Собрание сочинений и писем (1828-1876)
Шрифт:
1 Ксаверий Васильевич Квятковский был не ссыльным, как обыкновенно повторялось в биографиях Бакунина, и тем более не политическим ссыльным, как на один момент заподозрили в Третьем Отделении (это видно из вопроса на письме Бакунина, приведенного выше), а служащим, приехавшим из России в Сибирь по делам золотопромышленника Асташева, у которого сначала служил. Позже он перешел на службу к откупщику Бенардаки, у которого одно время служил и Бакунин. В справке Третьего Отделения, составленной после побега Бакунина, и в показании, снятом с дочери Квятковского (жены Бакунина) при отъезде ее за границу к мужу, о Квятковском сказано, что он-белорусский дворянин. Он был поляком, шляхтичем, бедным дворянином, служившим у разных капиталистов, главным образом в Сибири. В рассматриваемый момент он проживал с семьей в Томске, позже жил в Иркутске. В 70-х годах жил в Польше. Кроме Антонии, вышедшей за Бакунина, у него были еще сыновья Ян и Александр и дочери Софья (Зося), которая в 70-е годы играла в жизни Бакунина немалую роль, и Юлия.
2 Так как это письмо Бакунина явно писалось в расчете на любознательность жандармов, то в нем Бакунин продолжает прежнюю политику изображения себя в виде лояльного, мирного гражданина, отказавшегося от всяких лжеучений и революционных замыслов. Нужно было ему это .для того, чтобы усыпить бдительность жандармов и бежать для возвращения к революционной работе. Свою женитьбу он также хотел использовать для той же цели. Это не значит, что он женился исключительно для того, чтобы облегчить себе выход на свободу в России или побег за границу. Но что в своих планах он сильно учитывал это обстоятельство, в этом вряд ли можно сомневаться. Во всяком случае женитьба впоследствии действительно помогла ему бежать. Корсаков так легко не выпустил бы его из своих рук, если бы он не оставил ему в залог свою жену.
3 Здесь мы имеем продолжение политики нажима на правительство с целью добиться права свободного передвижения по Сибири, а дальше и по России. Для этой цели женитьба была полезна в двояком отношении: во-первых, она придавала Бакунину вид мирного отца семейства, а во-вторых, давала ему основания добиваться свободы разъездов для заработка я для прокормления семьи.
No 602.
– Письмо генералу А. Озерскому1. (14 мая 1858 года.)
Ваше превосходительство!
Снисходительное внимание, оказанное Вами мне в бытность Вашу в
г. Томске, дает мне ныне смелость обратиться к Вам с всепокорнейшею просьбою. Вашему превосходительству известно, что я намерен жениться на молодой девушке, которая, несмотря на всю незавидность моего политического и вследствие того общественного положения, руководимая единственно великодушною привязанностью, решилась соединить свою судьбу с моею судьбою. После многих и довольно бурных испытаний, поглотивших мою молодость и приведших меня к известному вам результату, я не был вправе ожидать для себя такого счастия, и отныне единственною целью остальных дней моих, единственным предметом всех моих помышлений должно быть и будет устроение возможного счастия, довольствия и благосостояния того существа, которое, даруя мне как бы новую жизнь, возбудило во мне и новый интерес к жизни. Вашему превосходительству не безызвестно также, что Антония Ксавериевна Квятковская уже несколько месяцев перед сим признана всеми в Томске моею невестою, и, оставив в стороне мои собственные желания и чувства, одна публичность таковых отношений, репутация столь для меня драгоценная девушки, мною любимой, требует скорейшего довершения начатого дела. Но жениться я не могу, пока не буду сознавать себя в силах упрочить существование жены и семейства: ни у меня, ни у нее нет ничего. Я должен буду жить и содержать ее своими трудами, и ничего не желаю я так пламенно, как дельного труда, который, поглотив всю ту деятельность, к которой я чувствую себя способным, дал бы мне вместе и средства для безбедной жизни. Но до сих пор я не мог найти никакого, так как политические условия моего жительства в Томске решительно не позволяют мне посвятить себя какому бы то ни было деловому и вместе [с тем] хлебному занятию.
После многих неудачных попыток найти такого рода деятельность я окончательно убедился, что она только тогда сделается для меня доступною, когда мне будет дозволено отлучаться из места, назначенного для моего жительства. В Сибири, кажется, других значительных дел нет кроме транзитной торговли, откупов и золотых промыслов. К первой я не приготовлен ни наукою, ни жизнью; к откупным делам не чувствую в себе ни способности, ни охоты. Остаются золотые промыслы, но для того, чтобы заниматься ими, необходимо посещать Восточную Сибирь, а я лишен этого права; кроме того, лишенный всяких прав как политический поселенец, я не могу ни получать доверенностей, ни заниматься какими бы то ни было делами под своим именем.
