Собрание сочинений в 15. томах Том 3
Шрифт:
Вы только представьте себе наше положение. Вокруг нас непроходимая чаща, у нас над головами безмолвная колючая листва, под нашими руками и коленями тоже безмолвные, но будто живые, ярко окрашенные лишайники, ходившие ходуном от силы своего роста, словно ковер, раздуваемый снизу ветром. То и дело пузырчатые грибы, разбухшие на солнце, неясно обрисовывались над нами. То и дело нам преграждало путь какое-нибудь новое растение, отливавшее яркими красками. Клеточки, из которых состояли эти растения, были величиною с сустав большого пальца. Они напоминали бусы из цветного стекла. Все это озарялось ослепительным блистанием солнца и обрисовывалось на иссиня-черном небе, на котором, несмотря на солнечный свет, еще можно было различить редкие звезды. Здесь все было необычайно, вплоть до формы и строения камней. Все внешние впечатления были для нас новы,
А тем временем снова и снова откуда-то доносились шум отдаленной суматохи, удары молотков, лязг и грохот машин и наконец послышалось мычание каких-то огромных животных.
XI. ЛУННЫЙ СКОТ
Так мы, бедные земные изгнанники, заблудившиеся в буйно разраставшихся лунных джунглях, ползли, жестоко напуганные звуками, доносившимися до нас. Помнится, мы ползли довольно долго, прежде чем увидели первого селенита или первую лунную корову, хотя уже давно слышали непрерывно приближавшееся к нам мычание и хрюкание. Мы ползли по каменистым балкам, по осыпанным снегом откосам, среди грибов, которые лопались, как пузыри от нашего прикосновения, извергая водянистую жидкость; ползли по настоящей мостовой из каких-то растений, напоминавших наши земные грибы-дождевики, ползли сквозь нескончаемые поросли кустарника. Все безнадежнее глаза наши отыскивали покинутый шар. Звуки, издаваемые лунными коровами, иногда напоминали громкое и протяжное мычание теленка, а иногда разрастались до удивленного и яростного рева, чтобы затем тотчас же превратиться в приглушенное чавкание, как будто эти невидимые для нас твари старались есть и реветь в одно и то же время.
В первый раз мы увидели их мельком и здорово испугались, хотя и не успели рассмотреть их как следует. Кавор в эта время полз впереди и первый заметил их приближение. Он замер на месте и остановил меня молчаливым жестом.
Шумная поступь и треск ломающегося кустарника приближались как будто прямо к нам. И вдруг, в то время, как мы, сидя на корточках, старались определить направление этого шума, позади нас раздался страшный рев, такой близкий и неистовый, что вершины колючих кустарников наклонились, и мы почувствовали на себе чье-то жаркое и влажное дыхание. Тогда, обернувшись, мы смутно различили сквозь гущу раскачиваемых стеблей лоснящиеся бока лунной коровы и длинную линию ее спины, обрисовавшуюся на фоне неба.
Конечно, мне теперь трудно сказать, что именно разглядел я в тот раз, ибо я после того видел лунных коров неоднократно, и первое впечатление несомненно изгладилось. Но прежде всего я был поражен огромными размерами животного. Тело его имело в обхвате футов двадцать, а в длину не меньше двухсот. Бока его поднимались и опускались от затрудненного дыхания. Я заметил, что гигантская дряблая туша почти касалась почвы, и что кожа была морщинистая, беловатая, с черной полосой вдоль спинного хребта. Ног я не видел. Мне помнится также, что мы разглядели в тот раз — по крайней мере в профиль — почти безмозглую голову на густо обросшей жиром шее, слюнявый всеядный рот, маленькие ноздри и плотно зажмуренные глаза (потому что лунная корова всегда жмурит глаза на солнечном свете). Мы мельком увидели огромную красную яму, когда животное раскрыло рот, чтобы снова замычать. Из ямы на нас пахнуло дыхание. Потом чудовище накренилось, словно корабль, который волокут по отмели, подобрало все складки своей кожи, еще раз перевернулось и проползло мимо нас, проложив тропу среди кустарников. Вскоре густая, перепутавшаяся заросль совершенно закрыла его. Другое животное показалось немного дальше, за ним третье, и, наконец, в должности пастуха, гнавшего на пастбище эти живые мешки для фуража, глазам нашим предстал селенит. Увидя его, я судорожно вцепился в ногу Кавора, мы замерли на месте и не смели пошевелиться долгое время после того как он исчез из вида.
