Собрание сочинений в 12 т. Т. 7
Шрифт:
В течение полутора суток, то есть вплоть до 4 февраля, производилась самая тщательная разведка моря. После измерения лотом, показавшим, что дно моря всюду плоское, а глубина четыре-пять саженей, море еще протралили; однако и трал нигде не обнаружил ни камней, ни обломков металла, ни щепок, ни даже водорослей, полипов или зоофитов, которыми кишат недра морей. Как же возникло это дно на месте дна Средиземного моря?
«Добрыня» достиг тридцать шестого градуса широты. Когда же сверились с картой, выяснилось, что шкуна плывет в том самом месте, где некогда простирался горный массив Сахель, отделявший море от плодородной равнины Митиджа, как раз там, где находилась вершина Бу-Зареа высотой в четыреста метров. Между тем, если
Продолжая держать тот же курс, «Добрыня» прошел над прежним крупным селением Сахеля-Дуирой, над прежним месторасположением Буфарика - города с широкими, прохладными от сени платанов улицами, затем миновал город Блида, не найдя и следа его фортов, которые были выше Уэд-эль-Кебира на четыреста метров.
Лейтенант Прокофьев, не решаясь продолжать плавание в совершенно неизвестном ему море, предложил повернуть либо на север, либо на восток, но граф, уступив просьбам капитана Сервадака, приказал следовать прежним курсом все дальше на юг.
Таким образом, разведка была продолжена до гор Музайи с их легендарными пещерами, где когда-то укрывались кабилы, где на склонах росли рожковые деревья, дубы всех видов и крапивные деревья, где водились львы, гиены и шакалы. Всего шесть недель назад самая высокая вершина хребта еще виднелась между Бу-Руми и Шиффой; должна же она выступать из воды, если высота ее достигала тысячи шестисот метров над уровнем моря! Но кругом, вплоть до самой линии горизонта, где небо сливалось с водой, ничего не было видно.
В конце концов пришлось возвратиться на север, и, сделав поворот на обратный курс, «Добрыня» снова оказался в водах Средиземного моря, так и не найдя следов страны, которая когда-то называлась алжирской колонией.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,
где капитан Сервадак обнаруживает уцелевший от катастрофы островок, оказавшийся могилой
Итак, уже не оставалось сомнений в том, что значительная часть алжирской колонии затоплена водой. Но произошло нечто большее, чем оседание суши на дно моря. Казалось, разверзлись глубочайшие недра земного шара и в мгновение ока сомкнулись снова, поглотив целую страну. Действительно, горный массив Алжира словно провалился сквозь землю, а на месте песчаного морского дна возникло новое, природа которого была неизвестна.
Причина страшной катастрофы попрежнему оставалась загадкой для участников экспедиции. Теперь их целью было установить хотя бы размеры бедствия.
Обсудив план действий, они решили продолжать путь на восток, держась линии уже не существующих берегов Африки, прежде омываемых тем самым морем, которое сейчас не имело границ. Плавание не представляло особых трудностей, поэтому следовало воспользоваться хорошей погодой и попутным ветром.
Но на всем своем пути шкуна не нашла даже признаков берега, прежде тянувшегося от мыса Матифу до границы Туниса; не обнаружила ни приморского города Деллиса, выстроенного амфитеатром, и ничего сколько-нибудь похожего на горную цепь Джурджуры, главная вершина которой возвышалась на две тысячи триста метров над уровнем моря; «Добрыня» не встретил на своем пути ни города Бужи, ни крутых склонов Гурайи, ни горы Адрар, ни Джиджели, ни гор Малой Кабилии, ни семиглавого «Тритона» древних с вершиной в тысячу сто метров; пропал старый порт Константины-Колло, равно как и новый порт Филиппвиля-Стора, а также город Бон, расположенный у залива шириной сорок километров. Исчезло все: мыс Гард, мыс Роса, гребни горы Эдуг, песчаные дюны побережья, Мафраг, порт Каль, знаменитый изделиями из кораллов; когда же в воду в сотый раз бросили лот, он опять не принес ни одного из тех изумительных зоофитов, что водятся в Средиземном море.
