Собрание сочинений, том 18
Шрифт:
Другой причиной симпатии рабочей партии к возрождению Польши является особенность ее географического, военно-стратегического и исторического положения. Раздел Польши — вот та цепь, которая сковывает между собой три большие военные деспотии: Россию, Пруссию и Австрию. Лишь восстановление Польши может разорвать эту связь и тем самым смести величайшее препятствие, стоящее на пути к социальному освобождению европейских народов.
Но главная причина симпатии рабочей партии к Польше состоит в следующем: Польша — не только единственный славянский народ, но и единственный европейский народ, который сражался и сражается как всемирный солдат революции. Польша проливала свою кровь в американской войне за независимость; се легионы сражались под знаменем первой французской республики; в 1830 г. она своей революцией предотвратила нашествие на Францию, которое решили тогда предпринять участники раздела Польши; в 1846 г., в Кракове, Польша первой в Европе водрузила знамя социальной революции; в 1848 г. ее сыны принимают выдающееся участие в революционных боях в Венгрии, Германии и Италии; наконец, в 1871 г. она дает Парижской Коммуне лучших генералов и самых героических
В те короткие мгновения, когда народные массы Европы могли дышать свободно, они вспоминали о том, чем они обязаны Польше. После победоносной мартовской революции в Берлине в 1848 г. первым действием народа было освободить польских заключенных — Мерославского и его товарищей по страданиям — и провозгласить восстановление Польши; в Париже, в мае 1848 г., Бланки возглавил рабочих, выступивших против реакционного Национального собрания, чтобы принудить его к вооруженному вмешательству в защиту Польши; наконец, в 1871 г., когда парижские рабочие конституировались как правительство, они почтили Польшу тем, что доверили ее сынам военное командование своими боевыми силами.
И в настоящий момент германская рабочая партия отнюдь не даст ввести себя в заблуждение реакционными выступлениями польских депутатов в германском рейхстаге; она знает,что эти господа действуют не в интересах Польши, а в своих частных интересах; она знает, что польский крестьянин, рабочий, одним словом, каждый не ослепленный сословными интересами поляк, должен понять: Польша имеет и может иметь в Европе лишь одного союзника — рабочую партию [466] . — Да здравствует Польша!
466
Сохранилось письмо В. Смирнова к Марксу в феврале 1875 г., в котором он сообщает, что готовит для газеты «Вперед!» отчет о польском собрании. Находясь в числе присутствовавших, Смирнов слышал, как Маркс произнес следующие слова: «Поэтому необходимо пропагандировать среди польского народа принципы Международного Товарищества Рабочих». Поскольку в отчетах в польской печати эти слова отсутствуют, Смирнов просит Маркса подтвердить, действительно ли он произнес их. Ответ Маркса до нас не дошел, но в отчете «Вперед!» эти слова воспроизведены.
Составлено Ф. Энгельсом
Напечатано в газете «Der Volksstaat» № 34, 24 марта 1875 г.
Печатается по тексту газеты
Перевод с немецкого
Ф. ЭНГЕЛЬС
ОФИЦИОЗНЫЙ ВОЙ О ВОЙНЕ [467]
Рептильная пресса Германской империи вновь получила приказ трубить в военные трубы. Безбожная, вырождающаяся Франция ни за что не желает оставить в покое богобоязненную Германию, так пышно расцветающую под эгидой биржевой спекуляции, грюндерства и краха. Франция вооружается в огромнейших размерах, и та крайняя поспешность, с какой производятся эти вооружения, является лучшим доказательством того, что она намерена по возможности уже в будущем году напасть на невинную миролюбивую империю Бисмарка, которая, как известно, никогда и водички не замутит, которая непрерывно разоружается и о которой лишь враждебная империи пресса распространяет клевету, будто она законом о ландштурме только что превратила два миллиона обывателей в солдат запаса [468] .
467
Данная статья была написана Энгельсом в разгар военной тревоги 1875 г., спровоцированной бисмарковскои Германией, готовившей новый разгром Франции. Как известно, решительное вмешательство русской дипломатии предотвратило в тот момент развязывание войны в Европе. Придавая большое значение статье Энгельса, в которой с позиций пролетарского интернационализма давалась критика германского милитаризма, редакция «Volksstaat» предполагала издать ее отдельной брошюрой, однако это намерение осталось неосуществленным.
Статья была напечатана в газете «Volksstaat» № 46, 23 апреля 1875 года.
468
Энгельс здесь раскрывает существо закона о ландштурме от 12 февраля 1875 г., являвшегося дальнейшим развитием положений закона от 9 ноября 1867 г. (см. примечание 407) и предусматривавшего в случае необходимости пополнение ландвера запасными из числа призванных в ландштурм .
Рептильная пресса находится в тяжелом положении. В то время как по указке министерства иностранных дел она должна изображать империю ягненком неслыханной кротости, — военное министерство считает нужным в своих интересах дать понять немецкому буржуа, что с него не зря взимаются тяжелые налоги, что намеченные вооружения в самом деле осуществляются, что крепости строятся, что готовятся кадры и разрабатываются планы мобилизации массы «отпускников», что боевая готовность армии повышается с каждым днем. А так как сообщения на этот счет являются достоверными и к тому же исходят от компетентных людей, то у нас есть полная возможность составить суждение о воинственном вое газетных жаб.
Предлогом для всей этой шумихи является новый французский закон о кадрах [469] . Сравним же организацию, созданную этим законом во Франции пока еще только на бумаге, с организацией, действительно существующей в Германии, причем ради краткости ограничимся, главным образом, решающим родом оружия — пехотой.
