Собрание сочинений [Том 1]
Шрифт:
Мы - люди, и наша судьба, наше предназначение - учиться ради открытия все новых и новых непостижимых миров.
– Что, новые миры - это реальность?
– спросил я недоверчиво.
– Глупый ты! Мы еще только в самом начале пути. Видение доступно лишь безупречному воину. Закали свой дух и стань таковым. Тогда, научившись видеть, ты узнаешь, что непознанным мирам нет числа и что все они - здесь, перед нами.
Глава 11
Я выполнил все поручения дона Хуана и думал, что он опять отправит меня домой, как делал последние несколько раз. Но он сказал, чтобы я остался, а на следующий день. 28 июня 1969 года, около полудня, предложил снова выкурить смесь.
– Что, опять в гости к стражу?
– Ни в коем случае. На этот раз - кое-что совсем другое.
Дон
– Ты должен идти. Вспомни, как ты встал прошлый раз. Иди тем же способом. Используй волю.
Но я словно врос в землю. Попытавшись сделать шаг правой ногой, я чуть было не потерял равновесие. Слегка поддерживая под правую подмышку, дон Хуан подтолкнул меня к двери, но ноги не держали, и я непременно расквасил бы физиономию, если бы он вовремя не схватил меня за руку, смягчив падение. Он крепко взял меня под правую руку и прислонил к себе. Я ничего не чувствовал, но был уверен, что моя голова лежит у него на плече, потому что видел все под наклоном. Он вывел меня на веранду и начал водить по ней. Дважды мы с трудом обошли ее, но в конце концов я отяжелел настолько, что он уронил меня на пол. Я знал, что теперь ему не под силу сдвинуть меня с места. Я чувствовал, как что-то во мне вполне целенаправленно словно наливалось свинцом. Дон Хуан даже не пытался меня поднять. Какое-то время он смотрел на меня; я лежал на спине к нему лицом. Когда я попытался ему улыбнуться, он засмеялся, а потом наклонился и хлопнул меня по животу. Ощущение было очень странное - не боль, не что-то приятное, а что-то, о чем я не знал даже как подумать. Что-то типа толчка. Сразу же после этого дон Хуан принялся меня катать. Я все также ничего не чувствовал, но увидел, как вся веранда вдруг пришла во вращательное движение. Установив, наконец, меня в требуемое положение, он отошел на пару шагов.
– Вставай!
– приказал он.
– Вставай так, как в прошлый раз, не морочь мне голову, ты знаешь как нужно вставать. Встал! Ну!
Я настойчиво пытался вспомнить те действия, которые выполнял в таких случаях. Но я не мог ясно думать. Было так, как будто мои мысли хотели своего, как бы сильно я ни старался контролировать их. Наконец, мне пришла мысль, что если я скажу: «Встаю», как я это делал раньше, то непременно встану. Я сказал «Встаю», громко и отчетливо, но ничего не случилось.
Дон Хуан посмотрел на меня с явным неудовольствием, обошел вокруг и направился к двери комнаты. Я лежал на левом боку, лицом к входной двери, через которую был виден двор перед домом. Когда дон Хуан скрылся из виду, я тотчас же решил, что он ушел в комнату, и громко позвал:
– Дон Хуан!
Он не отвечал.
Мною овладело непреодолимое чувство бессилия и отчаяния. Я хотел встать. Я говорил «Встать» снова и снова, как будто это было магическим словом, которое могло заставить меня сдвинуться. Но ничего не случилось. Я расстроился и испытал раздражение. Мне хотелось биться головой о дверь и плакать. Я проводил мучительные моменты, в которые мне хотелось двигаться или говорить, но я не мог ни того, ни другого. Я был действительно неподвижен, парализован. Наконец, мне удалось промычать:
– Дон Хуан, помоги!
Дон Хуан вернулся и уселся передо мной. Он засмеялся и сказал, что я впадаю в истерику и что все мои переживания не имеют никакого значения. Подняв мне голову и глядя в глаза, он сказал, что я поддался постыдному страху, и велел прекратить панику.
– Не усложняй себе жизнь, - сказал он, - выбрось из головы все, что лишает тебя душевного равновесия. Успокойся и приведи себя в порядок.
Он опустил мою голову на землю, перешагнул через меня, и я услышал шарканье его сандалий; больше я ничего не мог воспринимать. Опять он ушел.
