Собрание сочинений в 14 томах. Том 11
Шрифт:
Мы пересекли Японский пролив и вошли в Желтое море, держа курс на Китай, и тут наш «Спарвер» разбился о скалы. Это была старая, нелепая посудина — наш бедный «Спарвер», такая неуклюжая и такая грязная, с килем [110] , обросшим бахромой водорослей, словно бородой, что она потеряла всякую маневренность.
Если ей нужно было лечь в крутой бейдевинд [111] , она не могла держать ближе шести румбов [112] к ветру [113] и ее начинало носить по волнам, как выброшенную за ненадобностью репу. По сравнению с ней любой галеон [114] был быстроходным клипером [115] . О том, чтобы сделать на ней поворот оверштаг [116] , нечего было и мечтать, а для поворота фордевинд [117]
110
Киль — продольный брус в нижней части судна, простирающийся от носа до кормы и служащий основанием, к которому крепятся остальные детали корабельного скелета — набора.
111
Бейдевинд — курс судна, при котором ветер дует ему несколько спереди. Различают полный бейдевинд, когда ветер почти боковой, и крутой бейдевинд, когда судно идет под более острым (порядка 45°) углом к линии ветра.
112
Румб — деление окружности горизонта, принятое в старых морских компасах 1 румб равен 1/32 части окружности, или углу в одиннадцать с четвертью градуса. Это деление сохранилось и в современных морских компасах наряду с делением окружности на 360°, так как удобно для приближенной оценки направления.
113
Ближе к ветру — то есть к направлению, откуда дует ветер.
114
Галион — тип большого парусного судна, распространенный в Испании и служивший главным образом для перевозки из Мексики и Перу в Европу полезных ископаемых.
115
Клипер — судно, принадлежащее к самому быстроходному классу парусных судов. Клиперы имели острые образования корпуса и огромное количество парусов, которые редко убирались даже при штормовых ветрах. Так называемые «чайные клиперы» для перевозки срочного и дорогого груза чая из Китая и Цейлона в Европу в погоне за премиями, выплачиваемыми торговыми фирмами за быстрейшую доставку груза, достигали на этих переходах огромных скоростей, которые и в наше время доступны еще далеко не всем судам с механическими двигателями, так как для их достижения необходимо затрачивать очень много топлива.
116
Оверштаг — поворот на парусном судне, при котором оно пересекает линию ветра носом.
117
Фордевинд — поворот на парусном судне, при котором оно переходит линию ветра кормой. Словом фордевинд называют также курс судна, при котором ветер совершенно попутный, то есть дует ему прямо в корму.
В холодном свете зари нас пригнало к берегу на безжалостных водяных валах высотою с юру. Была зима, и в промежутках между порывами снежного шквала впереди мелькала гибельная полоса земли, если можно назвать землей это хаотическое нагромождение скал. За бесчисленными каменистыми островками вдали выступали из тумана покрытые снегом горные хребты, прямо перед нами поднималась стена утесов, настолько отвесных, что на них не могло удержаться ни клочка снега, а среди пенистых бурунов торчали острые зубы рифов.
Земля, к которой нас несло, была безымянна, ее береговая линия была едва намечена на нашей карте, и не имелось никаких указаний на то, что здесь когда-либо побывали мореходы. Мы могли только прийти к заключению, что обитатели этой страны, вероятно, столь же негостеприимны, как и открывшийся нашему взору кусок ее берега.
«Спарвер» ударило об утес носом. Утес уходил отвесно в море на большую глубину, и наш летящий в него бушприт [118] сломался у самого основания. Фок-мачта [119] тоже не выдержала и со страшным треском, таща за собой ванты [120] и штаги [121] , легла на борт, одним концом повиснув над утесом.
118
Бушприт — наклонный или горизонтальный стержень, торчащий с носа судна и служащий для крепления тросов — штагов, — удерживающих мачту спереди, и вынесения вперед косых треугольных парусов — кливеров и стакселей.
119
Фок~мачта — передняя мачта на двух- и более мачтовом судне.
120
Ванты — снасти, удерживающие с боков мачты и их верхние продолжения — стеньги.
121
Штаги — снасти, расположенные в продольной плоскости судна и удерживающие спереди мачты, их верхние продолжения — стеньги и бушприт.
Старик Иоганнес Мартенс всегда вызывал во мне восхищение.
Нас смыло волной с юта [122] , протащило по палубе и швырнуло на шкафут [123] , откуда мы начали карабкаться на вздыбленный бак. Все остальные устремились туда же. Там мы покрепче привязали друг друга и пересчитали уцелевших. Нас осталось восемнадцать человек. Остальные погибли.
Иоганнес Мартенс тронул меня за плечо и показал наверх, где из-за каскада морской воды проглядывал край утеса. Я понял его.
122
Ют — кормовая часть верхней палубы.
123
Шкафут — здесь средняя часть верхней палубы.
Футах в двадцати ниже клотика [124] фок-мачта со скрежетом терлась о выступ утеса. Над выступом была расселина. Иоганнес Мартенс хотел знать, рискну ли я перепрыгнуть с марса [125] фок-мачты в эту расселину. Расстояние между ними то не превышало шести футов, то достигало футов двадцати. Корпус судна мотало, и фок-мачта, зацепившаяся расщепленным концом, дергалась и раскачивалась вместе с ним.
