Собрание сочинений в 10 томах. Том 8
Шрифт:
Аака увидела его, и немедленно лицо ее приняло прежнее высокомерное выражение.
— Ты запоздал, о муж мой. И так как ты один, — она взглянула на Лалилу и на Пага, — я стала уже бояться, не встретил ли ты еще каких-нибудь» чужеземцев.
— Я думаю, жена, что чужеземцы больше к нам не появятся. Я ранил лань и преследовал ее, но она от меня убежала. Я устал и голоден.
— А лань унесла твое копье в ране, отец? — спросил Фо.
— Да, — рассеянно ответил Ви.
— Почему же оно у тебя в руке?
— Оно выпало из раны, и я потом нашел его в горах.
— Почему же оно покрыто
Ви даже не слышал этого вопроса.
Паг, наблюдавший все это своим единственным глазом, встал, взял копье и принялся счищать с него грязь. Карлик заметил во время работы, что на наконечнике нет следов крови.
Аака последнее время снова спала у себя в хижине, так как, по ее словам, дети слишком много кричали по ночам. Однако, прежде чем уйти, Аака подала Ви еду, чтобы этого не сделала Лалила, ибо мужчине, по обычаям племени, пищу подносила жена.
Весь следующий день Ви провел дома, занимаясь делами управления.
С племенем было немало хлопот. Наступила осень, и стояли холода. Еды было в обрез, и по приказанию Ви ее откладывали на зиму. И тут случилась беда: рыба, которую разложили вялить, не провялилась, так как солнца почти не было, и сгнила.
Женщины, чьи мужья и сыновья были убиты в сражении с Рыжими Бородами, успели забыть о том, каких опасностей они избежали. Эти женщины стали ворчать, и к ним присоединились жены и матери умерших от ран.
Общий крик был:
— Лалила, Морская Колдунья, возлюбленная Ви, навлекла на племя все эти беды: голод, холод и нашествие Рыжих Бород. Лалилу нужно убить или изгнать.
Но никто не смел поднять руку на Лалилу. Во-первых, все были убеждены, что Лалила — жена Ви, а Ви боялись и почитали. Во-вторых, далеко не все были того же мнения, что и роптавшие. Немало мужчин было на стороне Лалилы; одни — потому, что она была красавица, другие — потому, что знали, что Лалила спасла жизнь Ви.
На стороне Лалилы были также многие женщины. Во-первых, на ее стороне были матери выброшенных детей. Материнское чувство сохранилось в их сердцах, и они восхваляли Ви, спасающего девочек от смерти, и Лалилу, которая смотрит за ними. Но страннее всего было то, что на стороне Лалилы стояла Аака, хотя в прошлом она и подговаривала Пага убить чужеземку и до сей поры ревновала Ви к Морской Колдунье.
Аака защищала Лалилу не только потому, что та спасла жизнь Ви. Аака твердо знала, что стоит Лалиле захотеть, и Ви забудет свою клятву, а Лалила этого не делала! Итак, Аака, хотя и ссорилась с Лалилой, втайне ей покровительствовала и защищала ее.
Одним из вернейших друзей Лалилы был Моананга, который пользовался в племени почти такими же любовью и почетом, как Ви, особенно после сражения с Рыжими Бородами. С той минуты, когда Моананга увидал, что Лалила ценой собственной жизни спасла Ви, он влюбился в нее. Это послужило причиной многих ссор с его женою. Но он не сдавался и открыто говорил, что любит Лалилу.
Он даже объяснился ей в любви и сказал, что он не связан никакой клятвой. Лалила отказала ему, и Тана поэтому долго издевалась над ним. Но Лалила отказала ему так мягко, что он остался ей верным другом; возможно, впрочем, и в силу того, что знал, что Лалила любит Ви. В результате же всей этой истории Тана также стала сторонницей Лалилы,
Глава XIV. Зубр
На следующее утро Ви встал, когда еще было темно. Он поцеловал Фо, который спал рядом с его ложем, и осторожно выскользнул из пещеры, вооруженный тремя копьями и железной секирой. Уходя, он при свете костра увидел спящую Лалилу, остановился, долго смотрел на ее прекрасное лицо, вздохнул и ушел, думая, что она его не видит. Но, как только он вышел из пещеры, Лалила присела и долго смотрела ему вслед.
У входа в пещеру сидел на привязи его пес Ио, который не подпускал к себе никого, кроме Ви. Этот пес часто ходил с хозяином на охоту и был обучен выгонять дичь на засаду. Ви спустил собаку с привязи, и та радостно залаяла, учуяв знакомый запах. Но Ви ударил собаку по голове, и пес понял приказ и немедленно замолчал.
Они тронулись в путь.
Возле хижины Ааки Ви остановился. Он чуть было не вошел туда, но вспомнил, что время слишком позднее, для того чтобы прийти ночевать, и, значит (особенно раз он вооружен), он куда-то идет. Аака пристала бы к нему с расспросами, и кончилось бы дело ссорой или, по крайней мере, размолвкой.
Он снова вздохнул и пустился в путь.
Наконец он вошел в лес.
Следовал он не тем путем, каким возвращался после того, как побывал в расщелине зубра. Он шел другим путем, так как боялся, не поджидает ли его зубр.
Он дошел до какого-то холма и, следуя своему охотничьему инстинкту, добрался до болота, взошел на скалу и спрятался в колючих кустах, так как не знал, в котором часу зубр возвращается со своих ночных пастбищ.
Он неподвижно сидел, наблюдая за птицами, которые, усевшись на ветвях соседнего дерева, готовились к отлету. Некоторое время они сидели нахохлившись, затем вспорхнули и унеслись. Ви следил за ними, удивляясь причинам их отлета и не зная, что птицы бегут от холодов в более теплые южные страны.
Затем мимо него прошмыгнул кролик. Пробежал, испуганно пискнул и забился под камень. Через мгновение Ви понял, чего испугался кролик: за ним гналась гибкая, молчаливая куница. Она метнулась и забилась под камень, под которым спрятался кролик. Раздался шум борьбы, послышался писк, и затем кролик снова выбежал, но куница бежала за ним, и зубы ее впились в шею кролика.
Внезапно Ио, не обративший внимания на кролика, так как был обучен охоте на крупную дичь, приподнялся. Он осторожно выбрался из кустов, прижался к ногам хозяина, принюхался — ветер дул от берлоги зубра — и тихо зарычал. Рычание было так тихо, что Ви еле услышал его.
Ви взглянул в том же направлении, что и собака, и увидел, на что рычит Ио.
Всего на несколько шагов выше их проходил огромный зубр. Он возвращался к себе в берлогу с пастбища, и слабый утренний свет играл на его рогах.
Ви взглянул и ужаснулся.
Снизу зверь был совершенно необъятных размеров. Рост его казался еще больше благодаря тени, отбрасываемой им. Зубр шел, покачивая головой и ударяя хвостом себя по бокам. Вид у зверя был такой страшный, что Ви решил было бросить всякую мысль о единоборстве с ним и вернуться восвояси, пока еще не поздно.