Собрание сочинений в 12 т. Т. 11
Шрифт:
Хотя Кроф и не уставал повторять всем и каждому, кто только хотел его слушать, что, отказавшись от обвинения против Николева, следствие пошло по неправильному пути, хотя он упорно настаивал на виновности путешественника, всячески стараясь очернить его в глазах следователя Керсдорфа, хотя он и находил в этом поддержку у врагов учителя, хотя, с другой стороны, друзья Николева перекладывали вину на корчмаря, но в действительности положение обоих продолжало служить предметов яростных споров и не могло выясниться до тех пор, пока подлинный убийца не попадет в руки
Владимир Янов и доктор Г амин частенько говорили между собой об этом. Они отдавали себе отчет, что даже ареста убийцы недостаточно, чтобы заставить замолчать Иохаузенов и их приспешников. Для этого нужно еще предать суду и осудить настоящего преступника. Вот почему в то время, как Дмитрий Николев, казалось, потерял всякий интерес к делу, не занимался им больше, никогда не упоминал о нем, друзья его не переставали всячески торопить следственные власти и помогать им сведениями, которые им удавалось добыть то тут, то там. Они так убежденно настаивали на виновности трактирщика, что под давлением общественного мнения г-н Керсдорф и полковник Рагенов решили произвести вторичный обыск в трактире «Сломанный крест».
Этот обыск был произведен 5 мая.
Выехав вечером, следователь Керсдорф, майор Вердер и унтер-офицер Эк прибыли в корчму утром.
Полицейские, находившиеся на своем обычном посту в доме, ничего нового сообщить не могли.
Ожидавший приезда следственных властей Кроф с готовностью предоставил себя в их распоряжение.
– Господин следователь, - сказал он, - я знаю, что меня оговаривают… Но на этот раз, надеюсь, вы уедете совершенно убежденный в моей невиновности…
– Увидим, - ответил г-н Керсдорф.
– Начнем же…
– С комнаты постояльца, ключ от которой у вас?
– спросил трактирщик.
– Нет, - ответил следователь.
– Вы собираетесь обыскать весь дом?
– спросил майор Вердер.
– Да, господин майор.
– Полагаю, господин Керсдорф, что если от нас и укрылось что-нибудь, то скорее всего следует обыскать комнату Дмитрия Николева.
Это замечание ясно показывало, что майор попрежнему не сомневался в виновности учителя, а стало быть, и в полной непричастности трактирщика. Ничто не способно было изменить его убеждения, основанного на фактах: убийца - путешественник, а путешественник этот - Дмитрий Николев. Сдвинуть его с этой позиции не было никакой возможности.
– Проводите нас, - приказал следователь хозяину трактира.
Кроф повиновался с готовностью, располагавшей в его пользу.
В присутствии следователя и майора полицейские под начальством унтер-офицера Эка вторично обыскали пристройку, выходившую на огород, и сарайчики на дворе. Затем тщательно осмотрели огород вдоль всей живой изгороди, обследовали подножие каждого дерева, каждую грядку с редко посаженными овощами. Может быть, Кроф, если ограбление дело его рук, зарыл где-нибудь свою добычу? Вот что важно было установить.
Поиски оказались напрасными. Что касается денег, то в шкафу трактирщика хранилась какая-нибудь сотня кредиток достоинством в двадцать
Майор Вердер отвел следователя в сторону.
– Не забудьте, господин Керсдорф, - сказал он, - что со дня убийства Кроф выходил из трактира только в сопровождении полицейских, прибывших в то же утро…
– Я это знаю, - ответил г-н Керсдорф, - но после ухода господина Николева и еще до прибытия полицейских корчмарь оставался на несколько часов один в доме.
– Но в конце концов вы сами видите, господин Керсдорф, что никаких улик против него мы не нашли…
– Действительно, до сих пор никаких. Правда, обыск еще не закончился. У вас ключи от обеих комнат, майор?…
– Да, господин Керсдорф.
Ключи эти хранились в полиции, и майор Вердер вынул их теперь из кармана.
Отперли дверь комнаты, в которой был убит банковский артельщик.
Спальня находилась в том же состоянии, как и при первом обыске. В этом легко было удостовериться, как только распахнули ставни. Постель стояла неубранная, подушка была в крови, пол залит лужей засохшей крови, растекшейся до самой двери. Ничего нового обнаружить не удалось. Убийца, кто бы он ни был, не оставил никаких следов.
Захлопнув снова ставни, г-н Керсдорф, майор, унтер-офицер со своими людьми и Кроф вернулись в большую комнату.
– Осмотрим вторую спальню, - сказал г-н Керсдорф.
Прежде всего подвергли осмотру дверь. Никаких следов на внешней стороне ее не обнаружили. Да и полицейские, охранявшие трактир, утверждали, что никто не пытался ее отпереть. Уже десять дней, как ни один из них не покидал дома.
Комната была погружена в глубокий мрак. Унтер-офицер Эк, подойдя к окну, открыл его настежь, отодвинул засов, распахнул ставни и прижал их к стене. Можно было осмотреться при полном свете.
Со времени первого обыска ничего в комнате не изменилось. В глубине стояла кровать, на которой спал Дмитрий Николев. У изголовья кровати - грубый стол, а на столе - железный подсвечник с почти выгоревшей свечой. В одном углу - соломенный стул, в другом - табуретка. Направо - шкаф с закрытыми дверцами. В глубине - печка, точнее очаг, сложенный из двух плоских камней. Над очагом - широкий внизу дымоход, сужающийся по направлению к крыше.
Обследовали кровать и, как и в первый раз, ничего подозрительного не нашли. В ящиках шкафа не обнаружили ни одежды, ни каких-либо бумаг: он был пуст.
Внимательно осмотрели кочергу, стоявшую в одном из углов очага. Она была погнута на конце и безусловно могла послужить для взлома ставень другой комнаты. Но верно также и то, что самая обыкновенная палка годилась для этой цели - так ветхи были ставни. Что касается царапин на подоконнике, то они были по-прежнему видны; произвел ли их человек, лезший через окно, - нельзя было утверждать это с уверенностью.
Следователь снова подошел к очагу.
– А путешественник разводил огонь?… - спросил он Крофа.