Собрание сочинений (200 сказок. 1895 г.)
Шрифт:
Ночь была темная, и он никого не мог видеть, но ему показалось, что перед его кроватью носится какая-то легкая тень.
«Чего тебе от меня нужно?» – спросил он. «Отдай мне мою рубашку, – отвечал ему голос, – ту самую, которую ты вчера унес с озера». – «Ты ее получишь, если скажешь мне, кто ты». – «Ах, – воскликнул опять тот же голос, – я дочь могущественного короля, попалась в руки ведьмы и вынуждена жить на стеклянной горе. Каждый день я должна вместе с моими двумя сестрами купаться в озере, но без моей рубашки я не могу с озера улететь. Сестры уже полетели домой, а я должна была отстать от них. Прошу тебя, отдай мне мою рубашку». – «Успокойся,
Она быстро схватила ее и хотела с нею умчаться.
«Обожди минутку, – сказал он ей, – быть может, я могу тебе помочь?» – «Помочь ты мне можешь только тогда, когда ты поднимешься на стеклянную гору и избавишь меня из-под власти ведьмы. Но тебе не дойти до той горы, да если бы ты и пришел к ней, так на нее не взберешься». – «Захочу, так взберусь! – сказал барабанщик. – Мне тебя жалко, а страху я не ведаю. Но ведь я не знаю дороги к той стеклянной горе!» – «Дорога идет лесом, в котором живут людоеды, – отвечал голос, – и больше я ничего тебе не смею сказать».
Затем он услышал, как она улетела.
На рассвете барабанщик поднялся, повесил свой барабан через плечо и бесстрашно двинулся вглубь того леса, в котором жили людоеды. Пройдя по нему некоторое расстояние и не видя ни одного великана, барабанщик подумал: «Надо мне этих негодяев разбудить», – принялся за барабан и давай выбивать на нем такую дробь, что птицы с криком взвились с деревьев!
Вскоре из травы поднялся и великан, который в траве спал, поднялся и стал с сосною вровень.
«Козявка этакая! – крикнул великан. – Как смеешь ты тут барабанить? Самый-то сладкий сон мой нарушил!» – «Я потому и барабанил, чтобы указать путь многотысячному войску, которое идет за мною следом», – отвечал барабанщик.
«А этому многотысячному войску чего же нужно в моем лесу?» – спросил великан.
«Они хотят лес от такого чудовища, как ты, очистить, а тебе карачун прописать». – «Ого! Да я вас всех, как мурашей, растопчу!» – «Ты воображаешь себе, что мог бы против них что-нибудь сделать? – сказал барабанщик. – Да ведь если ты нагнешься, чтобы хоть одного ухватить, то он отпрыгнет и спрячется; а чуть ты спать ляжешь, они из всех кустов повылезут и полезут на тебя: у каждого в руках стальной молоток, и этими молотками они тебе живо прошибут череп».
Великан нахмурился и подумал: «Коли я с этим хитрым народом схвачусь, так, пожалуй, и точно – не приключилось бы мне какого зла! Волка и медведя я задушить могу, а от этих червяков отбиться будет мудрено».
«Слышь-ка, маленький человек, – сказал великан, – ступай назад, я обещаю тебе, что впредь не трону ни тебя, ни твоих товарищей, и если ты еще чего-нибудь желаешь, то говори смело: я не прочь кое-что сделать для твоего удовольствия». – «Ноги у тебя длинные, – сказал барабанщик, – и ты можешь бегать скорее меня; так вот, снеси меня к стеклянной горе, а я подам моим товарищам знак, чтобы они отступили и на этот раз оставили тебя в покое». – «Ступай сюда, червяк, – сказал великан, – садись на мое плечо, и я понесу тебя туда, куда ты желаешь». Великан его поднял, и барабанщик, сидя у него на плече, стал барабанить, что ему в голову взбрело. Великан подумал: «Это он дает своим знак к отступлению».
Немного спустя на пути им попался другой великан, который засунул барабанщика в петлицу своей одежды. Наш смельчак ухватился за пуговицу, которая была величиною с доброе блюдо, держался крепко и превесело посматривал кругом.
Затем пришли
Великан всего только два шага переступил, как они уже очутились у подошвы горы, где барабанщик и был ссажен на землю. Барабанщик потребовал, чтобы великан его отнес на самую вершину горы, но тот только потряс головою, проворчал что-то себе в бороду и ушел в лес.
Вот и стал бедняк перед горой, которая была настолько высока, как если бы три горы были поставлены одна на другую, и притом гладкая, как зеркало; он решительно не знал, как ему на ту гору подняться. Попытался было лезть – напрасно! – все соскальзывал вниз. «Вот кабы теперь птицей быть!» – подумал он. Но что в том толку? Крылья от думы не отрастут!
Между тем как он стоял так без всякой пользы и без помощи, он вдруг увидел невдалеке двоих людей, которые горячо между собою спорили. Он подошел к ним и увидел, что они спорят из-за седла, которое перед ними лежало, и что каждый заявлял на него свои притязания.
«Ну, что вы за дурачье! – сказал он. – Ссоритесь из-за седла, а у вас и лошади-то нет!» – «Как из-за этакого седла не спорить!? – отвечал один из споривших. – Ведь тому, кто на него сядет, стоит только пожелать где-нибудь очутиться, хоть будь то на краю света, так мигом там и очутится! И это седло принадлежит нам обоим, очередь на нем ехать теперь за мною; а вот он этого-то и не хочет допустить». – «Так я же сейчас решу ваш спор, – сказал барабанщик, отошел немного далее и воткнул белую палку в землю; затем он вернулся и сказал: – Вот, бегите к этой цели – кто первый добежит, тот пусть на седле и едет!»
Они-то пустились во весь дух, но едва отбежали они несколько шагов, как барабанщик вскочил в седло, пожелал очутиться на стеклянной горе и в один миг уже был там.
На вершине горы расстилалась равнина, на той равнине стоял старый каменный дом, перед домом – большой рыбный пруд, а позади дома – мрачный лес. Не увидел он там ни людей, ни зверей, все было тихо кругом; только ветер шумел в лесу, да облака проносились почти над головою его.
Он подошел к дому и постучал у дверей. Когда он в третий раз постучал, дверь отперла ему старуха, темнолицая и с красными глазами; на ее длинном носу вздеты были очки; она пристально на него взглянула и затем спросила, чего он желает. «Желаю, чтобы меня ты впустила, накормила и спать положила», – отвечал барабанщик. «Все это ты получишь, – сказала старуха, – если за это выполнишь мне три работы». – «А почему же нет? – сказал он. – Я никакой работы не пугаюсь, как бы ни была она трудна!» Старуха его впустила, дала ему поесть, а вечером дала и хорошую постель.
Поутру, когда он выспался, старуха сняла со своего жесткого пальца наперсток, подала его барабанщику и сказала: «Ступай-ка теперь на работу и вычерпай мне весь пруд этим наперстком; до наступления ночи твоя работа должна быть окончена, а все те рыбы, которые в пруду, должны быть вынуты и разложены в порядок по их величине и породе». – «Диковинная работа!» – подумал барабанщик, однако же пошел к пруду и начал вычерпывать пруд. Он черпал все утро, да много ли наперстком сделаешь – хоть тысячу лет черпай! В полдень он подумал: «Все это я делаю впустую, и решительно все равно – буду ли я или не буду работать», – прекратил работу и присел.