Собрание сочинений в 10-ти томах. Том 3

Гюго Виктор

– Что вы хотели мне сказать, учитель?
– спросил Гренгуар.

– Вы не находите, - раздумчиво заговорил архидьякон, - что одежда всадников, которых мы только что видели, гораздо красивее и вашей и моей?

Гренгуар отрицательно покачал головой.

– Ей-богу, я предпочитаю мой желто-красный кафтан этой чешуе из железа и стали! Нечего сказать, удовольствие - производить на ходу такой шум, словно скобяные ряды во время землетрясения!

– И вы, Гренгуар, никогда не завидовали этим красавчикам в доспехах?

–

Завидовать! Но чему же, ваше высокопреподобие? Их силе, их вооружению, их дисциплине? Философия и независимость в рубище стоят большего. Я предпочитаю быть головкой мухи, чем хвостом льва!

– Странно!
– все так же задумчиво промолвил священник.
– А все же нарядный мундир - очень красивая вещь.

Гренгуар, видя, что архидьякон задумался, пошел полюбоваться порталом одного из соседних домов. Вернувшись, он всплеснул руками:

– Если бы вы не были так поглощены красивыми мундирами военных, ваше высокопреподобие, то я попросил бы вас пойти взглянуть на эту дверь, сказал он.
– Я всегда утверждал, что лучше входной двери дома сэра Обри нет на всем свете.

– Пьер Гренгуар! Куда вы девали цыганочку-плясунью?
– спросил архидьякон.

– Эсмеральду? Как вы круто меняете тему беседы!

– Кажется, она была вашей женой?

– Да, нас повенчали разбитой кружкой на четыре года. Кстати, -добавил Гренгуар, не без лукавства глядя на архидьякона, - вы все еще помните о ней?

– А вы о ней больше не думаете?

– Изредка. У меня так много дел!.. А какая хорошенькая была у нее козочка!

– Кажется, цыганка спасла вам жизнь?

– Да, черт возьми, это правда!

– Что же с ней сталось? Что вы с ней сделали?

– Право, не знаю. Кажется, ее повесили.

– Вы думаете?

– Уверен. Когда я увидел, что дело пахнет виселицей, я вышел из игры.

– И это все, что вы знаете?

– Постойте! Мне говорили, что она укрылась в Соборе Парижской Богоматери и что там она в безопасности. Я очень этому рад, но до сих пор не могу узнать, спаслась ли козочка. Вот все, что я знаю.

– Я сообщу вам больше!
– воскликнул Клод, и его голос, до сей поры тихий, неторопливый, почти глухой, вдруг сделался громким.
– Она действительно нашла убежище в Соборе Богоматери, но через три дня правосудие заберет ее оттуда, и она будет повешена на Гревской площади. Уже есть постановление судебной палаты.

– Досадно!
– сказал Гренгуар.

В мгновение ока к священнику вернулось его холодное спокойствие.

– А какому дьяволу, - заговорил поэт, - вздумалось добиваться ее вторичного ареста? Разве нельзя было оставить в покое суд? Кому какой ущерб от того, что несчастная девушка приютилась под арками Собора Богоматери, рядом с гнездами ласточек?

– Есть на свете такие демоны, - ответил архидьякон.

– Дело скверное, - заметил Гренгуар.

Архидьякон, помолчав, спросил:

– Итак, она спасла вам жизнь?

– Да, у моих

друзей-бродяг. Еще немножко, и меня бы повесили. Теперь они жалели бы об этом.

– Вы не желаете ей помочь?

– Я бы с удовольствием ей помог, отец Клод. А вдруг я впутаюсь в скверную историю?

– Что за важность!

– Как что за важность?! Хорошо вам так рассуждать, учитель, а у меня начаты два больших сочинения.

Священник ударил себя по лбу. Несмотря на его напускное спокойствие, время от времени резкий жест выдавал его внутреннее волнение.

– Как ее спасти?

Гренгуар ответил:

– Учитель! Я скажу вам: Lpadelt, что по-турецки означает: «Бог - наша надежда».

– Как ее спасти?
– повторил задумчиво Клод.

Теперь Гренгуар хлопнул себя по лбу.

– Послушайте, учитель! Я одарен воображением. Я найду выход... Что, если попросить короля о помиловании?

– Людовика Одиннадцатого? О помиловании?

– А почему бы нет?

– Поди отними кость у тигра!

Гренгуар принялся измышлять новые способы.

– Хорошо, извольте! Угодно вам, я обращусь с заявлением к повитухам о том, что девушка беременна?

Это заставило вспыхнуть впалые глаза священника.

– Беременна! Негодяй! Разве тебе что-нибудь известно?

Вид его испугал Гренгуара. Он поспешил ответить:

– О нет, только не мне! Наш брак был настоящим foris-maritagium¹⁴⁰

. Я тут ни при чем. Но таким образом можно добиться отсрочки.

– Безумие! Позор! Замолчи!

– Вы зря горячитесь, - проворчал Гренгуар.
– Добились бы отсрочки, вреда это никому не принесло бы, а повитухи, бедные женщины, заработали бы сорок парижских денье.

Священник не слушал его.

– А между тем необходимо, чтобы она вышла оттуда!
– бормотал он. Постановление вступит в силу через три дня! Но не будь даже постановления... Квазимодо! У женщин такой извращенный вкус!
– Он повысил голос: Мэтр Пьер! Я все хорошо обдумал, есть только одно средство спасения.

– Какое же? Я больше не вижу ни одного.

– Слушайте, мэтр Пьер! Вспомните, что вы обязаны ей жизнью. Я откровенно изложу вам мой план. Церковь день и ночь охраняют. Оттуда выпускают лишь тех, кого видели входящими. Вы придете. Я провожу вас к ней. Вы обменяетесь с ней платьем. Она наденет ваш плащ, а вы - ее юбку.

– До сих пор все идет гладко, - заметил философ.
– А дальше?

– А дальше? Она выйдет, вы останетесь. Вас, может быть, повесят, но зато она будет спасена.

Гренгуар с озабоченным видом почесал у себя за ухом.

– Такая мысль мне никогда бы не пришла в голову!

Открытое и добродушное лицо поэта внезапно омрачилось, словно веселый итальянский пейзаж, когда неожиданно набежавший порыв сердитого ветра нагоняет облака на солнце.

– Итак, Гренгуар, что вы скажете об этом плане?