Собрание сочинений в 12 т. Т. 3
Шрифт:
– Да, Мак-Наббс.
– Ну что же! Войдем.
Гленарван, майор, Роберт и Джон Манглс проникли за ограду. Там находился маориец в длинном плаще из формиума. Тень от ограды мешала разглядеть черты его лица. Он сидел спокойно и невозмутимо завтракал…
Гленарван хотел уже заговорить с ним, как туземец на чистейшем английском языке любезно сказал:
– Садитесь, мой дорогой лорд! Завтрак ждет вас.
То был Паганель. Услышав его голос, все бросились к милейшему географу обнимать его. Паганель нашелся! Для беглецов он олицетворял
– Дикари!
– сказал он.
– Дикари!
– повторил, пожимая плечами, Паганель.
– Вот личности, которых я от души презираю.
– Но разве они не могут…
– Они-то! Эти болваны? Идемте, посмотрим на них.
Все последовали за Паганелем. Новозеландцы находились на том же месте, у подошвы горы, издавая ужасающие вопли.
– Кричите! Завывайте! Старайтесь, дурачье, - сказал Паганель.
– Попробуйте-ка, взберитесь на эту гору!
– А почему они не могут взобраться на нее?
– спросил Гленарван.
– Да потому, что на ней похоронен их вождь, потому что на эту гору наложено табу!
– Табу?
– Да, друзья мои! И потому я забрался сюда, как в одно из тех убежищ, в которых в средние века несчастные находили себе безопасный приют.
Действительно, эта гора находилась под запретом и стала недоступной для суеверных дикарей.
Это не было для беглецов окончательным спасением, но во всяком случае благодетельной передышкой, которую следовало использовать. Гленарван, охваченный невыразимым волнением, молчал, а майор с довольным видом покачивал головой.
– А теперь, друзья мои, - сказал Паганель, - если эти скоты рассчитывают взять нас измором, то они жестоко ошибутся! Не пройдет и двух дней, как мы будем вне досягаемости этих негодяев.
– Мы убежим!
– сказал Гленарван.
– Но как?
– Как мы убежим, не знаю, но убежим!
– ответил Паганель.
Тут все начали просить географа рассказать о его приключениях. Но как это ни странно, на этот раз словоохотливый ученый был очень скуп на слова. Он, такой любитель рассказывать, отвечал теперь друзьям неясно и уклончиво.
«Подменили моего Паганеля», - подумал Мак-Наббс.
В самом деле, в почтенном ученом произошла какая-то перемена: он усердно кутался в свою огромную шаль из формиума и словно избегал любопытных взглядов. Ни от кого не ускользнуло, что когда речь заходила о нем самом, то Паганель смущался, и все, из деликатности, делали вид, что не замечают этого. Впрочем, когда разговор не касался его личности, то к нему опять возвращалась его обычная жизнерадостность.
Что же касается его приключений, то вот что он нашел возможным рассказать товарищам, усевшимся вокруг него у ограды.
После убийства Кара-Тете Паганель, как и Роберт, воспользовался суматохой и ускользнул из «па». Но ему не так повезло, как юному Гранту,
Вначале Паганель не знал, пленник он или нет, но вскоре, заметив, что вождь любезно, но все же неотступно следует за ним, понял, как обстоит дело.
Вождь этот, по имени Хихи, что значит «луч солнца», отнюдь не был злым человеком. Видимо, очки и подзорная труба географа ставили на недосягаемую высоту Паганеля, и Хихи решил привязать его к себе - не только хорошим обращением, но и крепкими веревками из формиума, особенно на ночь.
Так длилось трое долгих суток. На вопрос, хорошо или плохо обращались с ним в этот промежуток времени, географ ответил: «И да и нет», не вдаваясь в дальнейшие подробности. Словом, он был пленником, и его положение было не лучше положения его несчастных друзей, разница была лишь в том, что ему не грозила немедленная казнь.
К счастью, однажды ночью он умудрился перегрызть свои веревки и убежать. Он видел издали, как происходило погребение Кара-Тете на вершине Маунганаму, и знал, что тем самым на эту гору налагался запрет. Не желая покидать края, где находились в плену его друзья, Паганель решил искать убежища на запретной горе. Ему удалось выполнить этот опасный замысел. В прошлую ночь он добрался до могилы Кара-Тете и здесь, «восстанавливая свои силы», ждал, не освободит ли какой-нибудь счастливый случай его друзей.
Таков был рассказ Паганеля. Быть может, он намеренно умолчал о каких-нибудь обстоятельствах своего пребывания у туземцев? Смущение географа не раз наводило слушателей на такое предположение. Но как бы то ни было, все единодушно поздравили его с чудесным избавлением.
Покончив с прошлым, занялись настоящим. Положение беглецов продолжало оставаться чрезвычайно опасным. Туземцы, не решаясь взобраться на вершину Маунганаму, рассчитывали уморить пленников голодом и жаждой. Вопрос был только во времени, а дикари умеют ждать.
Гленарван не скрывал от себя опасности положения, но решил выжидать какого-нибудь удобного случая либо создать его. Прежде всего следовало тщательно осмотреть гору Маунганаму, свою импровизированную крепость: не для того, чтобы защищать ее - ведь приступа бояться было нечего, но для того, чтобы из нее выбраться. Поэтому Гленарван вместе с майором, Джоном Манглсом, Робертом и Паганелем тщательно обследовали гору: все ее тропинки, их направление, все склоны горы. Горный хребет длиной в милю, соединявший Маунганаму с горной цепью Вахити, полого спускался к равнине. Его узкое и причудливо-извилистое ребро представляло собой единственно доступную дорогу в случае бегства. Если беглецам под прикрытием ночной темноты удастся пробраться этим путем незамеченными, то, возможно, что они ускользнут от маорийских воинов и достигнут глубоких долин гор Вахити.