Первым мои побуждением было снова начать беситься. Но энергии на это не хватало. Вместо этого я обнаружил, что вхожу в состояние редкостной ясности, и испытал чувство огромного облегчения. Я понял, в чем заключается сложность
– Надо оставить его в покое, - подумал я, - и не цепляться к нему. Я должен предоставить ему свободу.
Мысли о сыне ввергли меня в депрессивное состояние. Я начал всхлипывать, глаза наполнились слезами, и изображение веранды поплыло. Вдруг очень захотелось встать и найти дона Хуана, рассказать ему о малыше и все объяснить. В следующее мгновение я уже смотрел на то, что меня окружало, из нормального положения - я стоял на ногах! Повернувшись к двери, ведущей в комнату, я увидел дона Хуана. Он стоял прямо передо мной. Я понял, что он стоял здесь все время и никуда не уходил.
Я чувствовал, что иду, и, видимо, сделал несколько шагов, так как явно приблизился к дону Хуану. Дон Хуан подошел ко мне и взял меня под руки. Его лицо находилось совсем рядом.
– Молодец, очень хорошо!
– похвалил он.
В то же мгновение я вдруг осознал, что происходит нечто совершенно необыкновенное. Сначала показалось, что я просто вспоминаю случай многолетней давности. Тогда я тоже смотрел на лицо дона Хуана с очень близкого расстояния после курения смеси. В тот раз мне казалось, что я вижу его лицо так, словно оно находится в прозрачном сосуде с водой. Оно было огромным, светящимся и состояло из чего-то текучего и непрерывно двигавшегося. Но тогда эта картинка исчезла, едва мелькнув перед глазами, и я ничего не успел запомнить. Сейчас, однако, дон Хуан держал меня, чтобы я не упал, и времени на то, чтобы разглядеть его лицо, было предостаточно. После того как я смог встать и повернуться, я ясно увидел дона Хуана - знакомого мне дона Хуана. Он подошел ко мне и взял меня под руки. Это я тоже мог утверждать с полной определенностью. Но, сфокусировав взгляд на его лице, я не увидел того дона Хуана, которого привык видеть. Вместо него перед моими глазами предстало нечто большое и странное. Я знал, что это нечто - лицо дона Хуана, но знал не благодаря своему восприятию, а скорее как результат логического умозаключения - в конце концов, ведь за мгновение до этого «знакомый мне дон Хуан» держал меня под руки. Следовательно, странный светящийся предмет у меня перед глазами должен быть его лицом. Кроме того, в нем было что-то очень знакомое и свойственное лицу дона Хуана, но в то же время какое бы то ни было сходство с его «реальным» лицом в этом светящемся объекте отсутствовало. То, на что я смотрел, было круглым предметом, излучавшим свой собственный свет. Каждая его точка находилась в непрерывном движении. Это было сдержанное, волнообразное и ритмичное течение замкнутого в самом себе потока, никогда не выходящего за определенные границы. В то же время каждая точка на поверхности объекта переливалась каким-то собственным движением. В голову пришло, что именно так, должно быть, переливается жизнь. Действительно, движение было настолько живым и текучим, что захватило и даже загипнотизировало меня. Чем дольше я его созерцал, тем труднее было оторваться, и в конце концов я перестал отдавать себе отчет в том, что за явление у меня перед глазами.
Вдруг я почувствовал толчок, светящийся предмет запрыгал, словно его трясли, потускнел, стал плотным и неподвижным и, наконец, превратился в знакомое смуглое лицо дона Хуана. Он спокойно улыбался. Но изображение его «настоящего» лица сохранялось буквально мгновения, а потом оно вновь начало излучать свечение. Правда, это не был свет в том виде, как мы привыкли его воспринимать. Его нельзя было также назвать сиянием. Я бы сказал, что это было собственно движение, какое-то невероятно быстрое мерцание, движение в движении. Светящийся предмет опять запрыгал вверх-вниз и утратил волнообразную текучесть. Яркость стала уменьшаться, снова появилось «плотное» лицо дона Хуана - то, к которому я привык. В этот момент до моего сознания слабо дошло, что дон Хуан трясет меня. Он что-то говорил. Я ничего не понимал, но он тряс меня до тех пор, пока я не начал слышать.