Собрание сочинений и писем (1828-1876)
Шрифт:
Ваш
М. Бакунин.
No 578.
– Напечатано у Корнилова, II, стр. 509.
На оригинале имеется надпись "авг. 1856", причем рукою А. Корнилова цифра 6 переправлена на 5.
No579.-Письмо к Е. И. Пущиной.
[Осень 1855 года. Шлиссельбург.]
Милостивая Государыня
Елизавета Ивановна!
Благодарю Вас за книги и за фруктовые лепешки, которые в исправности получил. Вы меня совсем избаловали, так избаловали, что я уж и не стыжусь обратиться к Вам с новою просьбою: велите пожалуйста купить и пришлите мне несколько фунтов чаю и табаку. У меня и тот и другой вышли. Табаку пожалуйста турецкого, того же самого, который Вы мне раз присылали, а именно: Бейрутского крепкого, фабрики г-на Фортуны (в Большой Морской, в доме Жако). Вы меня этим очень обяжете.
От Татьяны и от маменьки недавно получил длинные письма. Все у них идет хорошо. Беспокоятся только об Александре. Но бог сохранит его, а что он теперь воюет, это для него хорошо.
Прощайте, Елизавета Ивановна, больше мне сказать Вам нечего, как только то, что я от глубины души Вам благодарен и предан.
Ваш покорный слуга
М. Бакунин.
No 579.-Напечатано без даты у Корнилова, II, стр. 509-510.
No 580.
– Письмо к матери.
[Осень 1855 года. Шлиссельбург.]
Милая маменька! Ваше молчание в самом деле сильно потревожило меня; но теперь я покоен и доволен: вы все здоровы, а брат Александр не только жив, но еще живет такою славною, молодецкою жизнью. Бог сохранит его, сохранит Севастополь, поможет геройским защитникам его выдержать славный бой до конца, и лишь бы дали брату потом простую медаль с надписью: "был под Севастополем" или вернее "в Севастополе" (В оригинале его написано так: "был под Севастополем".), то он будет достаточно вознагражден. Трудно придумать похвалу лестнее и почетнее этой. А ему еще обещали георгиевский крест! Я очень рад, что он предпочел его чину: чин не уйдет, ведь он вступил в военную службу классным чиновником, был профессором 10-го или 9-го класса, поэтому не может долго оставаться в юнкерах, а георгиевский крест, хотя теперь и не редкая, но все-таки чуть ли не самая почетная награда. Вы говорите, милая маменька, что он об себе хлопотать не станет; ему и не след, а Вам можно и матери все позволено. Только, если будете хлопотать, так берите
повыше1. Вам теперь должно быть очень тяжело и тревожно, бедная маменька; один сын в Севастополе, другие 4 собираются на войну с ополчением, а Вы остались одна, обремененная всею тяжестью хлопотливого и многосложного хозяйства. Но у Вас остается еще один сын, а наш брат - Gabriel или попросту Гогочка (Гавриил Петрович Вульф, муж А. А. Бакуниной.), как вы все позволяете себе называть его, - сын, который не менее нас самих привязан к Вам и готов служить пользам всего семейства. Он остается с Вами и верно будет Вам крепкою подмогою.
А вы, милые братья, посреди своих новых военных забот не позабывайте меня. Если не телом, так всею душою я с вами. Милый Алексей, пиши мне иногда. Если б ты знал, как утешительны мне будут твои письма, так верно посреди самых больших хлопот улучил бы минутку, чтобы написать мне несколько слов. И от тебя, Павел, жду писем. Даже и от тебя, Николай. Вспомни, что мы состоим из духа и тела, и что продолжительное отсутствие всяких материальных доказательств приязни незаметно ведет к совершенному равнодушию. Что стоит написать изредка несколько слов?
Но главная моя надежда теперь на Вас, милая маменька. Я знаю. Ваша душа более всякой другой полна теперь забот, тревог и страха. Но у Вас сердце матери, а сердце матери широко. Для всех детей есть в нем место.
Прощайте, благословите Вашего сына.
М. Бакунин.
Спасибо, большое спасибо за портрет, Алексей.
Один сыр получил; теперь его довольно. Только зачем было писать, что посылаете два сыра?
А портрет брата Александра, а свой портрет, маменька, позабыли?
Обнимите за меня дядюшку Алек [сея] Павлов [ича1 (Полторацкий.) и
все семейство его.
Письма брата Александра у меня в сохранности, - я возвращу вам их при благоприятном случае.
No 580.-Напечатано без даты у Корнилова, II, стр. 510-511. На оригинале надписано "1854", затем перечеркнуто и заменено "1855" (но так, что похоже на 1858).
1 Явный намек на собственное положение и пришпоривание родных к новым хлопотам об его освобождении.
No 581.- Письмо к E. И. Пущиной.
[Конец 1855 года. Шлиссельбург].
Милостивая Государыня,
Елизавета Ивановна!
Ваши оба письма, деньги и 32 No Revue des deux Mondes получил и сердечно благодарю Вас за них. Благодарю Вас также к за все подробности в Вашем предыдущем письме, касающиеся Вашего племянника, а моего двоюродного брата Полторацкого (Петр Алексеевич.). Напрасно Вы думаете, что они не интересовали меня. Ведь, во-первых, я живу (В подлиннике описка "живо".) теперь преимущественно чужою жизнью и чужими радостями; к тому же Вы мне-не чужие, Елизавета Ивановна. Я был бы весьма неблагодарный человек, если б не принимал живого участия во всем, что интересует Вас и Ваше семейство. И, наконец, сын Алексея Павловича уже потому мне близок, что сам Алексей Павлович был всегда для нас добрым родным, единственный из Полторацких, которого я любил и уважал от всей души. Катерину Ивановну (В подлиннике описка "Ивановна". Речь идет о Екатерине Ивановне Набоковой, сестре адресатки, дочери ген. Набокова, бывшей замужем за А. П. Полторацким.) я знал мало и видел ее, кажется, только один раз, вскоре после ее замужества. Она пленила меня своею кроткою и благородною наружностью. Теперь, благодаря Вам, я совершенно спокоен насчет родных: если же они не пишут только от лени, то бог с ними. Я сам слишком ленив, чтобы иметь право укорять кого в лености.
Возвращаю Вам с глубочайшим благодарением 16 No Revue des deux Mondes, кажется в довольно целом и чистом виде, только, к сожалению, в такой степени прокуренных табаком, что, кажется, они надолго будут лишены счастья войти в состав дамской библиотеки. А вновь присланные Вами нумера несколько пострадали от нехорошей укладки и от трения об что-то черное. Так не пеняйте на меня, если я Вам возвращу их в несовсем изящном виде, - то будет не моя вина.
Примите еще раз выражение моей искренней и глубокой благодарности.
Ваш покорный слуга
М. Бакунин.
No 581.-Напечатано у Корнилова. II, стр. 511-512.
No 582.- Письмо родным.
[18 января 1856 года. Шлиссельбург].
Милая маменька и ты, милая Татьяна, простите меня. Я виноват перед вами; столько времени прошло с тех пор, как я в последний раз писал вам!-и ничего не могу сказать в свое извинение, как только разве то, что не писалось. Ведь, кажется, несколько строк написать не бог знает какое мудреное дело, да рука не поднималась на письмо. Простите меня и не заключите из моего молчания, чтоб я перестал любить или помнить вас. Ведь мне только одно утешение, что думать о вас, и живу я и движусь только вашею жизнью, вашим движением.