Собрание сочинений в 12 т. T. 8

Верн Жюль Габриэль

–  Когда же вы думаете совершить эту сделку?
– спросила миссис Уэлдон.

–  Как можно скорее.

–  Где?

–  Здесь. Мистер Уэлдон не побоится приехать в Казонде, чтобы выручить из беды жену и сына?

–  Разумеется. Но кто его известит об этом?

–  Я сам. Я отправлюсь в Сан-Франциско, чтобы повидаться с вашим мужем. Денег на дорогу у меня хватит.

–  Тех денег, что вы украли на «Пилигриме»?

–  Тех самых… и еще других, -нагло ответил Негоро.
– Имейте в виду, что я хочу не только быстро, но и дорого продать вас. Я полагаю, что ваш

муж не пожалеет ста тысяч долларов?…

–  Не пожалеет, если они у него есть, - холодно ответила миссис Уэлдон.
– Вы скажете мужу, что меня держат в плену в Центральной Африке?

–  Конечно.

–  Но он не поверит вам, если вы не представите доказательства. По одному вашему слову он не бросится очертя голову в Казонде.

–  Он приедет сюда, если я доставлю ему написанное вами письмо, где вы изложите положение дел и отрекомендуете меня своим верным слугой, счастливо спасшимся от дикарей.

–  Никогда я не напишу такого письма!
– решительно сказала миссис Уэлдон.

–  Вы отказываетесь?
– угрожающе спросил Негоро.

–  Наотрез!

Миссис Уэлдон представила себе, с какими опасностями сопряжена поездка в Центральную Африку, подумала о том, что нельзя доверять обещаниям португальца, который, получив выкуп, легко мог задержать мистера Уэлдона в Казонде, и все эти соображения побудили ее без раздумья отклонить предложение Негоро. Но бедняжка забыла, что она не одна, что с ней ее ребенок…

–  И все-таки вы напишете это письмо!
– заявил Негоро.

–  Нет!
– твердо ответила миссис Уэлдон.

–  Берегитесь!
– вскричал португалец.
– Вы здесь не одна! Ваш сын в моей власти, как и вы сами! Я сумею заставить вас…

Миссис Уэлдон хотела было сказать, что никакие угрозы не сломят ее решимости, но сердце ее бешено колотилось, она не могла выговорить ни слова.

–  Миссис Уэлдон, - закончил Негоро, - обдумайте хорошенько мое предложение. Через неделю я получу от вас письмо к Джемсу Уэлдону, а не то вы горько раскаетесь в своем упорстве!

С этими словами португалец быстро вышел из дому, не дав воли своему гневу. Но видно было, что он ни перед чем не остановится, чтобы заставить миссис Уэлдон повиноваться.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Известия о докторе Ливингстоне

Когда миссис Уэлдон осталась одна, первая ее мысль была о там, что Негоро придет за ответом не раньше чем через неделю. За этот срок надо что-то предпринять. Нельзя полагаться на совесть Негоро. Речь шла о его выгоде.

Та «коммерческая ценность», какую представляла миссис Уэлдон для своего тюремщика, очевидно, должна была уберечь ее от всяких новых опасностей, по крайней мере на протяжении ближайших дней. А за это время, быть может, ей удастся придумать такой план, при котором возвращение ее в Сан-Франциско не требовало бы приезда мистера Уэлдона в Казонде.

Она не сомневалась, что, получив ее письмо, Джемс Уэлдон тотчас же помчится в Африку, проникнет в самые страшные ее края, невзирая на опасность этого путешествия. Но кто поручится, что ему разрешат беспрепятственно

выехать из Казонде с женой, ребенком и кузеном Бенедиктом, когда сто тысяч долларов уже будут в руках у Негоро? Достаточно ведь простого каприза королевы Муаны, чтобы всех их здесь задержали! Не лучше ли было бы, если бы передача пленников и уплата выкупа произошли где-нибудь на океанском побережье? Это избавило бы мистера Уэлдона от необходимости предпринимать опасную поездку во внутренние области Африки и дало бы им возможность действительно вырваться из рук этих негодяев, после того как ее муж внесет выкуп.

Об этом-то и раздумывала миссис Уэлдон. Вот почему она отказалась принять предложение Негоро. Она понимала, что Негоро дал ей неделю на размышление только потому, что ему самому нужно было время, чтобы подготовиться к поездке.

–  Неужели он действительно намерен разлучить меня с сыном?
– прошептала миссис Уэлдон.

В этот миг Джек вбежал в хижину. Мать схватила его на руки и прижала к груди так крепко, словно Негоро уже стоял рядом, готовясь отнять у нее ребенка.

–  Мама, ты чем-то огорчена?
– спросил мальчик.

–  Нет, сынок, нет!
– ответила миссис Уэлдон.
– Я думала о папе. Тебе хочется повидать его?

–  Да, мама, очень хочется! Он приедет сюда?

–  Нет… нет! Он не должен приезжать!

–  Значит, мы поедем к нему?

–  Да, Джек!

–  И Дик тоже? И Геркулес? И старый Том?

–  Да… да… - ответила миссис Уэлдон и опустила голову, чтобы скрыть слезы.

–  Папа письмо прислал?
– спросил Джек.

–  Нет, дорогой.

–  Значит, ты сама напишешь ему?

–  Да… может быть, - ответила мать.

Джек, сам того не зная, коснулся больного места. Чтобы прекратить эти расспросы, миссис Уэлдон осыпала ребенка поцелуями.

К различным причинам, по которым миссис Уэлдон отказывалась дать Негоро письмо, прибавилось еще одно немаловажное соображение. Совершенно неожиданно у нее возникла надежда вернуть себе свободу без вмешательства мужа и вопреки воле Негоро. Это был лишь проблеск надежды, слабый луч, но все же он забрезжил в ее душе. Случайно она услышала несколько фраз из разговора Альвеца с его гостем, и у нее зародилась мысль, что, возможно, близится помощь, которую как будто посылает само провидение.

Как-то раз Альвец и один торговец-метис из Уджиджи беседовали в саду, неподалеку от домика, где жила миссис Уэлдон. Темой их разговора, как и следовало ожидать, была работорговля. Они говорили о своем деле и о своих довольно печальных видах на будущее, - их беспокоили стремления англичан прекратить торговлю невольниками не только за пределами Африки, для чего они пустили в ход свои крейсеры, но и внутри континента - с помощью миссионеров и путешественников.

Хозе-Антонио Альвец полагал, что научные исследования и географические открытия отважных путешественников по внутренней Африке могут сильно повредить свободе коммерческих операций работорговцев. Его собеседник всецело согласился с этим мнением и добавил, что всех ученых путешественников и попов следовало бы встречать ружейным огнем.