Собрание сочинений в 15. томах Том 3
Шрифт:
Я кинул брус, вытащил копье из плеча и начал колоть в темноту сквозь решетку. После каждого удара раздавались пронзительные вопли и чириканье. Наконец я изо всех сил швырнул копье в селенитов, опять поднял брус и обратился против толпы, наполнявшей пещеру.
— Бедфорд! — кричал Кавор в то время, как я пробегал мимо него. — Бедфорд!
Помнится, я слышал его шаги позади меня.
Гоп, гоп, гоп!.. Каждый скачок длился целые века. С каждым скачком пещера становилась все обширнее, и число селенитов явно возрастало. Вначале казалось, что они бегают вокруг нас как муравьи в потревоженном муравейнике. Двое или трое сунулись мне навстречу, размахивая топориками, но большинство бежало, причем
Не думаю, чтобы мысли мои были совершенно ясны в ту минуту. Но, кажется, издавна запомнившиеся слова военной команды пронеслись в моем уме: «Зона обстрела! Ищи прикрытия». Как бы там ни было, я метнулся в сторону и остановился между двумя тушами, громко пыхтя и чувствуя себя очень скверно.
Я оглянулся, отыскивая глазами Кавора. Один миг казалось, что он исчез бесследно. Затем он вынырнул из темноты между вереницей туш и скалистой стеной пещеры. Я увидел его маленькое темно-синее лицо, лоснившееся от пота и искаженное волнением.
Он говорил мне что-то, но я не слышал. Я понял, что, перебегая от одной лунной коровы к другой, мы можем подвигаться вдоль пещеры, пока не представится случай сделать вылазку. Спасти нас могла только вылазка.
— Следуйте за мной, — сказал я и помчался вперед.
— Бедфорд! Бедфорд! — кричал он тщетно.
Мой ум лихорадочно работал в то время, как мы подвигались по тесному проходу между мертвыми тушами и стеной пещеры. Скалы изгибались, и селениты не могли обстреливать нас анфиладным огнем. Хотя в этом тесном пространстве нам нельзя было прыгать, все же, благодаря нашей земной силе, мы подвигались гораздо проворнее, чем наши противники. Я сообразил, что теперь мы находимся как раз посреди них. Лишь только нам удастся подойти к ним вплотную, они будут не опаснее черных тараканов. Но… Сперва надо выдержать залп. Я придумал военную хитрость. Я снял на бегу свою фланелевую куртку.
— Бедфорд! — пыхтел Кавор позади меня.
Я оглянулся.
— Что? — спросил я.
Он указывал вдаль, туда, куда уводила вереница туш.
— Белый свет! — крикнул он. — Опять белый свет!
Я взглянул, и это была правда: смутный белый призрак полусвета маячил на потолке в дальнем конце пещеры. Это удвоило мои силы.
— Не отставайте! — крикнул я.
Плоский, длинный селенит высунулся из мрака, пронзительно взвизгнул и убежал. Я остановился, движением руки удержав Кавора, сгорбился в три погибели: у ближайшей туши, положил на землю куртку и брусья, показался селенитам и опять спрятался.
— Зззз — фью-у! — стрела пролетела тотчас же. Мы находились совсем близко от селенитов. Они столпились в кучу, — толстые, низкие и высокие, все вместе, — и поставили свою маленькую батарею метательных приборов поперек пещеры. Две или три стрелы пролетели вслед за первой, после чего залпы прекратились.
Я опять высунулся, и стрела просвистела на один волосок мимо моей головы. На этот раз последовало не менее дюжины выстрелов. Я слышал, как селениты, стреляя, щебетали и чирикали в величайшем возбуждении. Я снова поднял куртку и брусья.
— Пора, — сказал я и выставил вперед куртку.
— Зззз — зззз! — В один миг моя куртка обросла густой бородою стрел. Кроме того, они истыкали всю коровью тушу, находившуюся позади нас. Моментально я сорвал куртку с бруса, бросил ее, — полагаю, что она до сей поры лежит там, — и устремился на селенитов.
Минуты две продолжалась бойня. Я слишком рассвирепел, чтобы соразмерять удары, а селениты, вероятно, слишком растерялись, чтобы сопротивляться. Во всяком случае они не сделали ни малейших попыток вступить в битву со мною. Вся кровь бросилась мне в голову. Помню, что я шагал по этим кожистым щуплым существам, как человек шагает по высокой траве, взмахивая косой сперва вправо, потом влево. Шлеп, шлеп — во все стороны разлетались мелкие капли влаги. Я ступал по живым существам, которые ломались, пищали и превращались в скользкую жижу у меня под ногами. Толпа расступалась передо мной, смыкалась позади и растекалась, как вода. Никакого определенного плана действия у селенитов, видимо, не было. Несколько копий пролетело мимо меня; одно из них слегка поранило мне ухо. Кроме того у меня оказалась одна царапина на руке и одна на щеке, но я заметил это только тогда, когда льющаяся кровь успела охладиться, и я почувствовал мокроту.
Право, не знаю, что делал в это время Кавор. Мне тогда казалось, что битва длится целое столетие и будет продолжаться вечно. Затем все вдруг кончилось, и ничего больше не было видно, кроме голов и спин разбегавшихся во все стороны селенитов… В общем я был, повидимому, невредим. С громким криком я пробежал еще несколько шагов вперед и затем обернулся. Я совсем ошалел.
Длинными порхающими шагами я прорвался насквозь, через всю их толпу, и теперь они остались позади меня, и бегали взад и вперед, ища, где бы укрыться.
С величайшим удивлением и внезапной радостью я почувствовал, что закончилась великая битва, в которую я кинулся очертя голову. Мне чудилось, я одержал победу не потому, что селениты были невероятно хрупки, но потому, что сам я необычайно силен. Я рассмеялся идиотским смехом. Экая удивительная штука, эта Луна!
С неясной мыслью о новых убийствах я одну секунду глядел на раздавленные и скорченные тела, разбросанные по дну пещеры, и затем поспешил вслед за Кавором.
XVIII. СНОВА ПОД СОЛНЦЕМ
Вскоре мы увидели, что пещера расширяется перед нами в какую-то туманную пустоту. Минуту спустя мы достигли наклонной галереи, которая соединялась с огромной цилиндрической шахтой, тянувшейся вертикально вверх и вниз. Галерея, не имевшая ни дверей, ни барьеров, делала вокруг шахты полтора оборота и затем, высоко вверху, снова исчезала в скале. Она напоминала мне извивающиеся спиралью железные дороги на Сен-Готарде. Все было поразительно велико. Мне вряд ли удастся описать здесь колоссальные размеры этого сооружения, грандиозное впечатление, которое оно производило. Скользнув взглядом по исполинскому отвесу стен шахты, мы заметили высоко у себя над головами круглое отверстие с тускло мерцающими звездами, причем половина его была ослепительно озарена белым солнечным светом. Оба мы одновременно вскрикнули.
— Идем! — сказал я и первый двинулся вперед.
— Но что делается там? — спросил Кавор и осторожно приблизился к краю галереи. Я последовал его примеру, наклонился и заглянул вниз. Но яркий верхний свет ослепил меня, и теперь я мог видеть только бездонную тьму, в которой призрачно маячили пурпуровые и багровые пятна. Но если я ничего не видел, зато кое-что слышал. Из тьмы доносился звук, напоминавший гневное жужжание потревоженного пчелиного улья. Этот звук доносился со дна огромной ямы, которая, быть может, имела в глубину километров шесть, считая от того места, где мы стояли.