Я начал взбираться на мачту. Но остальные не стали ждать.
124
Клотик — точеный деревянный кружок, надеваемый на верхушку топ-мачты для защиты ее от проникновения влаги вдоль слоев дерева.
125
Марс (марсовая площадка) — на парусных судах площадка, устроенная в месте соединения мачты с ее верхним продолжением — стеньгой — и служащая для разноса в сторону бортов судна снастей — стень-вант, — удерживающих последнюю с боков.
Все они один за другим освободились от веревок и полезли следом за мной по неверному мосту. У них были основания спешить: ведь каждую минуту «Спарвер» мог сорваться с рифа в глубокую воду и затонуть. Я улучил подходящий момент, прыгнул и уцепился за скалу в расщелине и приготовился помочь тому, кто последует за мной. Но это произошло не скоро. Мы все промокли насквозь и совсем окоченели на резком ветру. А ведь каждый прыжок необходимо было приноровить к раскачиванию судна и мачты.
Первым погиб кок. Волна смыла его с марса, закрутила и расплющила об утес. Юнга, бородатый малый двадцати с лишним лет, потерял равновесие, соскользнул под мачту, и его придавило к скале. Придавило! Он дышал не дольше секунды. Еще двое последовали за коком. Иоганнес Мартенс покинул корабль последним, и он был четырнадцатым уцелевшим, благополучно прыгнув с мачты в расселину. Час спустя «Спарвер» сорвался с рифа и затонул.
Два дня и две ночи сидели мы в этой расселине и ждали смерти — пути не было ни вниз, ни вверх. На третье утро нас заметили с рыбачьей лодки. Все рыбаки были одеты в белую, но очень грязную одежду, у всех были длинные волосы, связанные в пучок на макушке. Как я узнал впоследствии, это была брачная прическа, и, как я тоже узнал впоследствии, за нее очень удобно хвататься одной рукой, другой нанося удары, когда в споре словами уже ничего доказать нельзя.
Рыбаки отправились в деревню за подмогой, после чего все население деревни с помощью всех имевшихся в его распоряжении средств чуть ли не весь день снимало нас со скалы. Это был нищий, обездоленный люд, пища их была неудобоварима даже для желудка простого матроса. Они питались рисом, коричневым, как шоколад.
Это варево состояло наполовину из шелухи с большой примесью грязи и всевозможного мусора. Во время еды приходилось то и дело засовывать в рот два пальца, чтобы извлечь оттуда всяческие посторонние предметы. Помимо этого варева, рыбаки питались просом и различными маринадами, поражавшими своим разнообразием и обжигавшими язык.
Селение состояло из глинобитных, крытых соломой хижин.
Под полом в хижинах были устроены дымоходы, и таким образом дым очагов служил для обогрева спален. В одной из таких хижин мы и отдыхали несколько дней, покуривая легкий и почти лишенный аромата местный табак из трубок с длинным мундштуком и крошечным чубуком. Помимо табака, нас угощали еще теплым кисловатым мутновато-белым напитком, от которого можно было захмелеть, лишь выпив его в немыслимом количестве. Скажу, не соврав, что только после того, как я проглотил его несколько галлонов [126] , мне пришла охота петь, что служит признаком опьянения у матросов всего мира. Ободренные моим успехом, остальные тоже налегли на это пойло, и скоро мы уже орали во все горло песни, не обращая ни малейшего внимания на метель, которая опять бушевала над островом, и мало тревожась о том, что мы заброшены в никому неведомую, забытую Богом страну. Старик Иоганнес Мартенс смеялся, орал песни и хлопал себя по ляжкам вместе с нами. Хендрик Хэмел, невозмутимый, замкнутый голландец с черными, как уголь, волосами и маленькими черными бусинками глаз, тоже вдруг разошелся и швырял серебряные монеты, как пьяный матрос в порту, требуя еще и еще молочного пойла.
126
Галлон — английская мера сыпучих и жидких грузов, равная 4,54 литра.
Мы буянили вовсю, но женщины продолжали подносить нам питье, и весь поселок, казалось, набился к нам в хижину посмотреть, что мы вытворяем.
Белый человек обошел весь земной шар и всюду чувствовал себя хозяином именно благодаря своей беспечности, думается мне. Впрочем, это относится только к его манере себя держать, ибо побудительными причинами служили неугомонность и жажда наживы. Вот потому-то и капитан Иоганнес Мартенс, Хендрик Хэмел и двенадцать матросов буйствовали и горланили песни в рыбачьем поселке в то время, как над Желтым морем завывала зимняя буря.
То немногое, что мы успели увидеть на этой земле, Чосоне, не произвело на нас отрадного впечатления. Если здешний народ был похож на этих рыбаков, не приходилось удивляться, почему сюда не заходят европейские корабли. Однако мы ошибались.
Поселок был расположен на прибрежном островке, и местные старейшины, по-видимому, передали весть о нашем прибытии на материк, ибо как-то поутру три большие двухмачтовые джонки с треугольными парусами из рисовой циновки бросили якорь неподалеку от нашего берега.