Собрание сочинений в 10 томах. Том 5. Секта
Шрифт:
Руцкой, захлебываясь истерическим матом, орал по рации: «Вспомни Афган!» — и звал командира по имени.
Это тоже поставили «Вымпелу» в счет. Итогом разборки на высшем уровне явился указ о передаче соединения в МВД. Только пятьдесят офицеров согласились надеть милицейскую форму, свыше ста подали в отставку, остальных раскассировали по ведомствам: внешняя разведка и контрразведка, Управление охраны, Министерство по чрезвычайным ситуациям. Человек сорок, по примеру Смирнова, разбрелись по частным лавочкам. Пожалуй, они оказались устроены лучше всех, но сам Валентин вспоминал «Стяг» с неутихающей ностальгией.
Перед близкой встречей с друзьями воспоминания откликнулись неизбывной горечью, как фантомные боли в культе. Себя не обманешь. Он все еще не был уверен в правильности принятого решения.
Когда командир объявил, что готов остаться на своем посту, если никто не уйдет из отряда, Смирнов последовал за большинством и отказался забрать рапорт. Мог ли он поступить иначе? Тогда, наверное, не мог. Ну и все, и хватит.
Валентин Петрович не заметил, как проехал свою остановку. Пришлось возвращаться. На подходе к эскалатору заметил девчушек, раздававших листовки. На них наседала крикливая мамаша пенсионного возраста.
— Что же вы, проститутки, творите! Вас же запретили, а вы опять?.. Убирайтесь отсюда, а то милицию позову!
На проституток бедно одетые подростки были никак не похожи. Не отзываясь на хулу, они механическими движениями совали свои листки в протянутые руки. Одни брали, другие, не взглянув, втискивались в хромированные челюсти турникета. Медленно продвигаясь в плотной кучке — на подъем работал один эскалатор, — Смирнов, сам не зная зачем, прихватил сложенную вдвое бумажку. Его поразили глаза девочки, сквозившие бездонной далью. Улыбаясь тихой, отсутствующей улыбкой, она смотрела на проплывающие лица и не видела их, витая в иных, недоступных зрению пространствах.
— Цельными классами дети уходють! — продолжала разоряться, уже за спиной, скандалезная баба. — Людям горе, а вам хоть бы хны, у бесстыжие!..
«Куда уходят целыми классами?» — Смирнов развернул листовку.
Дух Просветления, Великий Пророк и Учитель Человечества Рама Аполлион и его Апостолы — Всадники представляют 108 тайных доктрин спасения!
Вы наверняка пробудите свою Кундалини и получите внутренний опыт.
7x7=49. 49 незабываемых часов семинара по пробуждению Кундалини.
Валентин Петрович так и не понял, кто такая Кундалини и зачем ее нужно пробуждать. Какие-то чакры, духовные каналы, шавасаны — темный лес. И все с большой буквы: Освобождение, Просветление… Смешно было читать про вечную жизнь по дороге в крематорий.
Похороны прошли, как и положено похоронам. Автобусы с черной полосой подали к моргу. Открытый гроб вынесли через боковую дверь, вслед за ним — обтянутую кисеей крышку. Венки, наклонно прислоненные к обшарпанной, изрисованной фломастером стене, сочувственные всхлипы женщин, обступивших Глафиру Васильевну, неловкое покашливание мужчин. Шуршал разворачиваемый целлофан. Яркие гвоздики, казалось, тускнели на глазах, проникаясь безжизненным холодом окоченевшего тела.
Обмениваясь крепкими рукопожатиями, однополчане на какой-то миг светлели лицами, но тут же гасили улыбки под насупленными бровями.
Священника не пригласили. Светлана поклонялась неведомым богам, а генерал и Глафира Васильевна были людьми неверующими. Они держались стойко, с достоинством, целиком уйдя в свое горе и в то же время ни в малейшей мере не желая никого им обременить. Все слезы были давно выплаканы, и потому особенно неуместными казались жалкие слова утешения.
— Спасибо, — коротко кивал Владислав Игнатьевич, пожимая каждому руку. — После крематория прошу к нам, если не требует служба.
И этим «если» он давал понять, что каждый волен поступить по собственному разумению: никакой обиды не будет.
За столом собрались человек сорок. Хозяйке пришлось подзанять у соседей стулья и табуретки, придвинуть диван. Кое-как расселись и молча выпили поминальную чарку. Понемногу народ оттаял, пошли разговоры, кто-то закурил, и его примеру последовали другие.
Смирнов устроился у раскладного столика, который притащили из кухни.
— Познакомьтесь, — представил Всесвятский, — подполковник Корнилов — подполковник Смирнов.
— Бывший подполковник, — поправил Валентин Петрович.
— Бывших подполковников не существует в природе, — покачал головой Корнилов. — В запасе, в отставке — это я понимаю. Вы тоже из «Стяга»?
— Так точно, рад познакомиться.
— Мы с Константином Ивановичем в Афгане пересеклись, — объявил Всесвятский.
— Спецназ? — догадался Смирнов. — И где теперь, если не секрет? По той же линии?
— Не совсем. Пришлось на Петровку вернуться, но, подчеркиваю, исключительно по собственному желанию. А вы?
— Банк «Регент Универсал» слыхали?
— Как же, наслышан, — Корнилов знал, что приятель Всесвятского будет не похоронах. Разыгрывать удивление было глупо. — Охрана?
— Что же еще? Атомная энергия никому не нужна.
— Кому-то даже очень нужна, Валентин Петрович. Думаю, у нас найдутся общие интересы.
— Помимо главной задачи, — подчеркнул Всесвятский. — Я не успел тебе сказать, Валентин, что Константин Иванович любезно согласился помочь нам найти этого подонка.
— Что значит согласился? Прямая наша обязанность. Как насчет того, чтобы собраться потолковать?
— В любой момент, — заверил Смирнов. — Еще по одной, Слава?
— Вообще-то я за рулем, — засомневался Вячеслав Никитич. — Ну ладно: давай! Милиция не возражает?
— Телефончик не дадите? — обратясь к Валентину, Корнилов накрыл свою стопку рукой.
— Прошу, — Смирнов достал визитку на глянцевой бронзированной бумаге.
— Скромное обаяние буржуазии, — улыбнулся Корнилов. — Начальник службы безопасности, — прочитал вслух.