В целом бросается в глаза, что новый французский закон представляет
Французская линейная пехота должна состоять из 144 линейных полков, 4 полков зуавов и 3 четырехбатальонных полков тюркосов, 30 батальонов егерей, 4 иностранных и 5 дисциплинарных батальонов, итого — из 643 батальонов, тогда как в немецких линейных войсках значится всего лишь 468 батальонов. Но это превосходство французских линейных войск — одна лишь видимость.
469
12 марта 1875 г. французское Национальное собрание одобрило проект закона об организации кадров и наличном составе действующей армии и территориальной армии, по которому численность полка увеличивалась с 3 до 4 батальонов, а численность всей армии увеличивалась соответственно на 144 тысячи человек.
Во-первых, хотя французский батальон, как и прусский, и состоит из четырех рот, но в каждой роте — вместо пяти офицеров насчитывается лишь четыре, да и из этих четырех один — офицер запаса, категория, которая во Франции пока еще вообще не существует. Во Франции до сих пор на 35—40 солдат приходился один офицер, и при устаревшем и громоздком французском строевом уставе это действительно необходимо, тогда как в Пруссии совершенно достаточно одного офицера на 50 человек. Но уж это соотношение является максимальным, так что комиссия Национального собрания, обсуждавшая этот закон, единогласно пришла к заключению, что численность роты можно установить самое большее в 200 человек. Французская рота, таким образом, численно на 25% слабее прусской, а так как офицера запаса в ней в действительности нет и еще много лет вообще не будет, то и в организационном отношении она значительно уступает прусской. Но так как теперь благодаря ружью, заряжающемуся с казенной части, рота превратилась в тактическую единицу боя, а бой ротными колоннами и стрелковый бой, опорной единицей в котором является рота, требуют численно сильных рот, то Национальное собрание причинило здесь французской армии наибольший ущерб, какой только могло причинить.
Во французском строю насчитывается, таким образом, в боевой готовности:
606 линейных батальонов по 800 человек 484 800 человек
Зуавов, тюркосов, солдат иностранного легиона, дисциплинарных батальонов 46 000 человек
Итого 530 800 человек
Однако из этого числа следует вычесть для Алжира не менее 40000 человек, которые могут быть использованы лишь после того, как появятся новые формирования для их замены. Таким образом, к открытию военных действий остается 490800 пехотинцев. 468 батальонов немецкой пехоты насчитывают каждый по 1050 человек состава военного времени, что составляет в итоге по официальным данным 490480 человек, почти ровно столько же, сколько и во французском строю.
Итак, мы видим, пока что, численное равенство при лучшей и более сильной организации на стороне Германии. Теперь мы подходим к различию.
Со стороны Франции вышеупомянутые 643 слабых батальона образуют вообще всю пехоту, которая может быть использована в военное время. Конечно, 318 рот линейного запаса и егерей в общем составляют еще добавочно 249480 солдат резерва (включая сюда также по 50 или 40 офицеров и унтер-офицеров на роту), но тут до сих пор имеются лишь рядовые, да и то большей частью совершенно необученные, а из обученных — прошедшие в большинстве случаев лишь шестимесячную службу. Из состава офицеров и унтер-офицеров имеется налицо самое большее — одна четверть. Пока эти 318 рот запаса превратятся в 318 годных к действию батальонов, — весь исход кампании может оказаться уже решенным, а те из них, которые пойдут на линию огня, качественно не будут превосходить мобильную гвардию 1870 года. Остается еще территориальная армия, которая включает в себя людей от 30 до 40 лет и которую еще предстоит организовать в 144 полка трехбатальонного состава, стало быть, в 432 батальона. Все это существует лишь на бумаге. Чтобы действительно создать такую организацию, необходимо иметь 10000 офицеров и 20000 унтер-офицеров, из которых нет пока почти буквально ни одного человека. И откуда взяться этим офицерам? В Пруссии понадобилось чуть ли не два поколения, пока из одногодичных вольноопределяющихся вышли пригодные офицеры запаса и ландвера; еще в сороковых годах почти во всех полках их рассматривали как зло и соответствующим образом обращались с ними. А во Франции, где подобный институт противоречит всем традициям революционного равенства, где офицеры презирают одногодичников, а солдаты ненавидят их, от них действительно толку мало. Но другого источника для подготовки офицеров запаса не существует.
Что касается унтер-офицеров и рядовых, то победители при Садове 1866 г. хвастались, как известно, тем, что давнишнее существование в Пруссии системы ландвера дает им преимущество в двадцать лет по сравнению со всякой другой страной, которая введет у себя такую же систему; сравняться с Пруссией удастся ей только тогда, когда самые старые призывные возрасты будут состоять из людей, бывших под ружьем. Теперь об этом, по-видимому, забыли так же, как и о том, что во Франции действительно отбывает службу лишь половина ежегодного контингента, другая же половина увольняется после шестимесячной службы (при современном педантичном уставе срок совершенно недостаточный), так что запас и ополчение во Франции, в отличие от Пруссии, состоят по большей части из новобранцев. И после этого делают вид, будто боятся нынешней французской территориальной армии, которая представляет собой такое же необученное пушечное мясо, как та армия, которая в 1870 и 1871 гг. на Луаре и под Ле Маном не могла удержаться против вдвое уступавших ей численностью, но дисциплинированных немецких частей! [470]
470
Речь идет о Луарской армии, созданной осенью 1870 г. французским правительством в основном из новобранцев.