Собрание сочинений (Том 4)
Шрифт:
– Ребята у орудий скачут как черти!
– горячится Иванов.
– Черные от копоти, веселые! От канонады оглохшие!
– Нет!
– восклицает дед.
– Никто лучше Лермонтова про артиллерию не написал: "И залпы тысячи орудий слились в протяжный вой!"
– Что говорить!
– смеется Иванов.
– Бог войны наша с тобой артиллерия!
Они замолкают. А я на них любуюсь. Шинели расстегнули. Папахи сняли. Седые волосы на солнце блестят. Улыбаются, довольные.
–
– Лежачих не бьют, - сказал Иванов.
– Да этот фриц у своего же пленного пайку хлеба, оказывается, отнял. А сержант-то мне этого и не объяснил. Испугался начальства. И теперь вот встретились.
– Неудобно вышло, - вздохнул Иванов.
– Что ж, нам, командирам, перед сержантом извиниться не грех. Было уж, что там говорить. На вежливость времени не хватало. Поговорить не могли толком. Выполняй приказ, и все тут. Да и кто перед солдатом не в долгу, скажи? Сами ведь солдатами были. Помним.
– Это верно, - ответил дедушка, - не зря скребет на сердце.
Примчался полковник. Снова жахнул из ракетницы. Иванов прильнул глазами к стереотрубе. Дедушка взял бинокль. Мне свой полковник отдал.
Я смотрю в бинокль. В настоящий полевой бинокль!
Разные ведь есть бинокли. Можно и в магазине такой же купить. Такой же, а не такой. Вот винтовка. У нее номер есть. Она на учете числится, как солдат. Потому что она - боевое оружие. Мой бинокль - как винтовка. Он армии служит. Военным помогает. Это настоящий военный бинокль.
Я смотрю в него сквозь тонкие крестики и черточки, которыми стекло помечено. Разглядываю поле вдали и вдруг вижу, как по нему движутся странные предметы.
На санях установлен столб. Это как бы мачта. А на мачте натянуто полотно. Движется по земле парус. Все ближе, ближе к нам. Но пушки молчат. Парусов уже много на поле. И они быстрее ползут.
– Чего же медлят?
– говорит дедушка.
– Расстояние позволяет.
Иванов хмыкает, ничего не говорит. А полковник объясняет:
– Отрабатываем дрезденский маневр генерал-майора. Видите, пушки стоят под углом в атаке. Огонь будем вести с близкого расстояния. И на всю глубину.
– Вот как!
– изумляется дед.
– Да сейчас же тактика другая. Орудия другие. В военных условиях такой атаки может и не быть!
– Может и не быть, - соглашается полковник.
– А может и быть...
– Ну, - хохочет дедушка, - вас не проведешь! Молодцы. Да так и надо! Новому учитесь, но и старое не забывайте!
И тут начинается пальба.
Пушки грохочут. И я вижу, как в парусах появляются дырки. Один парус пополам сломало - угодило прямо в мачту!
Те паруса, где дыры, - останавливаются. Много "танков" уже подбито. А другие еще идут. Ползут - и все.
У стволов огонь пляшет. Дым клубами. Остановились последние "танки". Все. Победа.
Иванов от стереотрубы отвалился, зубами сверкнул.
– Что ж, - сказал, - спасибо бойцам! Стреляли отлично.
– Подмигнул деду: - Давай их поблагодарим. Покажи-ка, ты умеешь!
Полковник снова из ракетницы жахнул. На опушке солдаты к нам повернулись. Понять не могут, в чем дело. Ведь стрельба закончилась.
А дедушка подошел к краю помоста, сложил руки рупором, набрал воздуха и гаркнул:
– Бла-годарим за служ-бу-у!
Солдаты переглянулись. Быстро выстроились рядом с пушками. И хором ответили:
– Служу Советскому Союзу!
И так складно у них получилось, что мы все засмеялись. Будто солдаты только и знали, что генералам за полкилометра кричать в нарушение всяких уставов.
Потом обед был. Стол стоял огромной буквой П. За столом одни офицеры сидели. Когда всем налили вина, полковник произнес:
– Товарищи офицеры, прошу встать!
Все встали по стойке "смирно". Щелкнули сапогами враз. И я тоже встал. И генералы мои встали.
– Товарищи офицеры!
– сказал полковник.
– Предлагаю тост за здоровье дважды Героя Советского Союза гвардии генерал-майора Николая Петровича Иванова!
Офицеры выпили.
– Ура генералу Иванову, - тихо сказал дед.
Крыша чуть не рухнула от могучего, сильного "ура!".
ПО ДОРОГЕ ДОМОЙ
Мы сидим, как в гнезде.
Я отбросил эту палку, на которую локти ставят и которая наши кресла отделяет. Приткнулся к дедушкиному боку. Он меня рукой прикрыл. Будто крылом. Как грачи сидим. Грачи в самолете.
– Никто ведь не поверит мне!
– бормочу.
– За одни весенние каникулы столько пролететь! Столько увидеть! Ты, дедушка, молодец, что меня взял!
– Мне бы и скучно без тебя было!
– отвечает негромко дедушка. Хорошо, что мы вместе летали!
– Еще летим!
– улыбаюсь я.
– Летим!
– шепчет дедушка.
Лететь нам долго. Много часов. Но совсем не скучно. Потому что мы с дедом говорим. Помолчим. Подремлем. Опять продолжаем длинный разговор.
Действительно, столько замечательного увидел я за каникулы, но на душе у меня кошки скребут. Никак не забуду того парня в застежках. Фиделя. Тоже прокурор нашелся! Я и без него про себя знаю. Знаю, что похож был на тех внуков. Но в Москве-то чем я виноват оказался? Сами же явились!