Рядом с лунными коровами селенит казался совсем крошкой, простым муравьем, ростом не более пяти футов. Он был одет в платье из какого-то вещества, напоминавшего кожу, так что нельзя было рассмотреть по-настоящему ни одной из частей его тела, но мы тогда, конечно, не догадывались об этом. Поэтому он показался нам плотным колючим созданием, чем-то вроде сложного насекомого, с похожими на хлысты щупальцами и с дребезжащей металлической рукой, прикрепленной к лоснящемуся цилиндрообразному телу. Голова его была скрыта под огромным шлемом, снабженным многочисленными остриями. Впоследствии мы узнали, что этими остриями селениты подгоняют непослушных коров. Кроме того у него были окуляры из темного стекла, глядевшие в разные стороны, что сообщало несколько птичий облик металлическому аппарату, прикрывавшему его лицо. Руки его не высовывались наружу из ящика, облекавшего его тело, и он выступал на коротких ногах, которые, хотя и были завернуты во что-то теплое, показались чрезвычайно тощими нашим земным глазам. У этих ног были очень короткие бедра, очень длинные голени и маленькие ступни.
Несмотря на такое, видимо очень тяжелое, одеяние, селенит подвигался вперед довольно крупными, с нашей земной точки зрения, шагами, и его дребезжащая рука работала непрерывно. Когда он проходил мимо нас, его движения выражали поспешность и гнев. И вскоре после того, как он исчез в чаще, мы услышали мычание лунной коровы, внезапно превратившееся в короткий резкий визг. Мычание, удаляясь, постепенно становилось тише и затем вдруг смолкло. Вероятно, это означало, что животные достигли пастбища.
Мы прислушивались. Некоторое время в лунном мире господствовала полная тишина. И все-таки далеко не сразу мы решились ползти дальше на поиски затерявшегося шара.
Когда мы снова увидели лунных коров, они паслись на небольшом расстоянии от нас в местности, усыпанной обломками скал. Наклонные поверхности этих скал густо поросли какими-то пятнистыми зелеными растениями, имевшими вид плотных мшистых пучков. Их-то и поедали животные. Завидев стадо, мы остановились на опушке чащи, по которой ползли, и стали рассматривать невиданную скотину, осторожно оглядываясь в то же время по сторонам в надежде еще раз увидеть селенита. Лунные коровы лежали на пастбище, как громадные слизняки, как большие жирные глыбы, и ели прожорливо и шумно, с какой-то всхлипывающей алчностью. Неуклюжие и неповоротливые, они, казалось, состояли из одного только сала. По сравнению с ними тучный смитфильдский вол мог бы показаться образцом проворства. Их искривленные, непрерывно жующие рты и зажмуренные глаза и их смачное причмокивание говорили о полнейшем физическом блаженстве, которое возбуждающим образом подействовало на наши пустые желудки.
— Свиньи, — пробормотал Кавор с необычным для него возбуждением, — отвратительные свиньи!
И, бросив на них взгляд, полный сердитой зависти, он пополз вправо через кусты. Я оставался на месте, пока не убедился, что пятнистые растения совсем не годятся в пищу человеку; после этого пополз следом за моим товарищем, пережевывая сорванный стебель.
Вскоре нас опять заставило остановиться появление селенита, и на этот раз мы могли рассмотреть его более подробно. Мы увидели, что его оболочка была действительно одеждой, а не ракообразной скорлупой. По своему облачению он был во всем подобен первому селениту, встреченному нами, если не считать того, что клочки чего-то, похожего на вату, торчали из его шеи. Он стоял на высоком утесе и вертел головой вправо и влево, как бы обозревая кратер. Мы лежали совсем тихо, опасаясь привлечь его внимание, и он через некоторое время повернулся и исчез.
Мы наткнулись на другое стадо лунных коров, мычавших в овраге, и затем миновали какое-то место, где раздавались звуки, напоминавшие стук работающих машин, как будто под нами, недалеко от поверхности, находилась огромная фабрика. И еще прежде, чем эти звуки успели смолкнуть в отдалении, мы очутились у окраины обширного открытого пространства, имевшего метров двести в поперечнике, и совершенно ровного. Не считая ползучих лишайников, кое-где выступавших по краям, все это пространство было пусто и посыпано желтой пылью. Сначала мы побаивались двинуться через эту площадку, но так как ползти здесь было гораздо легче, чем по зарослям, мы расхрабрились и начали осторожно пробираться вдоль ее края.
Немного спустя шум, доносившийся снизу, прекратился, и некоторое время все было тихо, если не считать шороха быстро развивавшихся растений. Затем вдруг поднялся грохот, гораздо более неистовый и близкий, чем все, слышанное нами до сих пор. Вне всякого сомнения этот грохот доносился снизу. Мы инстинктивно бросились ничком, готовясь к прыжку в чащу, находившуюся рядом с нами. Нам представлялось, что каждый удар отдается в наших телах. Громыхание и стук становились все громче и громче, прерывистое дрожание усилилось, пока, наконец, нам не стало мерещиться, что дрожит и пульсирует весь лунный мир.