Тогда граф Тимашев решил идти вдоль параллели, прежде
Таким образом «Добрыня», держа курс по тридцать седьмой параллели, 7 февраля пересек седьмой градус долготы.
Вот какими доводами руководствовался граф Тимашев, отстаивая целесообразность разведки в восточном направлении, в чем его поддержали капитан Сервадак и лейтенант Прокофьев.
К тому времени благодаря Франции, хотя долгие годы этот проект отвергали, было, наконец, создано «Сахарское море». Это грандиозное дело рук человеческих, в сущности восстанавливавшее огромный бассейн «Тритона», куда некогда занесло корабль аргонавтов, благоприятно повлияло на местные климатические условия и позволило Франции монополизировать всю торговлю между Суданом и Европой.
Отразилось ли воссоздание древнего моря на новом положении вещей? Именно это и нужно было проверить.
Из залива Габес, на тридцать четвертом градусе широты, воды Средиземного моря вливались до последнего времени через широкий канал в котловину, занимаемую солончаковыми болотами Кебили, Гарсы и другими. Для этого перешеек, находившийся в двадцати шести километрах к северу от Габеса, был перерезан, и воды хлынули в прежнюю бухту Тритона, высохшую под лучами ливийского солнца.
Так вот, не здесь ли разверзлась земная кора, поглотив значительную часть Африки? Не встретит ли «Добрыня», дойдя до тридцать четвертой параллели, триполитанского берега? Не он ли явился тем непреодолимым препятствием, которое помешало катастрофе распространиться дальше?
– Если дойдя до этого пункта, мы увидим, что и на юге морю нет конца и краю, придется искать разгадку у берегов Европы, - весьма справедливо заметил лейтенант Прокофьев.
Не жалея топлива, «Добрыня» на всех парах несся к мысу Кап-Блан, но не обнаружил на своем пути ни мыса Негро, ни мыса Серрат. Дойдя до очаровательного восточного города Бизерты, экспедиция не нашла ни озера, прежде раскинувшегося неподалеку от гавани, ни мечетей, укрывавшихся в тени роскошных пальм. Лот, брошенный в прозрачную морскую воду, показал, что дно здесь такое же плоское и мертвое, как и повсюду в Средиземном море.
Седьмого февраля шкуна обогнула мыс Кап-Блан, точнее говоря, то место, где он находился пять недель тому назад. Киль шкуны рассекал воду, которая предположительно была водой Тунисского залива. Но от чудесного залива не осталось и следа, а с ним исчез и расположенный амфитеатром город, так же как и форт Арсенал, как Ла-Гулетт, как оба пика Бу-Курнейна. Мыс Бон, ближе других мысов африканского побережья расположенный к Сицилии, был погребен в недрах земли вместе с материком.
Когда-то, еще до всех описываемых нами удивительных событий, дно Средиземного моря в этом месте круто шло под уклон, а затем вверх, образуя два ската. Здесь земная кора выгнулась, отчего возник подводный хребет, перегородивший Ливийский пролив. Над гребнем хребта оставалось всего около семнадцати метров воды, зато по обеим сторонам его глубина достигала ста семидесяти метров. Вероятно, в эпоху геологических формаций мыс Бон соединялся с мысом Фуриной на Сицилии, как некогда, наверно, соединялись Гибралтар и Сеута.
Лейтенант Прокофьев в качестве опытного моряка, изучившего все особенности Средиземного моря, не мог не знать и эту его достопримечательность. Сейчас представлялась возможность установить, изменилось ли за последнее время морское дно между Африкой и Сицилией и существует ли еще подводный хребет в Ливийском проливе.
Граф Тимашев, капитан Сервадак и лейтенант Прокофьев лично наблюдали за промерами глубин.
Матрос, стоявший на ванте фок-мачты, бросил в воду лот.
– Сколько морских саженей?
– спросил Прокофьев.