Собрание сочинений в 10 томах. Том 5. Секта
Шрифт:
— Я верю, верю, — захлебываясь слезами, заклинала Аннелиза, — он жив, наш мальчик! С ним ничего не случилось, иначе бы я знала. Мы увидим его завтра. Он вернется, вернется…
— Конечно, вернется. Эти негодяи опоили его. Эди и сам не ведал, что говорил. Обыкновенный нервный срыв. Фотографии разослали по всей стране. Если бы что-то произошло, а я и мысли не допускаю, нас бы немедленно известили.
Кампински позвонил, когда они меньше всего ожидали, в воскресенье вечером, в десять тридцать.
Труп Эдмунда Далюге выловили в водоеме замка Вишеринг.
Построенный в 1271 году бург, служивший резиденцией князьям — епископам Мюнстера, ровно через семьсот лет подвергся генеральной реконструкции и был превращен в музей. Всего две недели назад его закрыли для посетителей. В подвальных помещениях сквозь штукатурку проступили пятна плесени. Инженер из архитектурного управления посчитал, что восточная стена, веками выдерживавшая напор воды, нуждается в ремонте.
Пока шло обследование, персоналу предоставили отпуск, и замок остался практически без охраны. Директор музея полностью полагался на систему сигнализации, поставленную фирмой Карла Зефкова ELTCOM.
Совершая утренний обход, сторож, остановившись покормить лебедей, обратил внимание на раскрытые ставни окна на втором этаже примыкавших к башне покоев. С внутренней стороны ставни были раскрашены крестом в красно-белые геральдические цвета господ фон Дросте и прямо-таки бросались в глаза. И водное зеркало, слегка встревоженное ветерком, повторяло фамильную эмблему епископа Альберта фон Вульфхейма, дублируя тревожный признак. Открыть ставни извне было невозможно. Даже ураганный ветер не смог бы сорвать мощные задвижки из нержавеющей стали.
Сторож позвонил директору, а тот в свою очередь вызвал полицию. Видимых следов вторжения обнаружить не удалось. Запоры, сигнализация — все пребывало в исправности. Первым делом директор бросился в шестой зал, где находились диорамы, запечатлевшие подвиги мюнстерских воинов. Свидетельства боевой славы как живописные, так и вещественные, оказались в полном порядке. Никто не только не покусился на унтер-офицерские ружья восемнадцатого века и кавалергардские палаши, но даже не прикоснулся к витринам. Отпечатки пальцев были бы видны на чуть припыленном стекле. Сокровища замковой капеллы и, прежде всего, Георгий Победоносец кисти итальянского мастера, тоже были на своих местах.
Немного успокоившись, директор повел полицейских на второй этаж, машинально пересчитав висевшие над лестницей оловянные блюда.
В комнате, где были раскрыты ставни, царил образцовый порядок. Резные панели на стенах, паркетный пол, гербы на бронзовых плитах перед камином — все блестело, как новенькое, в косых лучах, что мягко просачивались сквозь матовые витражи.
Директор потянулся к шпингалету, собираясь распахнуть раму, но криминалист в штатском отстранил его.
— Сперва пальчики, доктор. Они должны быть, если только ваш сторож не забыл запереть ставенки.
Дактилоскопических следов, облазав окно снизу доверху, он так и не увидел.
— По-видимому, работали в перчатках. Опытные ребята… И пол чистенький.
— Но зачем, с какой целью? — недоумевал директор.
Ответ ждал в рыцарском зале.
На ковре под резной доской 1520 года, изображавшей жития апостола Павла, лежало обезглавленное женское тело с татуировкой на груди. Рядом валялась сорванная с крюка алебарда. Судя по крови, запекшейся на лезвии, с момента убийства прошло не менее суток. На спине просматривались характерные пятна.
Срочно затребовали судебного медика.
— Двое суток, — определил он.
Пол и стены вокруг опрыскали люминолом. Кровь, пропитавшая ковер, замерцала неярким болотным свечением. Отдельные капли, местами затертые, вели в коридор и дальше, на лестницу, которая поднималась на галерею второго этажа.
Пунктирный след обрывался у порога той самой комнаты у западной стены, где были распахнуты ставни с крестами.
Выходило, что убийца проник в замок только затем, чтобы затащить туда женщину, обезглавить ее, а отрубленную голову выбросить в водоем?
Совершеннейшая нелепица! Не только мотивация, но и сама картина убийства не поддавались разумному осмыслению. Так мог действовать только заведомый сумасшедший.
Не бог весть какая, но все-таки версия. Подкрепить ее можно было обыскав дно водоема, из которого, как в Венеции, вырастала стена. Прежде всего, голова требовалась для опознания трупа.
До того как прибыли водолазы с резиновой лодкой, в Вишеринг потянулись служебные «мерседесы». Кампински, находившийся всю неделю в Мюнстере, приехал вместе с директором полиции, опередив на несколько минут следователя и бургомистра.
— Постарайтесь не допустить журналистов, — попросил Кампински, едва увидел татуировку. — Чем позже узнают, тем лучше будет для всех нас. Шумиха гарантирована, а шансы раскрыть преступление невелики. — Резким движением он сорвал покрывало. — Печень не тронута, — пробормотал, склоняясь над обезглавленным телом.
— Что вы сказали? — не понял врач.
— Ничего. Извините.
Надутую лодку спустили на воду и она закачалась на зеленой глади, потревожив лебедей, которые неторопливо заскользили к другому берегу под навес раскидистых дерев.
Поиски продолжались почти до самого вечера, но результат превзошел самые смелые ожидания. Из омута тени, отбрасываемой стеной, аквалангисты подняли еще один труп.
Вода уже успела проделать свою разрушительную работу. Лицо вспухло и посинело, а глубокая рана через все горло открывала рваные выбеленные края. Стекавшие струи кроваво отсвечивали в ореоле вишневого золота. Изменения зашли не настолько далеко, чтобы нельзя было узнать молодого Далюге.
— Ну и дела! — врач озадаченно поцокал языком. — Алебардой такого не сотворишь.