Вашему превосходительству равно известно, что через посредство генерала Казимирского я приносил уже раз покорную просьбу по сему предмету к генерал-адъютанту я шефу жандармов, его сиятельству князю Долгорукову, и что получил на первое искание мое отказ. Теперь, побуждаемый столь для меня важными и для всей будущности моей столь решительными обстоятельствами, ободренный равно и великодушною снисходительностью, оказанною мне Вашим превосходительством, осмеливаюсь приступить к Вам с новою просьбою.
Я не вправе, может быть, разбирать причины полученного мною отказа, но мне кажется, что он единственно должен быть приписан недоверию высшего начальства к моему обращению. Во мне все еще предполагаются чувства, намерения и стремления, которые давно уже изглажены из моего сердца и тяжкими испытаниями не очень счастливой жизни и долгим размышлением, а более всего пламенным и неугасаемым чувством благодарности и преданности к благодушному и милостивому государю, возвратившему мне свободу. Каким образом уверю я правительство в искренности моих чувств? Слова ничего не доказывают, для дел же именно вследствие того положения, в котором я нахожусь ныне, у меня нет никаких средств. Мне кажется, что одно мое намерение жениться могло бы служить доказательством моей твердой решимости посвятить остальную жизнь мирным и законным занятиям 2, но кто может представить это лучше высшему начальству, как не Ваше превосходительство! Ваше предстательство окажет мне без сомнения огромную помощь; оно может спасти меня из состояния почти безвыходного, и, не имея другой защиты, ни другой помощи, я должен прибегнуть к Вашему великодушному покровительству.
По кратковременности пребывания Вашего в Томске я мало имею честь быть знакомым Вашему превосходительству; но Вы верите в честь людей, я даю Вам честное слово 3, что никогда не подам Вам повода раскаиваться в том, что Вы для меня сделаете.
С полною верою предаю свою судьбу в руки Вашего превосходительства.
И остаюсь
Вашего превосходительства Покорным слугою
Михаил Бакунин.
14 мая 1858 года]. Г[оро]д Томск.
No 602.-Напечатано впервые в нашей книге о Бакунине (1920, стр. 356-358). Оригинал в "Деле" о Бакунине, ч. III, лл. 72-75.
1 Озеpский, Александр Дмитриевич (1813-1880)-генерал-лейтенант, горный инженер, лектор, писатель и переводчик по горным вопросам; с 1851 г. профессор минералогии и статистики при Горном Институте; в 1857 г. произведен в генерал-майоры и назначен главным начальником Алтайских горных заводов и гражданским губернатором Томской губернии, в каковой должности оставался семь лет; с 1864 г. член Горного Ученого Комитета. Таким образом это был не обычный тип губернатора-бурбона, а человек интеллигентный, и Бакунин естественно поспешил использовать нового губернатора. Озерский (хотя и не прямо) поддержал ходатайство Бакунина перед шефом жандармов, указывая в препроводительной бумаге, что по собранным им в Томске справкам о Бакунине последний "ведет себя тихо и добропорядочно". Но так как Бакунину уже разрешено было поступить на службу, то в новом его домогательстве ему было Долгоруковым отказано.
2 В этом прошении Бакунин продолжает политику использования своей женитьбы для придания себе вида мирного обывателя и для расширения круга своих передвижений. Назначенный в Кийский округ Томской губернии, а затем в Нелюбинскую волость той же губернии, Бакунин по болезни был оставлен на житье в самом Томске. О жизни его в этом городе сведения имеются в книге "Г. Томск", изд. Сибирского тов-ва печатного дела в Томске, Томск, 1912 (приложение к газете "Сибирская Жизнь" за 1912 год), где напечатана статья А. В. Адрианова"Томская старина", стр. 122-126; в брошюре Б. Кубалова-"Страницы из жизни М. А. Бакунина и его семьи в Сибири". Иркутск 1923. Здесь он и познакомился с семьей поляка К. Квятковского и женился на его дочери Антонии Ксаверьевне Квятковской, которую в письме к Герцену от 8 декабря 1860 г. (см. ниже) рекомендовал в качестве славянской патриотки, свободной от узко-национальных и католических предрассудков польской шляхты. А. Квятковская была обыкновенной обывательницей, весьма далекой от общественных интересов и особенно от воззрений своего мужа, и знакомые, наблюдавшие их совместную жизнь, всегда удивлялись этому браку. Бакунин, как мы увидим из следующего тома, иногда выражал страстную любовь к своей жене, а между тем он по некоторым физическим свойствам не был, по-видимому, способен к брачной жизни. Все дети Антонии были не от него, а от итальянца Карла Гамбуцци. Таким образом кроме сибирской скуки вступление Бакунина в брак с молоденькой, очень мало общего с ним имевшей женщиной можно объяснить именно желанием придать себе в глазах начальства мирный вид, дабы тем легче осуществить задуманный побег (если допустить, что уже в 1858 году он решил бежать из Сибири, а это весьма вероятно).