Собрание сочинений в 10 томах. Том 9. Пылающие скалы. Проснись, Фамагуста
Шрифт:
— А разве я останусь на месте? Разве я не состарюсь с ним рядом, глупыш? Такова судьба человека.
— Нет, тебе еще долго быть молодой, — убеждал Гвидо, и все в ней вторило: «Правда! Правда!» — Ты подумала, что станешь делать тогда? Как жить? Как справляться с собой, еще молодой, неостывшей, ты задумывалась об этом? Отвечай!
«Как он прав! — обмирала внутренне Джой. — Он словно читает мои мысли!»
— По какому праву ты требуешь от меня ответа? — пыталась она противостоять на словах. — Кто ты такой наконец?!
— Ты знаешь, — глухо отвечал он.
— Знаю, — тихо смирялась она, ибо была перед Богом женой этого человека и совершила непростительный грех, дав святые обеты другому.
— Вот видишь!.. Что же ты сотворила с собой, Джозефина?
«Но разве ты не покинул меня? — хотела спросить она в свою очередь. — Разве не бросил, как старую тряпку, ради первой попавшейся?..»
И как тогда, в их мансарде на улице Кондотти, язык не повиновался Джой. Взметенные горестной вспышкой расхожие понятия: «тряпка», «бросил» и то омерзительное, обидное, что вовсе не отлилось в слово, все это было чужим, посторонним. Пошлость не смела касаться ее безмерной потери, пятнать грязью ее безжалостно раздавленную мечту. И немота, и подкативший к горлу прилив.
— Что ж ты молчишь, моя родненькая? — всхлипывал он у нее на груди. — Я же так любил тебя!
— Ты? Любил?!
— Если ты видела, что я ошибаюсь, то почему не остановила, почему не вернула меня?
— Почему?
— Да, почему?
— Разве можно хоть что-то вернуть? Или ты не переступил через меня, мертвую?
— И ты поверила!
— Как не поверить своим глазам!
— Лучше бы выколола мои! Отчего ты не дождалась меня? Зачем так непоправимо поспешила?
— Я не знаю, как отвечать тебе! — прокричала она сквозь слезы, растопившие смерзшийся в горле ком. — Пожалей меня хоть немножко…
— А ты меня пожалела? Я вернулся и не нашел тебя в нашем доме… Ты думаешь, мне было легко?
— Бедненький…
— Это все, что ты можешь!
— Чего же ты хочешь, скажи!
— Пойдем домой.
— Но у нас с тобой нет больше дома.
— Если есть мы, значит, будет и крыша.
— Но я не одна… теперь, милый.
— Разве ты любишь его?
— Он мой лучший, единственный друг.
— Это только слова. Ты его никогда не любила.
— Что же нам делать, когда все так безнадежно запуталось?.. Ты ведь тоже женат, мой родной?
— Это уже не имеет значения… Важно только одно: хочешь ли ты, чтобы мы опять были вместе?
— Разве можно зачеркнуть прожитые годы? Вернуться в прошлое, словно в оставленный дом? В нем живут чужие люди. Для нас не осталось там места.
— Наш дом ожидает нас, Джозефина.
— Какой дом, мой бедный Гвидо? Нашу квартирку под крышей заняли другие жильцы. Я видела их однажды.
— Где?
— У самых ворот. Они вышли гулять с детишками.
— Значит, ты приходила на нашу улицу?
— И не раз.
— Я тоже часто приходил туда, надеясь увидеть тебя, Джозефина. И ждал на площади, сидя на ступеньках, где молодые художники рисуют портреты туристов.
— И я там сидела, знаешь, возле того вазона с померанцем, но ни разу не повстречала тебя… Как ты не побоялся прийти сюда, прямо в палатку, мой Гвидо?
— Я знал, что твой муж оставил тебя.
— Он скоро вернется, самое позднее на третий день.
— Не обманывай себя: он никогда не вернется. Дай мне руку, и я уведу тебя отсюда, потому что одна ты погибнешь. Ты не можешь остаться одна, Джозефина.
— Куда ты тянешь меня? Пусти! Мне страшно…
— В наш дом, дорогая, где я так долго томился в одиночестве, поджидая тебя… Но ты не узнала его.
— Ты говоришь о «доме образов»?
— Не знаю, что это значит.
— Но так назвал Томазо амарантовое палаццо, где я нашла… Это правда, что ты ждал меня там, Гвидо?
— Я знал, что ты вернешься в наш дом, Джозефина.
Утром Джой отыскала шерпа, успевшего опустошить четыре деревяшки чанга.
— Я собираюсь проведать тот дом, мистер Темба. Мне надоело целыми днями ждать и томиться от безделья. Хочу немного проветриться.
— Возьмете яков, мадам?
— Предпочитаю оставить их на ваше попечение. Когда вернется мистер Валенти, скажете, где я, договорились?
— Но я не ожидаю мистера Валенти, мадам, я обязан ждать мистера Смита. — Анг Темба включил дисплей времени на калькуляторе. — Еще четыре дня, мадам. На пятое утро я свободен.
— Это все равно, ведь они ушли вместе… Словом, вы знаете, где меня найти.
— Понятно, мадам. При любых обстоятельствах я зайду за вами на обратном пути. Прикажете принести седло?
— Будьте настолько любезны, мистер Темба, — кивнула Джой, погладив подошедшего пегого мула. — А я пойду собираться.
Она сумела выехать часов около десяти и к полудню пересекла границу пустыни, где негде было укрыться и переждать зной. Безоблачное небо и отраженный от покрытого марганцевым загаром щебня жесткий металлический свет сыграли с неопытной наездницей привычную шутку. Несмотря на широкополый «стетсон» и солнцезащитные очки, темнеющие с увеличением освещенности, она еле держалась в седле. Отяжелевшие веки неудержимо слипались, в висках и затылке ощущалась свинцовая ломота.
Заметив одинокую фигуру, отбрасывавшую густую длинную тень, Джой сперва подумала, что это ей только кажется. Зажмурив измученные глаза, она подождала, пока немного померкнут багровые пляшущие круги, и осторожно приоткрыла трепещущие ресницы. Тень не исчезла. Подхлестнув мула, Джой вскоре поравнялась с изможденной старухой, бредущей неведомо куда по раскаленному камню.