Собрание сочинений в 10 томах. Том 8
Шрифт:
Епископ закрыл крест покровом. Королевские советники молча опустились на прежние места. На лице бледного короля проступило выражение испуга, все были мрачны.
— Кажется, — сказал Гвидо Лузиньян, — Небо послало нам вестника! Осмелимся ли мы ослушаться его?
Великий тамплиер поднял угрюмое лицо и возразил:
— Посланник Неба, король? А по-моему, он больше похож на гонца Салах ад-Дина. Скажите-ка мне, сэр Годвин, не были ли вы с братом гостями султана в Дамаске?
— Да, мой лорд тамплиер, — ответил Годвин, — мы уехали оттуда перед объявлением войны.
— И, — продолжал магистр, — вы были офицерами телохранителей султана?
Теперь все пристально посмотрели на Годвина. Он с мгновение колебался, предвидя, какое значение придадут его ответу, но Вульф громким голосом произнес:
— Да, и конечно, вы слышали, что мы спасли Салах ад-Дину жизнь, когда на него напали ассасины.
— О, — язвительно усмехнулся тамплиер, — вы спасли жизнь Салах ад-Дину? Верю, верю. Вы, христиане, которые больше всего на свете должны желать его смерти, спасли ему жизнь? Теперь, рыцари, ответьте мне еще на один вопрос…
— Ответить языком или мечом, сэр тамплиер? — крикнул Вульф, но король поднял руку и велел ему замолчать.
— Не буяньте, как в таверне, юный сэр, и отвечайте, или лучше отвечайте вы, сэр Годвин — обратился к нему тамплиер. — Скажите: ваша двоюродная сестра Розамунда, дочь сэра Эндрью д'Арси, — племянница Салах ад-Дина? Не сделал ли он ее принцессой Баальбека? И не находится ли она теперь в Дамаске?
— Она племянница Салах ад-Дина, она принцесса Баальбекская, но в настоящее время она не в Дамаске. Я знаю это потому, — в упор посмотрел на магистра Годвин, — что в видении, о котором вам было рассказано, она предстала передо мной спящей в шатре посреди лагеря Салах ад-Дина.
Советники засмеялись, но Годвин подтвердил свои слова:
— Да, лорд тамплиер, и вокруг ее расшитого шатра я видел десятки мертвых тел тамплиеров и госпитальеров. Вспомните это, когда наступит ужасный час и вы тоже увидите их.
Смех замер, пробежал ропот страха, послышались фразы: «Колдовство!», «Он научился этому у мусульман!», «Колдун!»
Только тамплиер, не боявшийся ни людей, ни духов, расхохотался.
— Вы мне не верите? — спросил Годвин. — Не поверите вы мне также и тогда, когда я скажу, что в видении мне открылось, как вы спорили с графом Триполийским, обнажили меч и бросили его на этот самый стол?
Советники снова широко открыли глаза и зароптали, потому что они тоже видели это, но гроссмейстер заявил:
— Он мог узнать об этом не от ангела! Многие входили и выходили из шатра. Господин мой король, неужели мы будем тратить время, рассуждая о видениях рыцаря, который вместе с братом был на службе у Салах ад-Дина и покинул султана, чтобы принять участие в походе? Может быть, он не лжет, не нам судить. Однако в другое время я донес бы на сэра Годвина д'Арси, как на волшебника и человека, входящего в предательские сношения с нашим врагом!
— А я остановил бы эту ложь в вашем горле! — закричал Вульф.
Годвин только пожал плечами, и магистр повернулся к королю:
— Мы ждем вашего слова, скажите его поскорее, потому что через четыре часа начнется рассвет. Двинемся ли мы на Салах ад-Дина, как храбрые христиане, или, точно трусы, останемся здесь?
Граф Раймунд Триполийский поднялся и обратился к королю:
— Прежде чем ответить, король, выслушайте меня, может быть, в последний раз выслушайте человека старого, искушенного в войне и знающего сарацин. Мой город Тивериада разграблен, мои вассалы тысячами погибли от меча, моя жена осаждена в цитадели и, если ее не спасут, будет вынуждена сдаться. Но я говорю вам и собравшимся здесь баронам — все лучше, чем идти через пустыню и напасть на Салах ад-Дина! Предоставьте Тивериаду ее судьбе, и вместе с городом — мою жену, но спасите вашу армию — последнюю надежду христиан на Востоке! Войско султана больше вашего, его конница искуснее. Поверните его фланг или, еще лучше, ждите здесь его нападения. Тогда победа останется на стороне воинов креста! Пойдете вперед — и видение рыцаря, над которым вы смеетесь, оправдается, а христианство погибнет в Сирии. Я высказался — ив последний раз.
— Граф Раймунд, как и его друг, «рыцарь видений», — с насмешкой проговорил гроссмейстер, — союзник Салах ад-Дина. Неужели вы примете эти трусливые советы? Вперед, вперед! Сметем языческих собак, не то на нас падет вечный стыд! Вперед, во имя креста! Ведь святое древо с нами.
— Да, — произнес Раймунд, — в последний раз.
Поднялись смятение и шум. Все кричали. Одни говорили одно, другие — другое. Король сидел, закрыв лицо руками. Наконец он поднял голову и объявил:
— Я приказываю выступить на заре. Если граф Раймунд и эти рыцари-близнецы думают, что это неблагоразумно, пусть они останутся здесь под стражей до окончания битвы.
Наступила полная тишина, каждый понимал, что роковое слово произнесено. И вот среди молчания раздался голос Раймунда:
— Нет, я иду с вами.
И Годвина:
— Мы идем также, чтобы показать, шпионы ли мы Салах ад-Дина или нет.
Но никто не обратил внимания на его слова, один за другим бароны поднимались, кланялись королю и выходили из шатра, чтобы сделать распоряжения и немного отдохнуть. Годвин и Вульф тоже ушли, а с ними и епископ Назаретский, который печально ломал руки. Вульф постарался успокоить его:
— Перестаньте печалиться, отец, лучше подумаем о радостях битвы, а не о горе, которое может наступить после нее.
— Сражения меня не радуют, — ответил Эгберт.
Годвин и Вульф рано поднялись, накормили лошадей, вымыли и вычистили их, осмотрели свои кольчуги и отвели коней к ручью. Вульф принес четыре больших меха, которые приготовил заранее, наполнив их чистой водой, два привязал за седлом Годвина, два за своим собственным, потом налил воды во фляжки, висевшие на седельных луках, и сказал:
— По крайней мере, мы последние умрем от жажды.
Вскоре войско выступило, но многие шли невесело, зная, какая опасность грозит им. Кроме того, распространились слухи о видении Годвина. Не зная, куда направиться, братья и Эгберт, который в полном вооружении ехал на муле, присоединились к большому корпусу рыцарей, двигавшихся вслед за королем. Они видели, как пятьсот тамплиеров выехали вперед с гроссмейстером во главе. Заметив братьев, он указал на меха, висевшие позади их седел, и крикнул: