Собрание сочинений в 10 томах. Том 3

Хаггард Генри Райдер

Тогда Майя обратилась к Димасу:

— В чем нас обвиняют, что преследуют как преступников?

— Два дня вас не было видно. Нагуа тоже. Мы стали искать и нашли ее связанной. От нее мы узнали про ваше бегство.

— А сказала она, почему мы должны были бежать?

— Нет, она ничего не говорила, но я знаю достаточно, чтобы понимать. А вас мы все-таки арестуем и будем судить, так как вы нарушили данную клятву. Кроме того, вы виновны в том, что похитили с собой небесного ребенка, радость и утеху всего народа. Вам надо было

обратиться к нам за помощью и покровительством. Идите с нами…

— Хорошо, только пусть касик Тикаль идет в стороне. Его вид мне ужасен, и он мой злейший враг. От него можно ждать чего угодно…

— Пусть будет по-твоему, — согласился Димас. — Твой муж и друг могут идти рядом.

Обратный путь мне был уже знаком, я совершал его в третий раз. В городе нас повели мимо нашего дворца, прямо к пирамиде, и велели подняться наверх. Майя тяжко вздохнула, так как поняла, что нам опять предстоит прежнее заточение, без дневного света, столь нужного для ребенка. Нам принесли пищи и закрыли за нами массивную дверь.

Кажется, я никогда не переживал более тяжелой ночи. Наутро к нам пришел Димас, с выражением соболезнования, что ему пришлось по необходимости причинить нам такую неприятность, как тюремное заключение.

— Не бойтесь, госпожа моя, ваше заключение не может быть продолжительным. Сегодня ночью, в день поднятия вод, соберется совет и решит дело относительно вашего бегства.

— А других обвинений нет?

— Я не слышал ни о каких других обвинениях.

— Каков будет приговор совета?

— Не могу сказать, но знаю, что никто не желает тебе вреда, госпожа моя, и если твое обвинение против Нагуа будет доказано, то дело будет решено в твою пользу. Народ очень возбужден, так как дело идет об его будущем избавителе. Но ни против твоего ребенка, ни против тебя не может быть принято решения о смертной казни — как, думаю, и относительно обоих чужеземцев. Вероятно, совет решит, что их надо убрать из пределов страны вместо того, чтобы убрать из пределов жизни.

— Но ведь один из них — мой муж!

— Верно, но ребенок уже родился.

— Я не могу быть разлучена со своим мужем, Димас, я прошу только одного — свободы и права покинуть вас навсегда.

— Быть может, судьи согласятся на это, но останутся непреклонны относительно ребенка. Им нужен твой сын, и от него не откажутся. Я думаю, что тебе придется выбирать между сыном и мужем.

Майя сосредоточенно молчала, потом медленно проговорила:

— Слушай, Димас! Мне дорог мой сын, он плоть от плоти моей, но муж мой — это вся моя жизнь. Если я вынуждена выбирать, то выбираю мужа. У меня может быть второй ребенок, но второй муж — никогда!

Димас ушел, не сказав ничего утешительного. Через некоторое время к нам явился другой посетитель, Тикаль. Он опять выразил желание поговорить наедине с Майей, но та вновь отказалась. Касику пришлось смириться и говорить в нашем присутствии.

— Все ваши преступления

мне известны, потому что Нагуа рассказала мне о них. Я знаю, что вы думаете, будто были вынуждены совершить их. Но я знаю также, что вас ожидает страшная месть. Двое знают вашу тайну: Нагуа и я. За это нас ожидает кара в глубине Колодца Вод. Но я менее всего желаю тебе смерти, Майя. Я люблю тебя больше всего на свете!

— Слушай, Тикаль, — перебил его сеньор, — еще одно слово, и я задушу тебя, прежде чем стража придет тебе на помощь!

— Оставь его. Одним оскорблением больше или меньше — не все ли равно? Продолжай, благородный Тикаль.

— Я обещаю, что буду молчать. Обещаю даже, что на ваших глазах искажу исповедь Маттеи. Но только с одним условием…

— Даже если ты будешь молчать, то кто поручится нам за Нагуа? — спросила Майя.

— Предоставь ее мне. Тебе нужно будет только отказаться от своего обвинения против нее. А что качается вашего бегства, то это преступление может вызвать снисхождение.

— Ты говорил об условиях. Какова же твоя цена?

— Ты сама, Майя! Постой, дай мне договорить. Я клянусь тебе, что в течение полугода твой муж благополучно перейдет через горы, что твой сын сохранит все свои первородные права. Я поступлюсь в его пользу своим собственным ребенком. Белый человек не муж тебе, так как он обманным образом получил разрешение совета.

— Что ты на это скажешь, Игнасио? Впрочем, твой ответ не трудно предусмотреть, так как Тикаль предоставит тебе все, что нужно для осуществления твоей мечты.

— Верно, госпожа моя, но я также помню свое обещание, данное вам в дикой пустыне, на пути сюда. Пусть будет ваша судьба — моей судьбой!

— Вы хорошо сказали, Игнасио, — проговорил сеньор. — Что же касается меня, то моя жизнь и жизнь Майи — одно целое.

Его остановила Майя.

— Я еще не дала своего ответа! Скажи Нагуа, чтобы она молчала. Я принимаю твои условия!

Мы все остолбенели от неожиданности.

— Нет ничего удивительного в том, что я хочу спасти себя и своего ребенка, — продолжала Майя. — Пока я жива, я могу жить прошлым. Умирая, я теряю и это. Моя супружеская жизнь не была счастлива. А теперь вы оба вернетесь к себе и будете счастливы… Тикаль, дай мне руку, и произнесем клятву.

С сияющими глазами он подошел к молодой женщине, но Майя, взглянув на бледное, убитое лицо сеньора, порывисто бросилась на грудь мужа, плача и говоря:

— Прости меня, я не рассчитала своих сил, я хотела спасти тебя. Но я не могу, не могу! Тикаль, я сказала тебе неправду. Уходи от меня!

— Слушайте, Тикаль, — обратился к нам сеньор, — у вас есть нож, у меня также. Решим наш спор с оружием в руках

— Белый человек, ты или безумец, или мошенник, — проговорил Тикаль. — Ставить свою жизнь против твоей, не стоящей и гроша?! Прощай, Майя. Сегодня ночью я лишаюсь тебя за все твои мучения.