – он без сознания еще с того вечера.
Я с язвой и администратором театра Вахтангова. Я спрошу у него, как там Вася Лановой, и тут же засыпаю. Просыпаюсь в три часа ночи – он все рассказывает, рассказывает… Зато когда он просыпается – меня нет. А я его завтрак съедаю. Знаешь, как все отдохнули: и администратор стал раньше засыпать, и художник потихоньку пить начал и перестал рано вставать, я стал ребятам про театр рассказывать. И даже шофер два рисунка сделал мелом.